Я выныриваю из сознания бывшей вампирши за секунду до того, как пистолет в ее руке внезапно делает крутой вираж, дуло упирается в висок, и в тот же миг гремит выстрел.
Вацлав, чертыхнувшись, бросился к осевшей на пол Рэйчел. Проверил отсутствие пульса. Повернулся ко мне:
— Ты в порядке?
Я быстро кивнула. Надеюсь, никто не понял, что произошло на самом деле.
Вацлав склонился над Ирвингом.
— Скажи, — я подошла сзади, — он… — Я запнулась, не в силах выговорить страшное слово «умер».
Вацлав отрывисто качнул головой.
— Нет, пока держится. Но регенерации почти нет.
— Ты не знаешь? Рэйчел всадила в него сыворотку, — выпалила я. — Регенерации не будет. Он теперь человек.
Вацлав коротко выругался сквозь зубы и страшным голосом вскричал:
— Где этот чертов доктор?
Внезапно в проеме разбитого окна показался человек с бородкой и, строгим взглядом окинув вампирш и меня, торопливо спросил по–французски:
— Кто из вас Жанна?
— Я.
Я удивленно выступила вперед.
— Идите сюда, Крис зовет вас.
Я вскочила на подоконник и спрыгнула на снег в брызгах алой крови, на котором, разметавшись, лежал Крис. Позади меня раздался шум: кто–то из Гончих помог доктору подняться через окно к раненому Ирвингу. А на моих глазах закипали слезы. Куртка Криса намокла от крови, а лицо было мертвенно–бледным. Надежды нет, рана смертельна — это было понятно с первого взгляда.
— Надья, — слабо застонал Крис, приоткрывая глаза. Я опустилась на колени прямо в снег и сжала его испачканные в крови руки. — Жанна, — узнал меня Крис, с трудом выговаривая слова.
— Тише, — шепнула я по–английски, едва сдерживая слезы. — Тебе не надо сейчас говорить.
— Ирвинг… — с трудом выговорил Крис.
— С ним все в порядке, — торопливо солгала я. Хотела бы я, чтобы эти слова были правдой! — Только чуть–чуть задело.
— Хорошо. — Губы Криса дрогнули, словно хотели улыбнуться. — До свадьбы заживет.
У меня кольнуло сердце. Этот отважный парень пожертвовал собой, чтобы спасти Ирвинга, чтобы подарить ему возможность на счастье с любимой. Счастье, которое отняли у самого Криса. Если бы Крис не вытолкнул Ирвинга из–под пуль, Ирвинг был бы уже мертв. Так у него есть хоть слабый, но шанс.
— Мы отвезем тебя к доктору, — зашептала я, — и он…
— Не надо, — прервал меня Крис. — Послушай. У меня мало времени. Скоро я встречусь с Надей. Я знаю, она ждет меня.
Слезы потекли по моим щекам, и Крис слабо сжал мои пальцы:
— Не плачь. Я хочу этого. Хочу быть с Надей. Послушай. Я немного учил ваш язык. На свадьбе я хотел произнести свою свадебную клятву на русском. Хотел сделать Наде сюрприз, — превозмогая боль, сказал он. — Первое, что я сделаю, когда увижу ее, произнесу эту клятву. Но ты ведь понимаешь, — он сделал слабую попытку улыбнуться, и я вздрогнула, увидев кровь на его губах, — я не могу облажаться. Я хочу, чтоб ты послушала мою клятву и поправила мои ошибки.
— Да, — глотая слезы, пробормотала я, — конечно.
— Хорошо. — Крис закрыл глаза, сделал глубокий вдох, то ли собираясь с духом, то ли пытаясь унять боль, и начал говорить.
И я услышала родную речь с характерным американским акцентом. Крис медленно и прилежно выговаривал каждое слово, как будто от этого зависела вся его жизнь…
— Моя любимая Надя, чем больше я узнаю тебя, тем больше люблю. Чем дольше мы вместе, тем сильнее мое счастье. Никакие слова на свете не скажут, насколько ты дорога мне. Мое счастье — провести жизнь рядом с тобой и быть твоим. Сердце мое, пока оно бьется, будет преисполнено нежностью к тебе, где бы я ни был. Я весь твой, ты для меня — все. Я люблю тебя страстно и по–настоящему. Я любил бы тебя еще сильнее, если бы это было возможно. Ты достойна самого лучшего. Спасибо, что из всех миллионов мужчин на свете ты выбрала меня. Обещаю, я сделаю все, чтобы ты ни одного дня не пожалела о своем решении. Ты — единственная женщина во всем мире, которая мне необходима. Самая любимая, самая желанная, моя единственная.
Крис несколько раз прерывался, захлебываясь приступом кашля, а в конце сказал:
— Ты меня ни разу не поправила.
— Ты все сказал правильно. — Я порывисто стиснула его липкие от крови пальцы.
— Как думаешь, — его губы по привычке дрогнули, но уже были слишком слабы, чтобы сложиться в улыбку, — ей понравится?
— Непременно, — сквозь слезы улыбнулась я и почувствовала, как он в последний раз сжал мою ладонь. А потом Крис запрокинул голову и невидящими голубыми глазами уставился в беззвездное черное небо. На его губах застыла полуулыбка. Наверное, в последний миг жизни он увидел свою Надю.
Надеюсь, они сейчас и правда вместе. Такая любовь не должна умирать вместе со смертью тела, ведь она живет в самом сердце. И как только я об этом подумала, перед моими глазами вдруг ярко вспыхнула картина: цветущее поле красных тюльпанов, по нему мчится красивая девушка в летящем платье и с лентой в распущенных русых волосах, похожая на сказочную принцессу, Крис бежит навстречу ей и ловит в свои объятия. Я словно наяву услышала счастливый смех влюбленных и шепот признаний…
Со стороны входа в замок раздались взволнованные голоса. Я обернулась и увидела, как в стороне безмолвно стоят американцы, глядя на своего погибшего вожака. Как давно они стоят здесь? Слышали ли они наш разговор? За их спинами с крыльца на носилках спустили Ирвинга, над ним хлопотал доктор.
От московских Гончих, несущих носилки, отделился Вацлав. Быстро пересек аллею, подошел ко мне, тихо опустился рядом. Затем закрыл Крису глаза и порывисто прижал меня к себе.
— Что с Ирвингом? — тихо спросила я.
— Плохо. — Он скрипнул зубами.
— Поезжай с ним. Ты должен быть рядом.
— Спасибо. — Вацлав быстро поцеловал меня в висок и поднялся на ноги, поторопившись догнать машину с раненым.
Я задержалась у тела Криса, не в силах встать. Американцы подошли ближе. Кто–то предложил мне руку. Остальные подняли Криса, чтобы унести из парка. Я тронула за рукав того, кто помог мне подняться.
— Много наших пострадало?
Он устало взглянул на меня, и я поняла, что от волнения задала вопрос по–русски, а не по–английски. Я исправила свою оплошность и получила ответ:
— Из наших — Крис, из ваших — Ирвинг.
— А остальные?
— У остальных небольшие ранения, уже затягиваются. Бывало и хуже.
Я с облегчением перевела дух:
— А люди Рэйчел?
— Все убиты, — безо всяких эмоций сообщил Гончий. — Это же только люди, наемники. Они и не подозревали, с кем сражаются.
Парень отвернулся к своим, а я побрела к выходу из парка. Вокруг ничего не изменилось. Все было точно так же, как несколько часов назад, когда мы тайком вошли на территорию. Вот только уже не было Криса с белозубой улыбкой. И жизнь Ирвинга теперь висела на волоске.
За воротами стояли Фабиола, Ванесса, Дарла, Оливия и Эрика. Девушки выглядели испуганными и потрясенными. Наверное, до сих пор не могли поверить в предательство Рэйчел и в то, что чудом избежали смерти. Увидев меня, они в растерянности замолчали.
— Значит, ты наша сестра? — кашлянула Оливия.
— Надеюсь, не такая заботливая и нежная, как Рэйчел? — нервно пошутила Дарла.
— Привет, — смущенно улыбнулась мне Эрика.
— Что же теперь будет? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Ванесса.
— Не знаю, как вы, а я уже написала чистосердечное признание о подлоге с донором, — объявила Фабиола. — Вацлав пообещал мне замолвить за меня слово перед старейшинами, а я согласилась некоторое время поработать на благо Клуба, помогая Гончим. Так что в ближайшее время ищите меня в Москве. Заодно познакомлюсь поближе со своей новой сестренкой. — Она подмигнула мне. — Да не переживайте вы так, — обратилась она к другим вампиршам. — Подлог — не такое уж страшное преступление. Тем более что до инициации вы не знали правил Клуба и не понимали, что идете на нарушение. Жан ведь всем нам заморочил головы, так что ответственность целиком на нем. Ну вынесут вам выговор, что не признались во всем раньше, отделаетесь штрафом или общественными работами на благо Клуба. Как я. Только теперь все будут в курсе нашего подлинного родства и косые взгляды нам обеспечены. Хотя наша безупречная репутация на протяжении почти двух лет должна переломить общественное мнение в отношении фатального влияния крови Жана на его преемников.