— Ах да, Сашенька, — спохватилась бабушка. — Мы после спектакля через Тверской бульвар возвращались и встретили там Сашеньку с молодым человеком. Я уж к ним не стала подходить да смущать. Они были так увлечены друг другом, одно слово — голубки. Молодой человек видный такой, высокий, плечистый. Вылитый викинг.

Я мысленно заскрежетала зубами: в том, что позднее свидание было у Саши с Ирвингом, не было никаких сомнений.

— А Сашенька счастливая была, — растроганно продолжала бабушка, не ведая о моих терзаниях, — такая красивая. Она и так–то девочка симпатичная, а тут еще больше расцвела.

Я похолодела от внезапного подозрения. Что, если изменения в Сашкиной внешности связаны с тем, что за время моего отсутствия она уже успела стать вампиром?

— Бабулечка, поставь, пожалуйста, чайку, — ласково попросила я.

Бабушка понимающе улыбнулась и оставила нас наедине. Я подскочила к Аристарху и прошипела:

— Что с Сашей? Ирвинг ее обратил?

— Да не переживай ты так. Нет.

Я вздохнула с облегчением.

— Пока, — добавил после паузы Аристарх.

— Что значит пока?! — Я с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться на крик.

— Ирвинг подал заявку на вступление Александры в Клуб, — неохотно признался он.

— И когда ты собирался сказать мне об этом? — обозлилась я. — Этому не бывать!

— Жанна, — Аристарх неожиданно жестко перебил меня, — тебе не кажется, что это дело Александры и Ирвинга?

— Черта с два! Я не позволю своей лучшей подруге стать вампиром.

Не стану я сидеть сложа руки и делать вид, что моя хата в Мытищах — я ничего не вижу! Я знаю Сашку пять лет, и все это время она мечтала о нормальной семье — любящем муже, красивых детях, уютном доме, солнечной даче в Подмосковье и летних отпусках в Турции. Всего этого Ирвинг ей дать не мог. А когда пройдет эта болезненная любовь, которая ослепила Сашу, что ей останется? Ни семьи, ни детей. Она даже о своих постаревших родителях заботиться не сможет, потому что через десять лет ей придется покинуть страну. Я совершенно не представляла Сашу вампиром. Уж кто–то, а моя подруга для такой жизни точно не создана.

— Ты не можешь ничем помешать. Это ее выбор. Старейшины подписали согласие. По нашим законам Гончим один раз в жизни разрешено воспользоваться правом на инициацию человека. В этом случае достаточно одобрения старейшин и согласия самого человека. Голосования остальных вампиров не нужно.

— Вы подписали заявку? — требовательно спросила я.

— Да, подписали. На той неделе.

Я заскрипела зубами и уточнила:

— Но инициации еще не было?

— Нет, насколько мне известно.

— Что для этого нужно?

— Только согласие Александры.

— И кто ее должен инициировать — старейшины или Ирвинг? — продолжила допрос я.

— Мы подписали заявку с разрешением провести инициацию самому Ирвингу, — поведал Аристарх. — У него хорошая характеристика, — добавил он, словно оправдываясь передо мной. — Он спокоен, не склонен к жестокости, и влияние его крови не поставит новичка под угрозу.

— Ну спасибо, — процедила я сквозь зубы, — утешил.

— Жанна… — Аристарх попытался обнять меня за плечи, но я в гневе оттолкнула его.

— Уходи! Ничего даже слушать не хочу!

Мы обернулись одновременно, почувствовав появление бабули. Она смущенно стояла в дверях, посчитав, что стала свидетельницей нашей ссоры. Милые бранятся — щепки летят, картина маслом.

— Там чай готов, — миролюбиво молвила она.

— Аристарх уже уходит, — отрывисто сказала я.

— Да, мне уже пора.

Аристарх быстро вышел в коридор, а я осталась в комнате. Бабушка его проводит. А мне нужно остыть…

— Жанна, — робко позвала бабуля, — я, наверное, тоже пойду?

Больше всего на свете мне сейчас хотелось остаться одной. А еще позвонить Вацлаву и рассказать о своей проблеме. Пусть он поговорит с Ирвингом, пусть запретит ему ломать жизнь Сашке! Но бабушка здесь ни при чем. Пусть считает, что мы просто поссорились с Аристархом. Я выдавила улыбку и шагнула к ней:

— Останься. Идем попьем чаю.

Больше всего я боялась, что бабуля опять начнет расспрашивать меня про Лену и мне придется врать, что она жива и здорова. Но, к счастью, бабушку куда больше заинтересовал мой рассказ о самом Париже, который она помнила по путешествию пятидесятилетней давности.

— А хочешь, я тебе фотографии покажу? — Я вспомнила, что еще до того, как меня обвинили в убийствах и взяли под стражу, мы с Вероник гуляли по городу и она снимала меня на фоне Эйфелевой башни, Нотр–Дам и Монмартра. Сейчас мне и самой стало интересно посмотреть те фото.

Бабушка охотно согласилась. Рассматривая снимки, она с восторгом прилипла к монитору, разглядывая не столько меня, сколько парижские улицы.

— Только с Аристархом ни одной фотографии нет, — посетовала она под конец показа.

— Он фотографировал! — ловко вывернулась я и, глядя на то, с каким мечтательным видом бабушка любуется Монмартром, внезапно выпалила: — Бабуль, а давай с тобой вместе туда съездим?

— Да что ты, Жанночка, — принялась отнекиваться она, — где уж мне к тебе в компанию набиваться! Париж — город любви. Туда надо ехать с любимым, а не со старой бабкой.

— Какая ж ты у меня старая? — бурно возразила я и решила для себя, что в Париже мы с бабушкой обязательно побываем. Да хотя бы в мае или в июне! Ой нет. В солнечные дни я не смогу гулять по городу. Лучше отправиться в Париж осенью, когда небо будет хмурым, погода дождливой, а сумерки ранними. Надо только будет придумать, как обойти вопросы о Лене… Скажу, что она уехала в отпуск к морю куда–нибудь в теплые края, вот и не может с нами увидеться! — Решено, съездим вместе!

— Да у меня и загранпаспорта нет, — робко заметила бабушка, глаза которой уже загорелись предвкушением поездки.

— Вот и займись оформлением!

Уходила бабушка довольная и вдохновленная. Подозреваю, что дома она первым делом примется перебирать шляпки, чтобы отложить те, в которых будет нестыдно показаться в Париже.

А я, проводив ее, сразу же бросилась к телефону, чтобы позвонить Саше. По привычке я набрала домашний номер, который помнила наизусть, и, только когда в трубке раздались длинные гудки, спохватилась, что для звонка уже поздно. На часах было одиннадцать вечера. Завтра — рабочий день, и ранняя пташка Саша, должно быть, уже спит. Я уже хотела повесить трубку, когда мне ответил женский голос.

— Теть Поль, доброй ночи, — торопливо проговорила я. — Простите, что так поздно звоню.

— Жанна, это ты? — обрадовалась Сашина мама. — Как поживаешь?

«Да вот, стала вампиром и потихоньку пью кровь», — вертелось на языке, но вместо этого я вежливо ответила:

— Спасибо, хорошо. А вы?

— Ох, у нас тут такие дела, — весело поделилась тетя Полина. — Сашка–то, похоже, замуж собралась. Каждый вечер со своим Ваней проводит. Вот и сейчас убежала с ним в кино и пока не вернулась.

С Ваней? На секунду у меня отлегло от сердца, когда я представила, что Сашка бросила Ирвинга и теперь счастлива с простым парнем по имени Иван, обычным человеком. Но потом у меня закралось подозрение. Ирвинг — настоящее имя Гончего, а в московском паспорте у него вполне может быть указано другое, русское имя, похожее на подлинное.

— Теть Поль, а Ваня — это такой высокий плечистый блондин? — с замирающим сердцем уточнила я. — Саша с ним еще до Нового года познакомилась?

— Он самый, — подтвердила Сашина мама. — Видный такой парень.

По ее тону было понятно, что она целиком и полностью одобряет выбор дочери. Значит, поддержки от нее ждать не стоит. Эх, знала бы она, кто на самом деле этот Ваня!..

— Жан, — спохватилась тетя Поля, — а ты чего звонишь? Что–то срочное?

— Нет, просто соскучилась. Я из Парижа на днях вернулась, хотела Сашу повидать.

— Счастливая ты, Жанна, — искренне позавидовала мне Сашина мама. — Париж повидала!

А я от ее слов вздрогнула. Да уж, такая счастливая, что чуть с жизнью там не рассталась.