— Как это что? — Он явно издевался надо мной. — Забирай детишек.

— Где?

— Они в подвале дома на углу Джефферсон-стрит и Четвертой авеню.

В трубке раздался шум, затем начался отсчет секунд. Я не стал ждать, что произойдет, вскочил и бросился к машине. Когда мы с Монти прыгнули внутрь, из оставленного на траве ящичка повалил густой бурый дым.

— Дуг! — заорал я, даже не пытаясь найти микрофон.

— Да? — тотчас же ответил он откуда-то из-под приборной доски.

— Ребята где-то на перекрестке Джефферсон-стрит и Четвертой. Он не сообщил, где точно, явно торопится.

— Уже ищем. Оставайся у телефона. Летим к тебе…

Я уселся поудобнее и закурил. Монти придвинул ко мне голову, высунул язык и быстро задышал.

— Уже скоро, — сказал я, гладя его по голове и почесывая за ушами. — Еще немного, и мы заберем Фила и вернемся домой. Понимаешь? До-мой!

Он махнул хвостом и облизнулся — значит, понял. Я затянулся три раза подряд, почувствовав себя лучше.

— Дуг, ты сообщил Пиме? — спросил я.

— Да.

Именно это я ценю в нашей дружбе. Сообщил и не спрашивает, почему я сам не звоню. Не заставляет меня признаваться, что я попросту боюсь. Пима спросит: «Всё, уже конец этого кошмара?», а я ведь даже и не знаю. Пока ребята не окажутся в двадцати сантиметрах от меня… А, кстати!

— Дуг, а родителям того, второго?

— Как раз собирался тебя спросить, что делать, — они где-то в Европе. В этой суматохе никто их не искал, а теперь…

— Погоди, — прервал я его. — Когда всё выяснится — позвоним. — Я затушил сигарету. — Далеко ребят, судя по всему, увезти не могли. А родителям того паренька лучше сказать, когда всё уже закончится…

В то же мгновение послышался шум двигателя. На этот раз это был «Дуглас-Макферсон» вертикального взлета, значительно более быстрый, чем классический вертолет. Они летели низко над землей, чтобы не терять времени на набор высоты и посадку.

— Есть два населенных пункта с такими перекрестками улиц, но один отпадает. Второй находится километрах в восьмидесяти отсюда. Местная полиция уже обследует там эти дома. Домов четыре, — доносился из-под приборной доски голос Дуга.

Аппарат приземлился, выскочила девушка в джинсах и ковбойской шляпе и помахала мне, а я вышел из машины, и мы вместе с Монти взбежали по трапу. Девушка заняла мое место в автомобиле. Ей выпала задача доставить машину на место. Мы взмыли в воздух.

— Естественно, мы отслеживаем тот счет, — сказал Саркисян, когда я глотнул из протянутой фляжки и раздумывал над вторым глотком. — Но, черт побери, он выбрал неплохой метод — у него целая цепочка счетов, на которых оказывались попеременно поручения немедленных дальнейших переводов, покупки акций и ссуды под их залог. Когда мы добираемся до одного счета — денег там уже нет. Но мы не сдаемся…

Я выразительно посмотрел на него.

— Знаю, знаю. Самое главное, что ребята целы…

— Как только я их увижу, буду в твоем распоряжении, но пока — извини… К черту деньги.

— Понимаю.

Он слегка ткнул меня кулаком в бицепс и пошел к небольшому пульту связи, за которым сидели двое его подчиненных, уже довольно давно пытавшихся перехватить его взгляд. Я глотнул из фляжки и посмотрел на часы… на пустое запястье. Я снова забыл напомнить про хронометр. Ага, и поводка у меня нет… Одни потери.

Я посмотрел на Монти. Он лежал на полу, положив морду на лапы. Почувствовав мой взгляд, он приоткрыл один глаз и приподнял бровь.

— И ты до сих пор над нами всю жизнь издевался, а? — Он закрыл глаз. Слишком поздно — я его уже разоблачил.

На горизонте показался какой-то город. Дуг вытащил из уха микронаушник и поднял большой палец. Я облегченно вздохнул, встал и потянулся. Потом еще раз глотнул из фляжки и успел перед посадкой облегчить мочевой пузырь. Мы опустились на перекрытый полицией перекресток, который заодно оказался прекрасно очищен от пыли, а два навеса над витринами были сорваны. Я привязал Монти какой-то веревкой к поручню кресла. Он делал вид, что вес шнурка представляет для него непосильное бремя.

Фил и второй мальчик стояли в полукруге толстых, солидных полицейских. Оба были закутаны в одеяла, хотя солнце грело еще весьма основательно. Я выскочил и быстро направился в сторону группы. Фил хотел подбежать ко мне, но посмотрел в сторону, сообразил, что его приятелю будет неприятно, и лишь переступил с ноги на ногу и шмыгнул носом. Я молча обнял его, потом рефлекторно схватил второго парнишку и привлек к себе. Он разразился плачем, к нему тут же присоединился Фил.

— Ну-ну, всё хорошо, ребята. — Я похлопал их по вздрагивающим от рыданий спинам. Позади них двое толстых полицейских сжимали кулаки и покашливали. Потом один не выдержал, повернулся и побежал куда-то, вытирая кулаками глаза. Я мимоходом подумал, что, может быть, с этой страной не так уж всё плохо, если полицейских еще трогают детские слезы. Сразу же после до меня дошло, что ничего хорошего быть не может, раз кто-то становится причиной этих слез. Челюсти свело судорогой. — Ведь вам уже по одиннадцать лет, вы еще не привыкли, что взрослые — это банда придурков?

Второй, приятель Фила, захихикал, утирая глаза. Фил тоже прыснул. Стало чуть веселее. Еще один из полицейских шмыгнул носом.

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — пробормотал он.

Я выпрямился и покачал головой.

— Как тебя зовут?

— Бинки, — тихо сказал русоволосый мальчик. — Бинки Дельбарр.

— Бинки, очень хорошо. Скажи мне — сообщить твоим родителям, или ты хочешь несколько оставшихся дней до конца лагеря провести с нами, а родителям мы позвоним уже под самый конец?

— Ну, я бы хотел так, — довольно непонятно ответил он, перед этим бросив взгляд на Фила, который подмигнул ему. Они уже начинали приходить в норму. Судя по всему, нам предстояли несколько неплохих дней. Я был согласен на них всей душой, и даже не на несколько дней, а месяцев. — Если бы мы с Филом…

— Ну, значит, решено. — Я облегченно вздохнул и осмотрелся вокруг. Нужно было начинать подытоживать происшедшее. Саркисян, как я заметил, разговаривал с исключительно худым для этих мест полицейским. Наверняка комиссар. Ладно. Что еще — ага, сообщить в лагерь о том, что ребята живы и здоровы и что мы забираем Бинки к себе. Пусть не сходят с ума. Найдя взглядом агента с наушником в ухе и шариком микрофона у рта, я попросил его включить свой телефон и объяснил зачем. Он кивнул и достал трубку из кармана.

— Фил, вы хотите есть? Пить?

Фил покачал головой, а затем, обменявшись взглядами с Бинки, кивнул мне, чтобы я к нему наклонился.

— Пап, у нас штаны описаны, а в одеялах жарко, знаешь? — прошептал он.

Я почувствовал, как мое сердце сжимает ледяная рука ненависти. Убью, убью каждого, кто каким бы то ни было образом будет виновен в том, что двое мальчиков описались. Я не знал, удалось ли мне не заскрежетать зубами на всю улицу.

— Проклятье! Сейчас! — пробормотал я.

Я огляделся. Рядом был магазин одежды, а его хозяйка, как и все, кто оказался поблизости, стояла на пороге. Ей будет о чем рассказывать всю оставшуюся жизнь, пока же, прикрыв рукой глаза, она лишь всматривалась в нашу группу. Подбежав к ней, я купил две пары брюк, белье и рубашки. Подавая мне товар, она беззвучно шевелила губами — то ли подсчитывала цену, то ли хотела о чем-то спросить, но не осмеливалась. Вернувшись со свертками, я забрал ребят в вертолет. С завистью я слушал, как они начали спорить по поводу мощности двигателя, забыв, что в течение почти суток находились в руках похитителей. Я подождал, пока ребята поздороваются со скулящим от радости Монти, а затем они пошли в душ. Чистые, со стекающими с волос каплями воды, мальчики уселись передо мной и Саркисяном.

— Ну, так что вам известно о похитителях? — спросил Дуг.

— Ха! Много чего!

— Как вас похитили? — вмешался я.

— Мы не знаем. Мы спали и проснулись в их фургоне. А в этом подвале…

— Фил, дорогой. Всё по порядку, а Бинки будет дополнять, ладно?