Совет психолога оказался весьма эффектным. Изучив жизнь Елизаветы Петровны, Эльза по–другому взглянула на свою собственную. Заключительный этап, встреча с Елизаветой, окончательно расставил точки над «i».

Набив пакеты колбасой, сыром, печеньем, чаем, йогуртами и фруктами, прихватив баночку красной икры и необыкновенной красоты торт со взбитыми сливками, Эльза направилась к дому Елизаветы. Она страшно волновалась, ведь сегодня ей предстояло взглянуть в лицо своему отражению, своей второй проекции, своей постаревшей двойняшке.

Елизавета Петровна открыла дверь быстро, как будто только ее и ждала, но на лице отразилось разочарование.

– Простите, я вас за внучку приняла, – неловко улыбнулась она, подслеповато щурясь.

Увидев Елизавету, Эльза страшно растерялась, пробубнила свою легенду про соцработника, зачем–то назвалась чужим именем, отчего смешалась еще больше.

– Но я ничего не заказывала, – удивилась Елизавета Петровна. – Да и не нужно мне ничего, у меня сын есть, внучка, есть кому мне помочь. Вы вон лучше к Клавдии Степановне загляните – она совсем одинокая, и положение у нее затруднительное. У нее собачка очень болеет. Хорошая собачка, но недолго ей осталось. Так Клава, добрая душа, ей с пенсии мясо покупает, а сама голыми макаронами питается. Мы ей по–соседски помогаем кто чем может. Так что подарки ваши ей весьма кстати будут.

– Но ведь это вы – вдова ударника труда, – озвучила заготовленную легенду Эльза. – Меня завод к вам направил, я отчитаться должна. Давайте я вам все это передам, а вы уже сами распорядитесь?

– Так вы с Мишиного завода! – обрадовалась Елизавета. – Ну что ж, проходите.

Эльза занесла пакеты в кухню и помогла хозяйке накрыть стол в комнате, с интересом поглядывая по сторонам. Ведь в такой обстановке могла жить она, если бы жила на пенсию!

Квартира хранила остатки былого благополучия: во всю стену в единственной комнате раскинулся чешский гарнитур с отслоившимся кое–где фасадом, в серванте поблескивала богатая коллекция хрусталя, разбавленная бело–розовыми мазками фарфорового сервиза. Из центра пожелтевшего от времени потолка вырастала люстра с белыми плафонами–лилиями на позолоченных дужках. Потертый паркет был прикрыт распушившимся по краю коричневым ковром.

Переезжая в Россию, Эльза читала об обычаях русских, в том числе и о массовом увлечении коврами, и о стремлении выставить напоказ хрустальную посуду. Но, видимо, информация была устаревшей. В отремонтированных по последнему слову евродизайна квартирах местных вампиров ковров не было и в помине, а хрусталь был надежно спрятан в кухонных шкафчиках.

Квартира Елизаветы Петровны, напротив, была ожившей иллюстрацией к той брошюре. Наверное, интерьер здесь не менялся уже десятки лет. Эльза отметила лежащий на столике у телефона томик «Воскресения» Толстого, на диване – подарочное иллюстрированное издание «100 чудес света» и заставленный горшочками с фиалками подоконник.

В квартире царили чистота и порядок. Чувствительная к запахам Эльза не уловила присущих старым домам затхлости и плесени. В доме Елизаветы Петровны пахло яблочным пирогом, корицей и сладкими духами «Дольче вита» – наверное, подарок сына или внучки.

– Я не вовремя? – тактично поинтересовалась Эльза. – Вы кого–то ждали?

– Внучка обещала заехать, – тепло улыбнулась Елизавета Петровна, и лучики морщинок осветили ее лицо особым сиянием. – Я вот пирог испекла, угощайтесь!

Хозяйка поставила блюдо с выпечкой на стол, покрытый желтой скатертью с клубничками, и пригласила садиться.

– Так вы с Мишиного завода? Расскажите, как там сейчас дела, – мягко попросила она.

Эльза, предусмотрительно изучившая сайт предприятия, пробубнила последние новости о внедрении новых технологий и производстве новой продукции.

– Приятно, что руководство не забывает своих лучших сотрудников. А вы иностранка, Лера? – проницательно спросила Елизавета Петровна. – В вашей речи слышится легкий акцент.

– Я несколько лет стажировалась в Германии, только недавно вернулась, вот и разучилась по–русски говорить, – пояснила художница. Она знала пять языков, побывала в пяти странах, но так и не смогла избавиться от немецкого говора. – Елизавета Петровна, вы расскажите о себе, как вы живете, может быть, испытываете какие–нибудь трудности? Мы могли бы помочь.

– Спасибо, Лера, – тепло улыбнулась пожилая женщина. – Но у меня все хорошо. Дети не забывают, внучка у меня добрая девочка, всегда на их поддержку могу рассчитывать.

– Вы довольны своей жизнью? Как она сложилась? – затаив дыхание, спросила Эльза.

Елизавета Петровна лукаво взглянула на нее:

– Это вам для отчета надо?

Эльза смутилась.

– Ну что вы, Елизавета Петровна! Вы очень интересная женщина, особенная. Вы не похожи на своих ровесниц. И судьба у вас, должно быть, особенная, – взволнованно пробормотала она.

Хозяйка польщенно улыбнулась, но ответить не успела – зазвонил телефон. Елизавета извинилась, вспорхнула со стула и подняла трубку.

– Жанночка! – радостно поприветствовала она. – Здравствуй, милая. Ты скоро? Как, не сможешь? – Сияние, исходящее от Елизаветы Петровны, как–то мигом потускнело, и сердце Эльзы защемило от жалости.

Ведь это она могла быть на месте Елизаветы. Приготовила бы пирог, израсходовала капельку драгоценных духов, чтобы показать, что ценит подарок, прислушивалась бы к шагам за дверью, спешила на звонок, ожидая внучку… или внука. А Ганс, ее милый мальчик, выросший в великовозрастного оболтуса, позвонил бы с извинениями, наплел уважительную причину, чтобы не видеться с нудной старухой, а сам сбежал бы в паб с друзьями или на свидание со смазливой девчонкой.

– Конечно, Жанночка, ничего страшного… – заверила внучку Елизавета Петровна. – Нет, что ты, не обижаюсь. Может, завтра?.. Не успеешь? Ну что ж, тогда как–нибудь в другой раз. Удачи тебе, моя умница. Целую!

– Что–то случилось? – хрипло спросила Эльза.

– Да на Жанночку свалились срочные дела по работе, – преувеличенно бодро отозвалась хозяйка, отводя глаза. – Никак сегодня не сможет выбраться. Ну что ж, нам же больше пирога достанется!

– Пирог замечательный, – горячо похвалила Эльза.

– Хорошо, что вы пришли, Лерочка. Одна я с ним не справлюсь!

Хозяйка изо всех сил старалась скрыть расстройство от звонка внучки, а у Эльзы на глаза навернулись слезы.

– Что с вами, Лера? – заволновалась Елизавета. – Вы плачете?

– Соринка в глаз попала, – заморгала Эльза, вскакивая с места. – Можно, я в ванной промою?

– Конечно!

Подставив ладони под холодную воду и вытирая катившиеся по ее щекам невыплаканные слезы Елизаветы Петровны, Эльза со злостью подумала, что пустышка Жанна не заслуживает такой чудесной бабушки. Наверное, опять по магазинам побежала, дурочка. Услышала про завоз новой коллекции и забыла про бабушку, воспитавшую ее и посвятившую ей себя.

Если бы только можно было на время поменять телами бабушек и внуков! Даже дня хватило бы, чтобы неблагодарные внуки осознали все отчаяние одинокого, забытого близкими человека и поменяли свое отношение. К сожалению, она не волшебник, а всего лишь вампирша. Заигравшаяся в долголетие, насочинявшая себе кучу проблем, возведшая старость в рант абсолютного счастья. Какой глупой она была! Стыд–то какой!

– Лерочка, все в порядке? – осторожно постучала в дверь хозяйка.

– Уже иду! – наигранно радостно откликнулась Эльза, стирая с пылающих щек дорожки слез.

В комнате Елизавета Петровна разливала по чашкам горячий чай. На столе прибавилась тарелка с бутербродами с колбасой и сыром, которые принесла Лера, и коробочка конфет.

– Вы все еще хотите услышать историю моей жизни? – с улыбкой поинтересовалась она. – Теперь нам торопиться некуда, могу рассказывать хоть всю ночь напролет.

– Конечно, Елизавета Петровна! – закивала Эльза.

– Ну что ж, тогда я начну. А вы уж меня, Лерочка, остановите, как станет скучно, не стесняйтесь.

– Договорились, – согласилась художница, готовая слушать необыкновенную женщину хоть до рассвета.