- С ним Селейна сидит, - добавил Тим.

 - А где Боггет?

 - Пошел к старосте за вознаграждением, - сказал Аи. - А ты, наверное, есть хочешь? Пойдем на кухню.

Я закончил с завтраком как раз к тому времени, как вернулся Боггет. Мне уже было известно, что Боггет возвращался в лес вчера ночью, сразу после того, как мы принесли Анна на постоялый двор, а сегодня с утра ходил к старосте, чтобы вернуть одолженный топорик и отчитаться в выполненном задании. Оставалось только удивляться, откуда у нашего инструктора такая прыть и к чему такая спешка. По мне, голову убитого гроува можно было забрать из леса и с утра.

Выглядел Боггет довольным. Почти все деньги, полученные от старосты, инструктор оставил хозяйке харчевни за то, что она согласилась позаботиться о спасенном эльфе, пока тот не поправится, а на остаток купил у нее немного еды. Может, со стороны с учетом нашего положения это и выглядело странным расточительством. Но я-то знал, что у Боггета должны были быть еще деньги, вырученные за добытые вчера ингридиенты, и был спокоен, хотя мне не было известно, сколько он получил за них и удалось ли ему их продать вообще. А еще Боггет выяснил, в какой стороне находится ближайшее крупное поселение. К счастью, это было нам по дороге и совсем не далеко.

Распрощавшись с хозяйкой и ее детьми, мы покинули харчевню и двинулись к краю деревни. Но стоило нам выйти за околицу, как Боггет свернул с дороги и направился к лесу тем же путем, которым мы с ним вдвоем шли вчера.

 - Куда мы, Боггет? - спросил я.

 - Помнишь, я говорил, что такие, как мы, могут получить за свою работу больше, чем местные? Вот. Мы идем за дополнительной наградой.

Вытянувшись в цепочку, мы перешли луг, затем углубились в лес. Боггет, не сбиваясь с шага, рассказывал Тиму и Селейне:

 - Вчера мы с Сэмом хорошо поохотились. Убили одного зверя, которым управляла другая тварь. В этом лесу жил гигантский паук. Такие, как он, сами охотиться уже не могут, слишком крупные. Поэтому они используют хищников поменьше. Плетут свою паутину, а когда хищник цепляет ее на себя, она пробирается через его шкуру и внедряется в мозг. В итоге хищник начинает охотиться не для себя, а для паука. Сам он практически не ест и быстро погибает....

Мне становилось понятно, почему гроув как будто бы не хотел нападать на меня и Боггета, - он действительно не хотел. Но у него не было выбора.

 - ...Вот такого зверя мы вчера убили. И у него было логово.

 - Паука вы ведь тоже убили? - настороженно спросил Тим. От рассказа Боггета ему было явно не по себе. Да и мне при воспоминаниях о минувшей ночи - тоже.

 - Да, и паука. Но у таких пауков логова не бывает. Правда, с него мы свое тоже взяли...

Обойдя болотце по звериной тропе, мы шли через лес еще довольно долго, пока Боггет не привел нас к большой норе. Из нее тянуло очень неприятным запахом. Интересно, кто из нас туда полезет?

 - Сэм, посмотри-ка, что там.

Ну, да, разумеется. Ладно... Я опустился на колени, заглянул в нору. Запах разложения явственно ударил в нос. Я вытащил из кармана постиранный вместе с курткой платок, обвязал им нижнюю половину лица - не очень-то поможет, но все-таки - и полез в нору. Ползти вперед пришлось недолго: нора была неглубокой, похожей на мешок. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядел несколько маленьких трупиков, кишащих насекомыми и червями. Это были еще слепые щенки той самки, которую мы убили вчера. Волею паука мать потеряла возможность заботиться о своих детенышах. Какую же страшную тварь мы вчера уничтожили...

 - Ну, что там, Сэм? - крикнул Боггет.

Я вспомнил, что залез сюда вовсе не для того, чтобы предаваться состраданию, хотя щенят было жалко. Продвинувшись еще немного, я стал ощупывать лежку зверя, и под настилом из шерсти, перьев, истлевшей ткани, травы и костей я нащупал кое-что твердое. Хорошенько покопавшись в пещере, я извлек на свет две разных металлических наручи, пожеванную сбрую и сапог со шпорой. А когда выползал наружу, почти случайно нащупал маленький, уже подгнивший кожаный мешочек.

Выбравшись из норы, я испытывал только одно желание - снова вымыться. Так как в ближайшем будущем этого не ожидалось, я рассчитывал хотя бы на слова благодарности. Но Боггет увлеченно разбирал находки. Сбрую он отбросил сразу, а вот наручи поднял и убрал в мешок, которым разжился в харчевне. Туда же отправилась и снятая с сапога шпора, хотя оставалось только догадываться, для чего она могла пригодиться. Потом Боггет поднял кожаный мешочек, оборвал истлевшие завязки и вытряхнул на ладонь содержимое. Вместе с остатками какой-то высохшей травы или цветка высыпалось несколько монет, маленький деревянный оберег и тусклое металлическое колечко с синим камнем.

 - Неплохой улов, - резюмировал Боггет, залихватским жестом засовывая все это себе в карман. Я не знал, стоит ли возмущаться: с одной стороны, мне тоже полагалась какая-то награда, но, с другой стороны, Боггет был старшим в нашем маленьком отряде и все мы были на его попечении. Между тем инструктор вытащил руку из кармана, и в ней еще что-то было.

 - Держи, Сэм, - сказал он, протягивая мне оберег. - Тебе надо договориться с миром, раз уж на то пошло.

Что он имеет в виду, я не понял, но оберег взял. Был он потертый и потемневший от времени. Простенькая деревяшка прямоугольной формы - такие летят из-под топора, когда дрова рубишь. Разве что края подровнены, уголки скошены, да в середине что-то прилипло.

 - Слушай, Боггет. А откуда здесь это все? Староста же сказал, что гроувов около деревни никогда не водилось. Здесь что, жил какой-то другой зверь?

 - Может, и жил, - непонятно ответил инструктор. - Может, и зверь... Не важно это. Мы получили свою награду, идемте.

И мы двинулись назад, к дороге. Этот день, как и предыдущий, был ясным, но не жарким, и шлось легко. Через пару часов мы, чтобы отдохнуть и перекусить, остановились на берегу ручья, который все это время то отбегал от дороги, то снова приближался к ней, и я воспользовался этим, чтобы очистить от грязи доставшийся мне оберег. Спустившись к воде, я достал его из кармана и принялся отмывать в ручье. Земля, набившаяся в древесные бороздки, вымылась, показалась даже небольшая дырочка, через которую можно было бы продеть шнурок. А потом комочек грязи посередине отмок и отвалился, и я увидел яркий оранжевый глазок из какого-то камня, похожего на янтарь. Глазок хитро переливался на солнце, играя и поблескивая крошечными искорками.

Пока я его рассматривал, ко мне со спины неслышно подкрался Боггет и вдруг со всего маха хлопнул в ладони. Я взвился в воздух, отпрыгнул в сторону, выставляя руки перед собой. Инструктор и раньше такое выкидывал: он называл это «проверка бдительности», и если ты ее не прошел (то есть не заметил, как к тебе подкрались), нужно было быть готовым к заслуженной каре. Так как Боггет мог, когда ему вздумается, ходить воистину бесшумно, спасения от него не было никакого. Но в этот раз он и не думал нападать. Полный самодовольства, он стоял на том же месте, упираясь кулаками в бока. Сбитый с толку, я глядел на него... и вдруг заметил, что стою от Боггета как минимум в десяти шагах. На этот раз я даже заметить не успел, как провалился сквозь воздух. А Боггет только ухмыльнулся и, повернувшись, пошел назад, к дороге. Я посмотрел на оберег, лежащий в моей ладони. Кажется, это важная вещица, - решил я и надел его на шнурок, на котором уже носил один амулет - подарок Риды.

К вечеру на горизонте показался довольно крупный город, стоявший в месте слияния нескольких дорог. Я постепенно привыкал к тому, как виделась в этом мире местность, и уже не удивлялся, что кольцо городских стен не мешает мне видеть улицы и здания, лотки и экипажи, тлеги и пестрые фигурки прохожих, а также кривульку ручья, разделяющего территорию города на две неравные части - словно кто-то отломил от пирога кусок, да так и не взял его.