закружилась голова от аромата овощного супа, который по ней распространился. Пучок

петрушки я положила около дымящейся кастрюли. Господин Лексов поблагодарил и

взглянул на меня. Меня не было долго для такого маленького задания.

— Сейчас будет готово. Я накрыл тут, на кухне. — И, правда, на кухонном столе стояла

белая суповая тарелка, а рядом лежала большая серебряная ложка.

— Но вы же тоже должны поесть! Пожалуйста, господин Лексов.

— Ну ладно, милая Ирис, с удовольствием.

Мы сели за стол, суп стоял перед нами в кастрюле, петрушка, мелко нарезанная на

деревянной дощечке, рядом. Мы ели вкуснейший суп, в котором плавали толстые куски

моркови и кусочки картошки, горох, мелко нарезанная зелёная фасоль и много прозрачных

колечек лука-порея. Потом Господин Лексов вздрогнул. Он хотел что-то сказать, но я это

заметила лишь когда подняла голову, чтобы что-то сказать.

—Господин Лексов, Милая Ирис, — начали мы одновременно.

— Сначала вы.

— Нет, вы, я прошу вас.

— Ну ладно. Я только хотела поблагодарить вас за суп в нужный момент; интересно,

который сейчас час, и за то, что вы присмотрели за домом и заботились о саде. Сердечное

спасибо, я даже не знаю, как могу вас отблагодарить за ваше время и любовь, которые вы

вложили и, — господин Лексов меня перебил.

— Перестаньте. Я хочу вам что-то сказать, что-то, что не все люди знают, вернее,

знают только только два человека, третьего мы вчера похоронили, но знал ли он об этом?

Видите ли, ну, вы только что говорили о любви, когда открыли дверь и я увидел вас в этом

платье, мне стало…

— Простите, я понимаю, каким безвкусием вам это должно было показаться, но я…

— Нет, нет, итак, когда вы открыли, я подумал. Видите ли, ваша тётя Инга, итак Инга и

я…

— Вы её любите? Она прекрасна, — господин Лексов наморщил лоб.

— Да. Нет, не то, о чём вы, наверное, подумали. Я люблю её как, как... отец.

— Да, конечно. Я понимаю.

— Нет, я вижу, вы не поняли. Я люблю её. как отец, потому, что я — её отец.

— Отец.

— Да. Нет. Её отец, я — отец Инги. Я любил Берту. Всегда, до самого конца. Для меня

было честью, я был ей должен, это была моя обязанность, приглядывать за её домом.

Пожалуйста, не благодарите меня, мне стыдно, это было самое малое, что я мог для неё

сделать, я имею в виду, после всего...

На лбу у господина Лексов выступили капельки пота. Он почти плакал. Я перестала

есть. Отец Инги. Этого я не ожидала, а почему вообще-то нет? Знала ли Инга об этом?

—Инга знает об этом, я ей писал, когда Берта переехала в дом престарелых. Я ей

предложил, что позабочусь тут обо всем, до... пока Берта будет в доме престарелых.

Господин Лексов успокоился, его голос стал твёрже. Я встала, пошла в спальню моих

бабушки и дедушки и принесла себе пару шерстяных носков Хиннерка и серо-коричневую

кофту Берты из дубового шкафа. Я села на табуретку перед туалетным столиком, чтобы

одеть носки. Берта изменница? Я проковыляла в кухню. Суп уже был убран. На столе стояли

две чашки, господин Лексов, отец моей тётки, получается вроде как мой внучатый дядя, что-

то помешивал в стоящей на плите маленькой кастрюльке. Я села на свой стул и подтянула

колени к подбородку. Вскоре в чашках уже дымилось молоко, господин Лексов также сел и

рассказал в нескольких словах, что тогда произошло.

Карстен Лексов приехал в Боотсхафен молодым учителем. Ему было только 20 лет, он

родился в деревне Геесте, недалеко от Бремена. Школой в Боотсхафене была большая

классная комната, в которой все дети школьного возраста сидели вместе. Единственный

учитель преподавал все предметы и всем одновременно. Только раз в году и всего на

неделю, в конце летних каникул, приходил пастор и приветствовал новых конфирмующихся

( прим.пер. — в ряде христианских конфессий — человек, участвующий в обряде

конфирмации, принимающий первое причастие).

Отец Карстена был галантерейщиком и умер от военного ранения за 4 года до переезда

Карстена в Боотсхафен. Почти 8 лет французская пуля бродила по его телу, пока однажды не

окончила свои путешествия в лёгком, и тем самым закончила жизнь Карстена Лексова-

старшего. Отец Карстена был молчаливым мужчиной, который проводил много времени в

своём магазине и навсегда остался чужаком для своей семьи. Мать Карстена считала, что это

из-за блуждающей пули, которая не давала ему окончательно вернуться домой, но,

возможно, это просто была его манера поведения. Многое в нём было коротким: ноги, нос,

волосы, также как и его высказывания и терпение. Длинным был только путь, который

прошла пуля в его коренастом теле, но когда она, в конце концов, достигла своей цели,

смерть — так же как и его жизнь — была быстрой.

Вдова Лексов сама возглавила галантерейный магазин, Карстен иногда помогал ей с

книгами. У него не было ни братьев, ни сестер, но младший брат вдовы Лексов,

высокопоставленный чиновник при почте и холостяк, согласился помочь своей сестре и

племяннику. Так как Карстен не высказывал особых способностей в продаже швейных ниток

и мотков резинок, вдова согласилась отправить своего сына в Бремен, учиться на учителя.

Карстен обучался там два года, пока не получил место деревенского учителя в Боотсхафене,

хотя и не подавал заявку на место.

Старый учитель умер от сердечного приступа во время занятия, но так как у него была

привычка засыпать на уроках, никто из детей не обратил внимание на завалившуюся фигуру.

Как всегда, когда он засыпал, четырнадцать школьников тихонько хихикая, покидали

комнату после звонка на обед. И в этот раз они забыли про учителя, пока не увидели его на

следующее утро спящим в той же позе за кафедрой. То, что школа и классная комната были

не заперты, никого не удивило, потому что старый учитель всегда был рассеянным. В конце

концов, старший ученик Николаус Кооп набрался смелости и заговорил с маленьким

бледным мужчиной, чья голова свисала на грудь, так что виднелся лишь лоб. Когда тот не

ответил, Николаус подошёл на шаг ближе и взглянул на своего учителя повнимательнее.

Коопы были крестьянами, как и почти все жители деревни. Николаус Кооп часто помогал

при забое животных и однажды видел, как умерла корова при родах. Он несколько раз

моргнул, повернулся к остальным детям, и сказал спокойным голосом с долгими паузами

между словами, что сегодня занятия отменяются и все должны пойти домой. Хотя Николаус

был скромным мальчиком, которого первым выбивали в вышибалы, и, не смотря на то, что

он был самым старшим в классе, он не был его предводителем, все ученики послушно

вышли из класса. Анна Деельватер и её младшая сестра Берта тоже покинули школу вместе

со всеми остальными детьми, их усадьба находиться рядом с усадьбой Коопов, и обычно они

шли в школу и обратно втроём. Но в этот день девочки шли домой вдвоём, молча свесив

головы. Николаус Кооп позвонил в дом священника, который находился рядом со школой и

оповестил пастора. Он сидел за письменным столом и листал газету. В тот же день пастор

написал своему другу, пастору в Геесте и через три дня Карстен Лексов приехал в

Боотсхафен деревенским учителем, и как раз успел к похоронам своего предшественника, и

это было для всех благословением. Люди в деревне были рады сразу же хорошенько

рассмотреть нового учителя. И Карстен Лексов посчитал себя счастливчиком, ведь на нём

был чёрный костюм, который он пошил на похороны своего отца. Кроме того, это была