— Потому что некто прошёл по ручью. На воде собака след не взяла.

— Что? Человек с такой ношей прошёл по воде?

— Да. Я потом нашёл место, где он вышел. Судя по следам, это охотничьи сапоги. Каблуки сильно вдавлены в землю. Он нёс тяжесть. Я проследил его путь до склепа. Но обратно он снова прошёл по течению ручья.

— Это уже кое-что. Значит, точно мужчина. Охотник.

Черити с сомнением хмыкнула.

— Как обмануть собаку и сбить её со следа — меня ещё в детстве учил кузен Льюис. Здесь это знает любая девчонка. Не каждая, конечно, поднимет Джин, хоть весу в ней всего ничего, но у неё весь подол был мокрый и вымазанный илом. Её руки забросили на плечи и тащили, как мешок. Да и неужели мужчина мог бы так долго помнить обиду? — Черити казалось, что оба они подозревают Филипа.

И она не ошиблась.

— Выгораживаете жениха, мисс Вишенка? — колко рассмеялся Флинн.

— Что? — спросил Клэверинг, удивлённо захлопав ресницами.

Флинн пояснил, что мистер Кассиди принял решение жениться на мисс Тэннант-Росс, но его папаша воспротивился браку из-за её родства с «выскочками Хейвудами». Черити с досадой хмыкнула, снова услышав эту сплетню.

— Вздор всё это. Это не Филип, — упрямо повторила Черити.

— Ненависть — изнанка любви. Чем сильнее чувство, тем скорее из разочарования рождается ненависть, — философично заметил Флинн, дипломатично уводя, а, точнее, возвращая разговор к сути. — Но ненависть может пробудить и тот, кто вас в чем-то превосходит. Именно поэтому, если я правильно понимаю суть истории, Помпея требовала разрушить Карфаген. Но кузина Джин действительно не стоила ненависти.

— Но ведь её и не собирались убивать, — напомнила Черити, — только перепугать. Почему? — снова спросила она, теперь обращаясь к Флинну. — Что стоило этому человеку в охотничьих сапогах просто сдавить ей шею? Разве она смогла бы спастись?

— Дорогая кузина, — снисходительно пояснил Флинн. — За пальцы, сомкнутые на шее девицы, вас ждут семь лет каторжных работ, а то и виселица, если присяжные окажутся не милосердными самаритянами, а заурядными мизантропами, как обычно и бывает. Зачем же рисковать подобным? Он знал, что девица изнежена и, очнувшись среди скелетов, может сойти с ума. И, видимо, его месть этим удовлетворилась. Он просто не мог знать, что мы найдём её так скоро. Проведи она тут день — я бы ни за что не поручился.

— Мисс Вишенка, — вежливо проговорил Клэверинг, — вы же жили с ней рядом годы. Вы наблюдательны и куда как неглупы. Что вы думаете о злоумышленнике? Сейчас не время для светских галантностей…

Черити вздохнула, снова побрела к лавке и села. Рядом с двух сторон опустились Клэверинг и её кузен. Оба ждали, пока она заговорит. Но Черити долго молчала. Она думала о прошлом, вспоминала, сравнивала.

Наконец с трудом заговорила.

— Мне не кажется, что это месть. Поймите меня, — она пыталась подобрать слова, но они ускользали. — Дом Хейвудов — дом обычных людей, у которых нет высоких добродетелей, но нет и великих пороков. В этом доме никогда не было любви, лишь неразумное потворство слабостям дочери. Братья в этом доме не любят друг друга, сыновья непочтительны к отцу и матери, сестра безразлична братьям, а они — ей, но ненависти там нет. Это дом денежного расчёта, но всё же, вы же помните, мистер Флинн, какую доброту проявил ко мне дядя в беде? Я — им обуза, но тётя Дороти всё же вырастила меня. Кто там мог кому мстить? И я не верю в месть Кассиди. Это такой же дом трезвого расчёта, я не замечала особой любви между сэром Бенджамином и леди Изабелл, Филип и Сесили тоже весьма мало преданы друг другу. А где не сплачивает любовь — сплотит ли ненависть? Я уверена, что месть Кассиди ограничилась бы общественным бойкотом. Филип не стал бы мстить. Он просто был в плохих руках, при должном воспитании это был бы сильный и благородный человек, там есть задатки добрых чувств. Но кроме Филипа Кассиди — никто не ненавидел Вирджинию. Мисс Кассиди, может, и хотела бы отомстить сопернице, но она не могла ходить.

— А разве мисс Хейвуд и мисс Кассиди после смерти мистера Крайтона были соперницами? — удивился граф.

— Да, конечно, ведь они обе претендовали на ваше внимание, — Черити была немало удивлена этим вопросом.

— На моё внимание претендовали все местные девицы, кроме вас, мисс Вишенка, — усмехнулся его сиятельство. — А это делало их всех соперницами друг другу.

Черити с досадой взглянула на Клэверинга. С той минуты, когда она поняла, что он вовсе не виноват в горе мисс Клэр Стивенс, ей было стыдно за неприязнь к нему. Её предубеждение было несправедливым. Он, видимо, действительно очень порядочный и милый человек. Да и могли ли они быть столь близки с мистером Флинном, если не были похожи нравственными убеждениями и сходством взглядов? Она понимала, что под влиянием страха и презрения к нему наделала много ошибок, но всё же не удержалась от упрёка:

— Вы должны были ухаживать за одной, и тогда все остальные не мечтали бы о несбыточном. А так Вирджиния надеялась на брак с вами и порвала помолвку. Мисс Кассиди, если верить вашим предположениям, расправилась с мистером Крайтоном. Не надейся они на вас, не случилось бы ничего подобного.

— Вздор, мисс Вишенка. Я и ухаживал за одной, — насмешливо напомнил Клэверинг, — но вы же сами обвинили меня в несветском поведении и просили не уделять вам в обществе сугубого внимания. И я сделал всё, как вы просили. И ведь сразу предупреждал — после не вините меня.

Это Черити помнила. Да, она ошиблась. И ведь чувствовала, что делает что-то не то. А все потому, что сердце говорило ей одно, а предубеждение — другое.

— Да, я тогда напрасно послушалась миссис Стэнбридж. Если в жизни руководствоваться осторожностью — ты, возможно, минуешь много ям и ловушек, но суть жизни не в том, чтобы миновать все капканы на своём пути. Я, правда, пока не знаю, в чем эта суть, — устало вздохнула она.

— Для женщины — в том, чтобы быть умной, — прикрыв рукой рот, зевнул Флинн.

Черити улыбнулась. Что-то нелепое было в том, что её столь часто звали умной. Разве мало глупостей она наделала?

— Мне пока не понятен смысл женского ума. Слишком часто я ошибаюсь. Я и сейчас ничего не могу понять в происходящем.

Флинн хмыкнул.

— Умная женщина созидает и вдохновляет, мисс Черити. Ей незачем притворяться и носить маски. Она оставляет за собой право на ошибку, но никогда не бывает жертвой обстоятельств, не участвует в склоках и не опустится до самоутверждения за счёт сплетен и пустых ссор. Она слишком ценит свое время, чтобы тратить его на бессодержательные книги, бездарные пьесы и пустых людей. Она не требует, чтобы мир вертелся вокруг неё, привыкла отдавать и способна наполнять жизнью, и поэтому возле неё часто оказываются люди с раненой душой, разбитые и опустошённые. Потому-то Филип Кассиди оказался совсем не дураком, желая повести вас к алтарю.

Черити смутилась.

— Умная женщина достаточно сильна, чтобы позволить себе быть слабой. Мужчина рядом с ней чувствует себя героем и совершает подвиги, на которые другие считали его неспособным. Даже самые недостойные в ее присутствии вытаскивают из своих огрубевших и обозлённых душ лучшее, ибо возле такой женщины хочется быть Мужчиной, — дополнил Клэверинг.

Черити смутилась ещё больше.

— Сейчас надо не вдохновлять мужчин, а найти ответ на вопрос, кто покушался на Вирджинию, — напомнила она.

Клэверинг заметил:

— На самом деле тайна произошедшего с вашей кузиной — в вашей голове, мисс Черити. Возможно, какие-то части головоломки — в голове Флинна и моей собственной. Надо просто медленно и внимательно пройти уже пройденный путь дорогами памяти и увидеть его новыми глазами.