— Зачем же ты вышла за него замуж, если он такой толстый и глупый? — поинтересовалась Мюрель, валясь на койку.

— Он был богат, — Орина насмешливо посмотрела на девушку.

Тем временем Лирна продолжала изучать текст. По большей части это была скучная военная переписка, касавшаяся всяких мелочей: запасов провианта, путей наступления и всего такое прочего. Она обнаружила, что у воларцев имелись обширные захватнические планы. Они намеревались прибрать к рукам все фьефы, исключая Ренфаэль, что заставило её вспомнить последние слова, сказанные ей Дарнелом: «Спаси меня, Вера. Но я должен был попытаться».

«Неужели этот закованный в броню болван наконец-то дал мне повод повесить его? — подумала Лирна, но решила, что мысль преждевременна. — Владыки кораблей послали за этой книгой своих лучших людей. Этому должна причина».

Писавший книгу был достаточно хитёр, чтобы не полагаться исключительно на шифр. Некоторые географические названия оказались нарочно изменены. В «Потустороннем» по приметам она сумела угадать Варинсхолд, а «Сорочье Гнездо» не могло быть ничем иным, кроме Алльтора, ведь город располагался на острове. Остальное выглядело куда менее понятным. «Чаячий Насест» едва упоминался, как и «Колокольня Ворона», хотя строчка о шахтах наводила на мысль о Северных пределах. «Даже жаль тех, кого они туда пошлют», — подумала Лирна. Подробнее всего было описано «Логово Змея»: хитросплетение морских каналов и многочисленных портов. Имелся даже детальный план нападения.

«Положительно необходимо, — прочитала она, — чтобы после успешного взятия Потустороннего и должного усмирения его жителей наивозможно большее число кораблей предприняли атаку на Логово Змея, каковую надлежит произвести до начала сезона зимних штормов. Командование ударной эскадрой поручается адмиралу Карлеву, первостепенная задача которого — не дать противнику возможности воспользоваться морскими портами...»

Лирна поднялась с койки и подошла к двери. Та оказалась не заперта, однако снаружи стоял часовой, который мигом положил ладонь на саблю. Пират был тот же, что прежде караулил воларца, и, судя по всему, он не стремился приближаться к Лирне.

— Мне нужно видеть капитана, — сказала она.

— Надеюсь, вы не нарушите нашего соглашения, — были её первые слова в каюте капитана. — Потому что, как я полагаю, мне следует немедленно поделиться с вами полученными сведениями.

Убеждать его не потребовалось. Напротив, похоже было, что её слова подтвердили его давние опасения. Выслушав Лирну, капитан приказал выбросить за борт лишний груз, включая золото, захваченное на воларском корабле, и поднять все паруса. Из-за здешних течений пришлось идти галсами, повернув сначала к югу, а затем — к востоку. Капитан выжимал все соки из своей команды.

— Что случилось? — поинтересовался Илтис, когда беглецы окружили спустившуюся в трюм Лирну.

— Воларцы со дня на день должны напасть на Мельденеи, — ответила она. — Капитан торопится предупредить владык.

— А что будет с нами, когда мы туда доберёмся? — спросил Харвин.

— Капитан дал мне слово, что нас отпустят. У меня есть причина ему доверять.

— Какая? — подал голос разбойник.

— Я нужна ему для того, чтобы убедить владык кораблей.

Через два дня погода испортилась, и капитан приказал убрать паруса. Море вздымало алчные валы, шквальный ветер грозил сорвать матросов с рей. От непрерывной качки всех бывших рабов, за исключением Лирны и Бентена, постоянно рвало.

— Ходили прежде под парусом, госпожа? — поинтересовался молодой рыбак, когда шторм немного стих.

Прочие не отходили от леера. Харвин в промежутках между приступами рвоты изрыгал самые красочные ругательства, которые когда-либо доводилось слышать Лирне.

— Свинотрахи шлюшьи! — ревел он, к огромному удовольствию команды.

— Какая я вам госпожа? — ответила она. — А весь опыт моего мореходства сводится к нескольким лодочным прогулкам по Соленке.

«Последняя — с моими бедными племянниками, накануне моего отъезда на север. Янус тогда заметил выдру, которая выбралась на берег с только пойманной форелью, и принялся прыгать, хлопая в ладоши от радости...»

— Госпожа?.. — с беспокойством окликнул её Бентен.

Лирна смахнула набежавшие слёзы.

— Достаточно и сударыни, — поправила она парня. — Ведь я — обыкновенная купеческая дочка.

— Нет. — Он медленно, но выразительно покачал головой. — Это не так!

Буря неистовствовала шесть дней. Затем паруса вновь были подняты в надежде поймать западный ветер. Выглянуло солнце, и Лирне пришлось повязать обожжённую голову шарфом — жаркие лучи причиняли ей боль. Это чуть было не привело к непоправимым последствиям. Как-то раз один из матросов подошёл к ней и с издевательским поклоном протянул шарф пошире, присовокупив:

— Для вашего прекрасного личика, сударыня.

Проходивший мимо Илтис захохотал и подошёл к мельденейцу, протянув ему руку в знак того, что оценил шутку. Тот оказался настолько глуп, что пожал её.

— И как он теперь будет работать с переломанными руками? — спросил потом капитан.

Драка была краткой, но жестокой. Искалеченный Илтисом матрос валялся на палубе, словно вытащенная на сушу рыбина, а Харвин с Бентеном успели ещё обменяться несколькими ударами с его товарищами. Кто-то выхватил саблю, но тут уж вмешался капитан.

— Один из наших — рыбак. Он сможет нести вахты за раненого, — предложила Лирна.

Гнев капитана был явно наигран, его безразличное обращение к пострадавшему говорило, что тот уже списан в расход.

— Тогда пусть заступает, да поскорее, — пробурчал он, отошёл прочь и принялся бранить рулевого за то, что тот слишком отклонился от курса.

Илтис нашёлся в трюме, где за ним ухаживала Мюрель. Тонкие девичьи пальцы прижимали окровавленный лоскут к его ссадинам. Не говоря ни слова, Лирна поцеловала брата в щетинистую макушку. На губах Илтиса промелькнула улыбка, но он тут же нашёлся — зарычал и отвернулся.

У Лирны вошло в привычку с наступлением ночи сидеть на палубе. Орина и Мюрель, прежде чем уснуть, часами болтали обо всякой чепухе. Она понимала, что они намеренно избегают серьёзных тем и рассказывают о давних влюблённостях и девчоночьих проделках, лишь бы не вспоминать о мучениях, которых Лирна избежала благодаря своим ожогам. Она не завидовала тому, что они могут отвлечься. Просто обнаружила, что нуждается в тишине, поэтому уходила на нос и обдумывала там всё произошедшее.

Сперва её мысли были парализованы ужасом от того, что случилось в тронном зале, однако, обдумав все, она сделала неутешительные выводы. «План, который готовился много лет, — заключила Лирна. — Иначе не создать идеального убийцу. Но кто бы мог подумать, что Аль-Тельнар умрёт как герой?»

На мгновенье ей стало стыдно от того, что она годами отвергала настойчивые ухаживания лорда. Наверное, он был не таким уж плохим человеком, раз не побоялся пламени Тьмы и бросился спасать принцессу, не пожалев собственной жизни. Тем не менее, был он героем или нет, Лирна сознавала, что мужа из него не вышло бы.

Позже она начала понимать, что постоянная сосредоточенность на одном событии мешает ей увидеть картину целиком. Пришла на ум фраза, вычитанная в «Премудростях Релтака»: «Остерегайся соблазна поспешных выводов. Не довольствуйся вожделенным ответом, если знаешь не все, что должно».

«Чтобы захватить город размером с Варинсхолд, им потребовалась многотысячная армия. А ведь была ещё Королевская гвардия... Которая выступила в поход всего за день до вторжения. Неудачное стечение обстоятельств, вызванное нападением на владыку башни Южного побережья...» Она постаралась припомнить всё, что ей было известно: двое убийц из числа кумбраэльских фанатиков. «Двое убийц».

Доказательств не было, можно говорить лишь о подозрении, но Лирна нутром чувствовала, что находится на верном пути. «Итак, брат Френтис и какая-то воларка. Наверняка они и в этом замешаны». Как ни странно, ей вдруг сделалось грустно от того, что Френтис погиб. «Сколько сведений можно было бы добыть, останься он в живых! А вот его спутница наверняка выжила и продолжает своё грязное дело, пока её соплеменники разоряют мои земли».