Селла хлопнула в ладоши, и Лорен, скорчив гримаску, отложила вилку.

— Я с радостью принимаю ваше приглашение, — сказал Ваэлин Селле и повернулся к Дарене. — Как насчёт прогулки по пляжу, госпожа?

— Я видела войну, огонь и души страшных людей, — сказала Дарена, когда они шли по пляжу к хижине Харлика. Приближалась ночь, и вода стояла высоко. Ветер шевелил чёрные волосы Дарены. — Но эта маленькая девочка пугает меня больше всего остального, вместе взятого.

— Да, такая сила поневоле внушает страх, — согласился Ваэлин. — Когда она станет старше, её дар тяжело будет вынести.

— Сейчас, по крайней мере, у неё есть дядюшка, который сможет её защитить.

— Это правда.

— Когда вы в последний раз видели учителя?

— Почему вы так его называете?

— Так он зовёт себя сам. Собственно, этим он и занимается. Шесть дней в неделю дети и те взрослые, которые не в ладах с цифрами и буквами, приходят в его школу. Он учит их всех, и учит прекрасно. В определённом смысле у него тоже есть свой дар.

Ваэлин вспомнил, как терпеливо Норта возился с Дентосом, натаскивая того перед испытанием знаниями. Или как тот умудрялся заставить непоседливого Френтиса заниматься. А уж о быстроте, с которой он обучал лучников Бегущих Волков, и говорить нечего. «Все эти годы в душе он был учителем. А останься он в ордене, без сомнения сделался бы мастером по стрельбе из лука».

— Мы не виделись свыше восьми лет, — сказал Ваэлин. — Ещё со времён разрушенного города. Хорошо, что он поселился здесь.

— Кое-кто советовал моему отцу спровадить пришельцев восвояси. Эорхиль так красочно описали их возможности, что люди испугались.

— Но он все-таки прислушался к вам?

— Честно говоря, я думаю, отец в любом случае дал бы им убежище. У него было доброе сердце, и столь щедрый подарок — вполне в его духе.

Её слова невольно напомнили Аль-Сорне о Шерин, и он обрадовался, когда невдалеке показалась хижина. Это было ветхое строение из плавника, крытое сланцевыми плитками, с криво торчащим дымоходом. Окон хижина не имела, однако через полуоткрытую дверь виднелся огонёк свечи. У входа на песке сидел широкоплечий человек в безрукавке, его кудрявые светлые волосы шевелились на вечернем ветерке. Мускулистые руки мужчины сноровисто сплетали широкие ленты водорослей, а у стены хижины высилась пирамида уже готовых корзин

— Рад снова увидеться с вами, Плетельщик, — поприветствовал его Ваэлин.

Тот поднял широкое дружелюбное лицо и улыбнулся. Перевёл взгляд голубых глаз на Дарену, моргнул и вернулся к работе.

— Не сломано, — произнёс он.

Дверь со скрипом приоткрылась, и оттуда выглянул сухощавый человек с длинными седыми волосами и более чем негостеприимным выражением лица.

— Чего вам надо? — набросился он на Ваэлина. Может, из-за их неурочного вторжения, а может — из-за страха, который внушил ему Аль-Сорна во время их последней встречи.

— Все того же, брат, — ответил Ваэлин. — Ответа на трудный вопрос.

— Нету у меня для вас никаких ответов, — замотал головой Харлик, ретируясь. — Оставили бы вы меня в покое...

— Думаю, ваш аспект с этим не согласится, — произнёс Ваэлин, и Харлик замер. — Я виделся с ним недавно, и в беседе всплыло ваше имя. Вам не хочется узнать почему?

Библиотекарь резко выдохнул сквозь сжатые зубы и скрылся внутри, оставив дверь нараспашку. Ваэлин кивнул Дарене:

— Пойдёмте, госпожа?

Из мебели в хижине были лишь простой стол, стул и узкая койка. В углу помещалась железная печь с только что закипевшим чайником, из носика поднимался парок. Стол был весь завален пергаментами, перьями и чернильницами, преимущественно — пустыми. Но больше всего в хижине было свитков. Они были сложены у дальней стены, и огромный ворох достигал потолка.

— Вы, что, просто бросаете их? — поинтересовался Ваэлин. — Пишете, а потом оставляете тут?

Харлик то ли фыркнул, то ли рассмеялся и направился к печке.

— Прошу прощения, госпожа, — опомнился Ваэлин. — Позвольте представить вам брата Харлика из Седьмого ордена, бывшего учёного Главной библиотеки Варинсхолда. А это — госпожа Дарена Аль-Мирна, Первый советник Северной башни.

— Очень приятно, госпожа, — поклонился Харлик. — Простите за убогость моего жилища и позвольте предложить вам свежего чаю.

— Не в этот раз, господин. — Дарена наклонила голову и вежливо улыбнулась.

— Что ж, тем лучше. — Харлик снял чайник с плиты. — Потому что чаю у меня всего на одну чашку. — Он высыпал из глиняного кувшинчика несколько листочков в небольшую фарфоровую чашку и залил их кипятком.

— Ваш аспект рассказал мне интересную историю, — продолжил Ваэлин. — О лесе и о мёртвом мальчике.

Его впечатлило, что рука, помешивающая чай, даже не дрогнула. Однако Харлик метнул осторожный взгляд на Дарену.

— У меня нет секретов от госпожи, — добавил Ваэлин.

— Не лгите, милорд. — Харлик со вздохом покачал головой. — У нас у всех есть секреты. Подозреваю, у вашей госпожи их целый мешок, да и у вас тоже, готов поклясться.

«А Харлик изменился, — подумал Ваэлин. — Перестал всего бояться. — Он покосился на свитки. — Может, начитался чего?»

— Скажите мне, — начал Харлик, усаживаясь на свой единственный стул и отпивая чай. — Аспект ничего не просил мне передать? Не приказал ли он отвечать на ваши вопросы?

— Нет, — успокоил его Ваэлин. — Но он сказал, что ваша нынешняя миссия — отнюдь не святое подвижничество и вы не пользуетесь его расположением. Более того, вы ещё должны быть счастливы, что до сих пор живы, а это... — Аль-Сорна обвёл взглядом хижину. — Это вам в качестве наказания. Сказал, что вы — в изгнании.

— Как и вы, — устало парировал Харлик, отставляя чашку и откидываясь на стуле. — Если вас отправили отомстить мне, то можете приступать, не откладывая. Хотя мои поступки и могли быть поняты неправильно, мною двигали лишь добродетель и бескорыстие.

Впервые за долгие годы Ваэлин разозлился не на шутку.

— Неправильно поняты? В Урлише вы подослали ко мне убийц, которые по ошибке убили вместо меня моего брата. Мальчику было всего двенадцать лет. Ему отрезали голову. Вас там не было? Вы не захотели задержаться, чтобы узнать результат ваших бескорыстных намерений?

— Милорд, — тихо позвала Дарена, и Ваэлин внезапно заметил, что идёт прямо на книжника со сжатыми кулаками. Харлик даже не поднял на него глаза, лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Ваэлин заставил себя глубоко вздохнуть и разжал кулаки.

— Вы знаете о моём даре? — спросил он после того, как дыхание успокоилось и он смог говорить спокойно.

— «Проявления», том первый, — бесцветным голосом произнёс Харлик, — перечень четвёртый, столбец второй. «Все известные случаи зарегистрированы среди сеорда, иных соответствий не обнаружено. Сеордское название — „песнь крови“ или „кровавая песнь“, в зависимости от интонации. Аналогичных проявлений в Королевстве на время написания: не обнаружено. Обо всех зарегистрированных проявлениях немедленно докладывать аспекту. — Он взглянул в глаза Ваэлину и продолжил: — Дополнение: зарегистрированных проявлений в Королевстве — одно».

— Когда? — спросил Ваэлин. — Когда вы о нём узнали?

— Задолго до того, как узнали вы сами, полагаю. Пророчество было до странности однозначным: «Родится у целительницы и владыки битв». Кто ещё это мог быть?

— О каком пророчестве вы толкуете?

— «Он сойдётся с Тем, Кто Ждёт под пустынной луной, и его песнь будет принята возрождённой Злобой». — Харлик отпил глоток. — Я не хотел видеть, как исполнится пророчество.

— Аспект говорил мне, что есть ещё одно предсказание, не столь безнадёжное. То самое, которому вы предпочли не поверить.

— Всем нам приходиться выбирать. Иногда выбор труден.

— И на всякий случай вы наняли убийц, чтобы предотвратить его?

— Как я мог это сделать? Книжники из Главной библиотеки, знаете ли, не столь ловки. К тому же я понимал, что мой аспект не одобрит моих намерений. Но, как выяснилось, имелось одно заинтересованное лицо, которого подобные соображения не заботили. Полагаю, у первого королевского министра руки и без того были по локоть в крови.