Дочитав до конца, Селентайн замер с листками в руках, тупо уставившись в угол.

— Вы и теперь будете уверять, кузен, что у меня нет достаточных оснований думать об этом человеке плохо?

Флинн, бледный и растерянный, расстегнул китель, вынул платок и вытер мокрый лоб.

— Это же надо, а? — оторопело пробормотал он, дочитав до конца, — как ужасно…

— Меня всегда несколько удивляла ваша близость с этим человеком, сами вы казались мне человеком разумным и порядочным, — сказала Черити, — и я только неведением вашим об истинной натуре этого человека могла объяснить вашу дружбу.

— Просто кошмар, — раскачиваясь из стороны в сторону, продолжал бормотать Флинн. — Шестая, седьмая…

— Теперь вы согласитесь обсудить мои предположения о Клэверинге, кузен? — спросила Черити, не сильно прислушиваясь к тому, что бубнил Флинн.

Тот же наконец глубоко вздохнул и поднял глаза на Черити.

— Милая кузина, ваши предположения мы обсуждать не будем. Мне крайне неловко признаваться в этом, не говоря уже о понимании того, сколько горя… — Он замялся, но всё же договорил. — Черити, Фрэнсис Клэверинг никогда не писал этого письма. Его написал я.

Черити в ужасе отступила. Глаза Селентайна Флинна не таили, как обычно, ироничного блеска, в них не было никакой игры или шутовства. Он был явно огорчён и расстроен.

— Вы шутите, мистер Флинн? Или… пытаетесь выгородить Клэверинга?

— И в мыслях того нет, — покачал головой кузен. — Я, правда, попросил бы вас не особенно афишировать услышанное от меня, хоть ваша сдержанность не подвергнется большому испытанию. К Иванову дню все станет известно всем.

Черити только молча озирала кузена, недоумевая, что он собирается сказать ей.

Тот не замедлил с рассказом.

— Мы с Клэверингом всегда были близки, но его сестру я видел лишь урывками — когда она приезжала на вакации из пансиона. Потом, по окончании Оксфорда, Фрэнсис уехал в Европу и взял с собой Сэломи, он считал, что реальная жизнь и свежие впечатления научат её жизни лучше всех пансионов. Она тогда напоминала тощего бельчонка с серыми глазищами, и я часто посмеивался над ней. Но полтора года назад Клэверинги вернулись из Италии, и я ахнул: мисс Клэверинг превратилась в такую красавицу, что я тотчас загорелся желанием жениться.

Черити недоверчиво хмыкнула.

— И что с того? Она же вас едва замечает.

— Очень даже замечает. Если я чего хочу, то добиваюсь своего, — самоуверенно и нахально сказал кузен, по-мальчишески самодовольно улыбаясь. — Сэломи ответила мне взаимностью, но тут произошло несчастье, отодвинувшее мои планы по меньшей мере на год. В результате трагической случайности умер старый граф Клэверинг, лорд Джеймс, Фрэнсис стал шестым графом Клэверингом, дом, как водится, погрузился в траур. Скажу вам честно, я мог бы просто увезти невесту, тем более что имею лицензию, но уважение к Фрэнсису не позволяло так поступить. Короче, они, пока длился траур, побывали в Лондоне, Брайтоне, Париже. Я везде ездил за ними следом — я не мог без Сэломи. Приехал я и в гостиницу Берча, как верно пишет вам мисс Стивенс. Клэверинг относился к моему увлечению с известной долей благожелательности, но настаивал на соблюдении приличий, хоть он несколько по-дурацки их понимает. По его мнению, брак должен быть заключён через несколько месяцев после конца траура. Ну тут уж дудки! На Иванов день я намерен жениться — и всё тут. Но в прошлом сентябре об этом, понятное дело, и речи быть не могло, мы виделись с Сэломи урывками на прогулках и в обществе, и, разумеется, я писал ей письма — иногда по три в день.

— И подсовывали их под дверь… — начала понимать Черити.

— Конечно. Мисс Стивенс жила рядом, и очевидно, что я в тот раз просто перепутал двери. Шестая дверь была дверью мисс Стивенс, седьмая — Сэломи. Я просто сунул письмо не в ту дверь и даже не понял этого. Если бы вы не показали мне это письмо — я никогда не узнал бы о своей ошибке. А уж подумать, что девица может принять моё письмо невесте на свой счёт, да ещё решить, что оно написано Клэверингом?! Его сиятельство никогда не подписывается инициалами.

Черити медленно подошла к шкатулке и открыла крышку. Там лежали деньги, подкова, её украшения и записка его сиятельства. «Начальную ставку я вычитаю, но остальное — Ваш чистый выигрыш, Вишенка. Ваш Ф.Клэв.» Да, он подписывался иначе. И мисс Сэломи Клэверинг… Да, она все время была в странных тёмных платьях. Вторая половина траура.

— Это ужасное недоразумение, но вы должны понять, Черри, что никакого злого умысла тут не было и быть не могло с моей стороны. А уж Фрэнсис? Такие шутки вовсе не для него. Многие девицы становятся излишне навязчивы, когда узнают о его статусе, но Фрэнк всегда говорил, что он — он и без титула, и ему хотелось бы, чтобы его ценили как человека, а не как его сиятельство шестого графа Клэверинга. Но теперь, я надеюсь, вы откажетесь от столь мрачных предположений на его счёт? Не надо видеть в нём совратителя юных девиц и ловеласа. Это не про него. Печальное недоразумение.

Черити присела в кресло и несколько минут пыталась привыкнуть к перемене в своих мыслях. Да, похоже, кузен не лгал.

— Но у него такие странные глаза, ведь подлинно стеклянные… Почему?

— У него такие же глаза, как у вас, мисс Тэннант-Росс. Я иногда удивлялся, вы стоите рядом, а мыслями точно за сто миль от меня. Фрэнк такой же. А уж третьего дня, когда вас взбесила это худосочная сплетница у Стэнбриджей — ваши глаза, уверяю вас, абсолютно зеркально отражали свет. Когда вы злитесь, или просто думаете не о том, о чём говорите, ваши глаза — как колодцы в грозу, глянешь — утонешь, ей-богу.

— Мои глаза? — Черити искренне удивилась.

Она не могла возразить, ибо никогда не видела себя со стороны, но всё это было так неожиданно и странно слышать. Однако если вопросы у неё и оставались, Флинн сумел убедить её в главном.

— Но если не граф Клэверинг выманил куда-то Вирджинию, то где же тогда мисс Хейвуд?

— Не знаю, сейчас дом проснётся, начнём поиски. Честно говоря, — помрачнел кузен, — у меня совсем недобрые предчувствия.

Черити постаралась взглянуть прямо в глаза кузену.

— Так вы думаете… Джин… мертва?

— Да, ну… надеюсь, нет, — поморщился кузен. — Рисковать виселицей из-за светской неприязни? Но кому она могла досадить, Господи? Я с самого начала не верил, что она пошла в Фортесонхилл, это вы меня убедили, но куда ещё её могли выманить? При этом буду откровенен, кузина Вирджиния не показалась мне девицей, способной без ущерба для себя провести ночь вне дома. Только Филип мог ненавидеть её, да мисс Кассиди могла попытаться уничтожить — просто, как свидетеля. Однако если вчерашние вести верны, то она явно не могла это сделать. С поломанной ногой это несподручно.

Пробуждение всего семейства не прибавило толку. Было заметно, что никто ничего не понимает, но если Винсент и Энтони просто недоумевали, то леди Дороти исчезновение дочери потрясло, а сэра Тимоти подкосило. Несчастный мистер Хейвуд уверился, что больше не увидит дочь, что едва ни привело к удару. Он совсем ослабел, повалился в кресла, и никакие увещевания племянника, что они непременно сегодня же найдут мисс Вирджинию, на него не действовали.

Увы, никто из семейства не слышал от Вирджинии о её намерении куда-то уйти, никто не видел даже, что она получила письмо с вечерней почтой. Флинн, тщательно расспросив всех, решил обратиться в полицию. Черити решила ехать с ним и даже предложила взять с собой Лиззи.

Но, едва они вышли, как на пороге особняка столкнулись с Джоан, служанкой миссис Стэнбридж. Девица запыхалась так, что, скрестив руки на груди, едва выговаривала слова.