одежду".

Макс даже не смотрел вверх, а с большим спокойствием плыл сквозь тёмную воду. Я

могла бы проплыть мимо, одеться и поехать домой, а он бы ничего не узнал. Позже я

задавалась вопросом, "Хотел ли он дать мне именно такую возможность?" Ну, во всяком

случае, я негромко позвала:

— Эй.

Макс не услышал, и я должна была крикнуть ещё громче:

— Привет!

И:

— Макс!

Тогда он дёрнул головой в мою сторону. Между тем, мы были на одинаковой высоте.

Отодвинув мокрые волосы вверх, которые приклеились к его лбу, Макс спокойно на меня

посмотрел.

– Привет, — сказал он, немного задыхаясь.

Макс не улыбнулся и, даже прохладно не смотрел. Казалось, он ждал. Наконец, вскоре

мужчина поднял руку из воды и помахал. Движение, которое, кажется, являлось в половине

первого смущённым приветом, а наполовину белым флагом в его задержке.

Моя серьёзность была недолгой, так как его волосы на лбу торчали торчком. Я не

смогла удержаться от смеха:

— Это всего лишь я.

— Да.

Мы стояли друг перед другом и старались шевелиться как можно меньше, но наши

ноги яростно передвигали воду, чтобы мы не утонули. При этом мы судорожно искали тему

для любезно отстранённого разговора. Я была голой, а он — мой адвокат. Все это

пронеслось в моей голове и не способствовало тому, чтобы придать моей беседе искристую

ноту. В то же время, я отчаянно обдумывала, как можно справиться с достойным уходом.

Маленький кивок и улыбка — не слишком сердечно. Может, легко брошенное "пока" и

продолжить плавание. Это показалось мне подходящей стратегией. Я глотнула воздуха и в

приветствии подняла руку из воды. Но при этом случайно пихнула порцию воды в рот. К

сожалению, я испугалась, потому что, действительно, сделала очень глубокий вдох. Я

закашляла, захрипела, начала плескаться обеими руками по воде, и слёзы подступили к моим

глазам. Должно быть, моя голова приняла странный цвет, так как Макс слегка улёгся на бок,

прищурил глаза и с интересом наблюдал моё дикое поведение в чёрном, ранее гладком озере.

Какая-то птица вспорхнула. Я снова закашляла, вынырнула, погрузилась и вынырнула

наверх. Макс подплыл ближе.

— С тобой всё нормально?

Пытаясь заговорить, я сначала выплюнула ему в лицо небольшое количество воды.

— Да, конечно, всё нормально! — прохрипела я. — А с тобой? — Макс кивнул.

Я поспешно поплыла назад к берегу. Время от времени я останавливалась, чтобы

прокашляться. Когда незадолго до выхода из воды я оглянулась, Макс плыл за мной. Он был

около меня и больше не плыл кролем. "Боже мой! Я что, должна сейчас бежать нагишом из

воды и судорожно кашлять?" Я уже точно видела, как буду торопливо пытаться дёргать

чёрную одежду над головой и плечами и, не вытираясь, стану застревать с поднятыми

руками. Слепая и спутанная, так как моя одежда была из прочной хлопчатобумажной ткани,

я стану падать с велосипеда. Зацепившись, я разорву платье и повисну на педали велосипеда.

Пока я буду крепко привязана, какой-то торопливо прихрамывающий мужчина с

велосипедом позади меня будет недовольно слушать мой истошный вопль, разносящийся

далеко над поверхностью чёрного озера. И каждый, кто услышит, будет таким несчастным и

с застывшим сердцем в груди, и он никогда больше не будет…

– Ирис.

Я повернулась. На этот раз мне, по крайней мере, не надо выходить из воды, потому

что я уже могла стоять.

– Ирис. Я. Ну. Я рад, что вижу тебя. Честно. И Мира тоже любила озеро. Оно было

просто. Ну да, ты знаешь, каким оно было.

– Оно было чёрным. Я знаю.

"Оно было чёрным, я знаю? Я только что это сказала?" Макс должен считать меня

совершенно тупой. Я действовала, как будто только что сказала что-то очень умное, и

спросила:

– Как идут дела у Миры?

– О, хорошо, ты знаешь. Она уже давно здесь больше не живет. Мира — тоже юрист. В

Берлине.

Тем временем Макс тоже встал ногами на твёрдое дно. Мы оба стояли в отдалении друг

от друга.

– Берлин. Это подходит. Уверена, она в классной фирме, и носит дорогие чёрные

костюмы и чёрные сапоги.

Макс покачал головой. Казалось, он хотел что-то возразить, но передумал и

нерешительно сказал:

– Я уже давно её не видел. После смерти. После смерти твоей двоюродной сестры она

больше не носила чёрный цвет. И больше не приходила сюда. Время от времени мы

созваниваемся.

Я не знаю, почему меня так потрясло. "Мира носит цветное?" Я посмотрела на Макса.

Он выглядел немного как Мира, и имел больше веснушек, но она их уже отбелила. Его глаза

были разноцветные. Карие. Ещё было там что-то светлое, зелёное или жёлтое. Те же тяжёлые

веки. Я вспомнила о них снова. Его глаза я уже знала, когда мы были ещё детьми, но тело

было мне незнакомым. Между тем, он был достаточно крупным экземпляром, чем я, и

немного располагающим. Светлокожий, гладкий, не очень широкий, но натренированный. Я

взяла себя в руки:

— Макс.

— Что ещё?

— Макс. У меня нет полотенца.

Он несколько смущённо посмотрел на меня, показывая подбородком на свою кучу

одежды, и открыл рот. Но, прежде чем успел предложить мне своё полотенце, я быстро

сказала:

– И у меня нет купальника. Я имею в виду не…

Я нырнула в воду немного глубже, чем взгляд Макса позволял ему задержаться поверх

моих плеч. Он кивнул. "Могла ли я там узнать спрятанную ухмылку?"

– Хорошо. Так или иначе, я хотел поплавать ещё немного. Бери, что тебе нужно, —

произнёс он, коротко кивнул и поплыл кролем.

— Какой приятный, серьёзный молодой человек, и так вежлив, — пробормотала я,

когда выходила из воды и удивлялась, почему так едко прозвучало. Вначале я не хотела

брать его полотенце, но потом взяла и долго вытиралась, пока совсем не высохла. Я надела

свою одежду. И когда садилась на велосипед, чтобы вернуться, то посмотрела вдоль озера и

увидела, как Макс стоит на другом берегу. Я коротко махнула. Он поднял руку, и тогда я

поехала.

Глава 6.

Когда я приехала домой, воздух над асфальтом уже нагрелся так, что мерцал. Казалось

улица превращалась в реку. Я задвинула велосипед в прихожую, где всегда влажный

полумрак поднимался из глинистой почвы и побеленные известью стены изливали холод.

Светлые плечи Макса в чёрной воде. Глаза как болото и топь.

"Должна ли я просмотреть документы? Проверить документы на наследство? А я

вообще что-то получила? Или собрать куски воспоминаний? Побродить дальше по

комнатам? Выйти? Взять шезлонг и почитать? Посетить господина Лексова?"

Я достала из шкафа белую эмалированную миску и пошла в огород к смородиновым

кустам. Было хорошо знакомое чувство тёплых ягод, которые так нежно берут в руку как

птичьи яйца. Наверху, где на ветке висит гроздь, отрывают одной рукой, пока другой держат

ветвь. Быстро и спокойно мои руки рвали спелые ягоды. Я села на поперечные сосновые

балки и откусывала зубами эти молочно-золотистые ягоды от зелёного основания. Они были

кислыми и сладкими одновременно, с горькой косточкой и тёплым соком.

После тёплого сада я пошла назад в дом. Большая сине-зелёная стрекоза рванула через

кусты как напоминание, мгновение повисела в воздухе и исчезла. Пахло спелыми ягодами и

землёй. И ещё чем-то гнилым, возможно, помётом, мёртвым животным и тлеющей мякотью

плода. У меня появилось внезапное желание вырвать руками сныть, которая разрослась. Что