Голова рыцаря в стальном шлеме мелко затряслась.

— Выкладывай давай, где именно в Варинсхолде находится берлога Дарнела? Сколько у него людей, где он спит, где жрёт. Да, не забудь сказать, где держат аспекта моего ордена.

* * *

Для Греалина разложили погребальный костер. Времени хватало лишь на несколько слов, которые Френтис пробормотал, как умел. «Как воздать должное человеку в нескольких фразах?» — думал он. Попробовал прочесть «Катехизис Веры», но смешался и умолк. Вперёд выступила Давока, остальные обменялись недоуменными взглядами.

— Мой народ страшится таких, как он, — произнесла она звенящим голосом, и эхо разнеслось по оврагу. — Мы считаем, они посягают на то, что принадлежит лишь Малессе и богам. Они извращают украденный дар и посему недостойны доверия и места в клане. Этот человек заставил меня понять, что мы не всегда бываем правы.

После неё заговорил Арендиль, он с грустной улыбкой смотрел на крупное тело Греалина, прикрытое плащом:

— По ночам, когда вы все спали, он рассказывал мне удивительные истории о прошлом ордена. Все они были очень разными, но в каждой содержалось поучительное назидание. Надеюсь, я слушал его с должным вниманием.

Рядом с ним встала Иллиан. Видно было, что она вот-вот расплачется. Девушка схватила Арендиля за руку и воскликнула:

— А ещё он сказал мне, что, хоть я и родилась аристократкой, жизнь сделала из меня настоящую охотницу. Он считал, что этот образ подходит мне куда больше.

Френтис поднёс факел к поленьям и отступил назад.

— Прощайте, мастер, — прошептал он взметнувшемуся пламени.

* * *

Давока стянула с Вендерса доспехи и, не церемонясь, выдернула из колена обломок стрелы. Рыцарь дико заорал, Эрмунду пришлось накрыть ему рот ладонью и приставить к горлу кинжал, пока лоначка бинтовала рану. Они усадили его у отвалившегося от утёса валуна и кинули к ногам фляжку.

— Когда будешь говорить со своим свинячьим лордом, — бросил Френтис, — скажи ему, что Красный брат выражает ему своё почтение и обещает явиться как можно быстрее, чтобы разрешить кое-какие вопросы. Если у тебя сохранились остатки мозгов, ты не, проболтаешься о том, как оказался нам полезен.

— Дурачье, — буркнул рыцарь, осознав, что убивать его не будут. — Теперь эти земли принадлежат воларцам. Если хотите жить, вам лучше примкнуть к ним. Можете считать меня трусом, если угодно, зато я проживу ещё лет двадцать после того, как ваши кости сгни...

Стрела из арбалета Иллиан издала тонкий металлический звук, пробив глаз Вендерсу и ударив в камень позади его головы. Неимоверными усилиями тот сумел выдавить из себя ещё несколько слов, но, какую бы мудрость они в себе ни заключали, она захлебнулась в пузырях слюны. Потом он рухнул вперёд, заткнувшись навсегда.

— Прошу прощения, брат, — невозмутимо произнесла Иллиан. — Палец соскользнул.

* * *

Последующие три дня они шли на север. В бойне у утёса выжили всего две лошади. Высоких ренфаэльских жеребцов препоручили заботам мастера Ренсиаля, навьючив на них тюки с вяленой говядиной и сухими хлебцами, найденными у воларцев. Эти хлебцы из зёрен пшеницы и овса, если их замочить в горячей воде, превращались в замечательно вкусную кашу.

На третий день долины и отроги Азраэля сменились высокими холмами Ренфаэля. Зелёные пригорки перемежались пастбищами, и все это было совершенно лишено лесов или скал, где можно было бы укрыться.

— Может, на восток двинем, а? — неуверенно предложил Дергач. — Отсюда до побережья рукой подать. Уж там-то есть где спрятаться. Помню, в бытность мою контрабандистом...

— Нельзя терять времени, — ответил Френтис, хотя вполне разделял опасения вора. «Конечно, кавалеристам тут есть где развернуться, но ничего не поделаешь».

Они старались идти низинами, держась подальше от проезжих дорог и деревень. На холмы поднимались только с наступлением ночи, чтобы разбить лагерь. Два дня спустя они без приключений вышли к реке Андур, где, по словам Арендиля, было полно лесов.

— Слава Ушедшим, — пробормотала Иллиан. — На этих равнинах я чувствовала себя голой.

* * *

Следующим утром они прошли миль пять, когда услышали отдалённый гром, от которого дрожала земля. Никто из партизан не был настолько наивен, чтобы принять звук за приближающуюся грозу. Давока легла ничком и прижала ухо к земле.

— Движутся на юг. Прямо на нас. — Она поднялась с мрачным лицом. — Будут тут совсем скоро.

— Иллиан! Арендиль! — закричал Френтис, указывая на коней, которых уже развьючивал Ренсиаль. — Скачите оба на запад, быстро! Через семь дней будете в Нильсаэле...

Он замолчал, видя, как Иллиан отбросила протянутый Ренсиалем повод и встала, скрестив руки на груди. Арендиль занял позицию рядом с девушкой.

— Это вам не игрушки... — начал Френтис.

— Знаю, брат, — оборвала его Иллиан. — Но мы с Арендилем уже не дети. После всего произошедшего трудно оставаться детьми. Мы никуда не уедем.

Френтис беспомощно опустил глаза, сердце разрывалось от чувства вины. «Если они погибнут, в этом буду виноват я!»

— Ставки были слишком высоки с самого начала, брат, — мрачно ухмыльнулся Арендиль.

Френтис медленно выдохнул, успокаивая совесть. Обвёл глазами своих оборванных товарищей и не увидел страха на их лицах. Они молча, серьёзно смотрели на него, ожидая приказа.

«Я сотворил из них чудовищ, а они сделали меня лучше. Значит, я вернулся домой».

Топот приближался, становясь все громче и отчётливей. «Тысяча, не меньше».

— Встаньте в круг, — велел он, обведя рукой площадку в двадцать шагов. — Мастер Ренсиаль, будьте любезны, сядьте на коня и держитесь в центре рядом со мной.

Подойдя к другому коню, он вскочил в седло, и они с Ренсиалем заняли место на холме. Остальные сомкнулись вокруг них в кольцо, ощетинившись мечами и натянутыми луками.

Спустя короткое время показался авангард всадников — неясные фигуры в утренней дымке. Их было человек двадцать, скакавших во весь опор. «Они без доспехов, — удивился Френтис. — Воларские разведчики?..» Но не успел он додумать эту мысль, как увидел лицо их командира: это был худой мужчина средних лет с короткими волосами и бледно-голубыми глазами, его тёмно-синий плащ развевался за спиной.

— Опустить оружие, — приказал Френтис, спрыгнул с лошади и на негнущихся ногах пошёл навстречу всаднику. Тот осадил лошадь в нескольких шагах.

— Брат, — произнёс мастер Соллис, и его голос показался Френтису ещё более хриплым, чем прежде. — Сдаётся мне, вы идёте не в том направлении.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Рива

Она услышала голос Чтеца издалека. «Надо же, — удивилась Рива. — Такой старый — и так громко орёт».

— ...Отец отвернулся от нас из-за этих гнусных еретиков...

Все подходы к площади были запружены народом. Люди, словно заворожённые словами Чтеца, глядели в сторону собора.

— ...Сей город есть Отцовский дар! Драгоценность, вручённая Возлюбленным и названная по имени величайшего из его слуг! Но мы дозволили проникнуть сюда скверне неверия...

— А ну расступиться!

Рива принялась проталкиваться через толпу. Одни, узнав её, сами отходили в сторону, другие упорствовали, но деликатничать ей было некогда.

— Прочь с дороги, кому сказано! — рявкнула она, и какой-то тип, который пытался схватить её за руку, отшатнулся назад, вытирая кровавые сопли. Дело пошло легче.

— ...очистить наш город! Именно этого требует от нас Отец в своём Десятикнижии. Я трудился дни и ночи, чтобы отыскать иной способ, но... «Очистите мой город, и только тогда вы можете уповать на мой благосклонный взор...»

Наконец она преодолела толпу. На площади стояли связанные коленопреклонённые люди, а около них — мужчины с мечами. Среди мечников были священники, а прочие — пожилые горожане или старики, слишком немощные, чтобы дежурить на стенах. Увидев Риву, некоторые смутились, но большинство с вызовом глядело на племянницу владыки, а один даже выступил вперёд, пытаясь преградить ей дорогу к Чтецу.