— Шахондин и Вагельмин — их первые жертвы?

— Нет! — Сканга так решительно покачала головой, что амулеты застучали на ее груди. — Они слышат нас. Их жгучая ненависть руководит ши-хандан. Они продолжают жить в тварях. Я даже могу вернуть им прежнюю форму. — Старуха хитро усмехнулась. — Слышите? В принципе, я оказала вам услугу. Вы можете нести смерть и погибель в свиту королевы и способствовать гибели Эмерелль, а вас никто не узнает. Никто не знает о нашем с вами договоре. Сделайте то, что хотели сделать всегда. И в качестве платы получите обратно свои тела. Вы уже не будете нужны пожирателям душ, когда я дам им большую награду. Посмотри на их глаза, Оргрим. По ним можно разглядеть, что теперь в ши-хандан живут две души. — Она жестом подозвала пожирателей душ к себе.

Троллю пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не отпрянуть от чудовищ. Он почувствовал движение воздуха, когда оба существа прошли мимо него. У одного был один голубой глаз, а один — кроваво-красный. И в каждом было два черных зрачка.

— А теперь идите, деточки мои. Желаю вам хорошей охоты!

Создания Сканги повиновались, как хорошо выдрессированные охотничьи собаки. Не колеблясь, они устремились в темноту по ту сторону золотых ворот.

— Ты действительно сможешь вернуть Шахондину и Вагельмину эльфийский облик?

Шаманка легкомысленно пожала плечами.

— Не знаю. Точнее, не думаю, что разделение возможно. Но дело не в этом. Важно только, чтобы мне поверили оба эльфа. И ту штуку с глазом я проделала только ради того, чтобы их напугать. В принципе, теплые глаза я ценю не больше, чем маленький кусок пищи. Но тот, кто боится, скорее готов поверить. Шахондин был крепким орешком и кое-что понимал в магии. При других обстоятельствах он бы не стал повиноваться. Он действительно продолжает жить в ши-хандане. Поэтому было важно, чтобы он поверил, что есть возможность обратного пути. Его дух будет удерживать бестию в узде, когда они найдут Эмерелль. Именно он будет отвечать за то, что мы получим ее живой. А теперь иди за мной, вожак стаи. Я хочу вернуться на борт «Ветра духов», как только позволит уровень воды. На корабле тебя будет ждать новая команда.

— Мне кажется, твое расположение очень легко потерять, Сканга.

— Только когда меня разочаровывают, Оргрим. — Она обернулась и пристально поглядела на него. — Я ценю, когда мои ребята имеют мужество высказывать свое мнение мне прямо в лицо. По крайней мере когда мы наедине. Приведи с собой нескольких своих с «Громовержца». — Она пнула ногой тело Марука. — Иногда потери неожиданно удивительны. И тогда хорошо иметь на борту несколько лишних воинов.

Оргрим подумал, что точно не возьмет никого из тех, кого ценит. Это означало бы плохо вознаградить своих товарищей за верность.

— Есть один воин. Настоящий великан. Хорошо бы он был рядом. Его зовут Гран. Может быть, ты о нем уже слышала.

— Нет. — Сканга, шаркая, пошла по направлению к туннелю. — Но я знаю Болтана. Его раны уже должны были затянуться. Его с собой тоже возьми, вожак стаи. Весь двор говорит о его необычайной смелости.

Альфадас целый день пытался все делать правильно. Смешил детей. Они боготворили его. Асла разъяренно глядела на отвратительную собаку. Днем ярл разговаривал с Оле. Хотел убедить его забрать собаку обратно. В качестве поощрения Асла передала ему кружку с метом, оставшимся от праздника.

Сейчас дети спали. Альфадас сидел у очага и вырезал деревянный меч для Ульрика. Время от времени он украдкой поглядывал в направлении Аслы. Нет, она не хочет ему помогать! Она делала вид, что не замечает взглядов. Она накладывала заплатку на разорвавшееся любимое платье Кадлин.

Кровь лежала перед спальной нишей Кадлин. Собака видела, что Асла на нее смотрит. И упрямо выдерживала взгляд. Проклятая дворняга! Относится к ней так, словно женщина здесь чужая! Надо было пойти с ней к фьорду. Так она бы точно не вернулась. Женщина невольно улыбнулась. Альфадасу наверняка стоило немалых усилий всерьез заявить, будто собака находится под защитой Лута. Она-то знает, что ее муж не верит в богов. Это знают все в деревне. Поэтому его никогда не избирали ярлом единогласно. Некоторые говорили совершенно открыто: то, что они снова и снова выбирают ярлом этого безбожника, однажды навлечет большое несчастье на Фирнстайн.

— Она будет присматривать за тобой, когда следующей весной мне снова придется поехать к королевскому двору, — вдруг сказал Альфадас.

Асла закусила губу. Нет, она не будет улыбаться! Он целый день искал оправдание, почему это хорошо — что он вернулся с Кровью.

— Если я сумею защититься от Крови, то мне вообще будет больше нечего бояться.

— Таково было желание священнослужителя. Я провинился бы перед Лутом, если бы тронул хоть волосок на собаке. Гундар пришел к фьорду, чтобы защитить Кровь. Пришлось бы сначала убить его, чтобы добраться до собаки.

— Ты преувеличиваешь. Кроме того, тебя ведь обычно не волнует, что подумают о тебе боги. — В принципе, она уже смирилась с тем, что избавиться от этого черного чудовища будет не так легко. Но пусть уж Альфадаса еще немного помучит совесть.

— Мое сердце превращается в пустыню, если приходится прожить день без твоей улыбки.

Вот опять у него этот взгляд… Именно в него она тогда и влюбилась. Он был известным воином. Мужчиной, с которым путешествовали эльфы. Живой легендой. Но когда он смотрел на нее так, то казался грустным маленьким мальчиком. Его нужно было просто взять на руки и утешить.

— Не пытайся подольститься! Тебе не удастся так быстро убаюкать меня. Я уже не наивная девушка! — Но голос ее звучал и вполовину не настолько резко, как она хотела. У него опять получилось.

— Как такие жестокие слова могли слететь с губ, нежных, словно лепестки роз?

Она подняла взгляд.

— А что еще во мне напоминает тебе обо всякой зелени? Может быть, руки, скрюченные и узловатые, как старые корни?

Асла знала мужа достаточно долго, чтобы отдавать себе отчет, что такое высказывание только подтолкнет его к новым комплиментам. В принципе, ей нравилось, когда он говорил всякие глупости, чтобы понравиться ей. Ни один мужчина в деревне не подбирал для своей жены таких слов. Если бы только не этот проклятый каменный круг. Это его взгляды на Январский утес отравляли ей жизнь. Она все еще любила его. В противном случае ей было бы все равно, если бы он исчез однажды утром. Светловолосая Гунбрида всегда очень радовалась, когда ее Свен весной отправлялся вместе с Альфадасом к королевскому двору и не показывался целое лето. А у нее все иначе, с горечью думала Асла. Чаще всего они ссорились в то утро, когда он уезжал. Но уже в первую ночь она не могла сомкнуть глаз, когда не чувствовала его дыхания у себя за спиной.

Когда родилась Кадлин, его не было в Фирнстайне. Он впервые увидел свою дочь, когда ей было полгода. И в это лето его тоже не было на протяжении нескольких недель.

Почему он так долго подбирает следующий комплимент? Не считая сопения Крови и потрескивания углей в жаровне, в доме было тихо. Неужели своим упрямством она заставила его окончательно замолчать?

— Мне жаль, если тебе так трудно жить со мной, любимая. Иногда я сам себя не выношу. И тогда такое ощущение, что меня разрывает на части. Часть меня, похоже, находится далеко от Фирнстайна. — Альфадас поднялся со скамьи. Подошел к жене сзади. Его сильные руки обняли ее за бедра. Он легко поцеловал ее в шею. — Однако где бы я ни был, часть меня всегда рядом с тобой и детьми. Я знаю, что этого нельзя ощутить, но, надеюсь, это послужит утешением твоему сердцу, когда ты рассердишься на меня в следующий раз.

Его пальцы развязали пояс на ее платье. Умом ей не хотелось этого. Пусть придумает извинение! Пока что было сказано недостаточно. Но тело подвело ее. От его прикосновений она сладко вздрагивала. Асла встала и отложила штопку в сторону. Он приподнял платье и провел рукой по внутренней стороне бедра. Она негромко вздохнула. Казалось, внезапно у нее в животе появилось что-то невесомое, сладостное тепло разлилось по всему телу. Она услышала, как упали на пол его брюки. Теплые поцелуи осыпали ее шею. Она подняла руки, чтобы ему было легче снять платье через голову. Его ладони после строгания пахли смолой и древесиной бука. Они коснулись ее груди, затем шеи. Затем снова спустились к бедрам. Каждое его прикосновение заставляло ее вздрагивать от нового прилива страсти. Если бы он так же хорошо знал, чего хочет ее сердце!