Однажды вечером он подкрался к лагерю кентавров и убил женщину, только что родившую жеребенка. Будучи охотником в то далекое время, когда он еще был эльфом, Вагельмин никогда не убивал беременных животных. Это было против всех законов охоты. Теперь ему доставляло глубокое удовольствие нарушать законы. Он убил беззащитного жеребенка, когда тот еще был связан с матерью пуповиной. И кентаврийская женщина умерла со своим ребенком на руках. Почти столь же волнующе было наблюдать за безумием взбесившегося отца, когда тот пьяный вернулся в палатку. Он уже отпраздновал рождение ребенка со своими товарищами. В ярости он пытался лишить себя жизни.

После охоты Вагельмин всегда возвращался в Ничто. Для него оно было подобно огромной безграничной пещере. Пристанищем хищника. А еще он до сих пор надеялся на то, что отыщет след королевы. Сканга была настолько уверена в том, что они почуют Эмерелль… Может быть, нужно просто подождать, пока королева снова войдет в сеть троп альвов? Он почувствует, если она придет сюда. И тогда он украдет ее свет! Все существо его пронизала жгучая боль. Королева — не его добыча. Казалось, тело вот-вот разорвется. Он снова пережил ночь превращения, мгновение, когда Сканга украла у него тело. Он был ее псом! И ему было запрещено причинять королеве боль. Она была добычей Сканги! И если он будет хорошей собакой, то, быть может, однажды снова сможет стать эльфом.

Далекая дрожь пробудила его от воспоминаний. Что-то большое двигалось через сеть. Одна мысль — и он уже у тропы, которую раскачали открытые врата. Сотни людей шли сквозь Ничто. Они источали запах страха. Некоторое время Вагельмин наслаждался им, затем разорвал защиту тропы альвов и принялся бушевать среди беззащитных жертв. При этом он старался быть осторожным. У некоторых были кольчуги, а железо обжигало, когда он прикасался к нему. Но большинство были без доспехов, вооружены только секирой или копьем. Их убивать было легко.

Бестия внутри него пировала, и он охотно предался наслаждению. Дюжина, а то и больше тел увяли, когда он украл у них свет. Испытываемый ими ужас делал убийство еще слаще. Однако скольких бы он ни убил, они не могли утолить его голод. Это было словно питаться устрицами. Можно было вбирать в себя дары моря, но каждый из них давал только мимолетное мгновение удовольствия, прежде чем ты отбрасывал пустую скорлупу.

Поток людей не иссякал. Вскоре Вагельмину понравилось только пробовать их, красть у них всего лишь частичку света. Страх был таким чудесным на вкус! Некоторые люди, видевшие его, впадали в панику и бежали с тропы альвов. Они становились добычей теневых существ, таившихся по ту сторону защитного барьера.

Интересно, откуда идут люди? Его любопытство победило голод чудовища. Вагельмин проследил поток людей до истока. Они входили в Ничто через большую звезду альвов. Он сошел с тропы и затаился. Чудовище чувствовало, что там, снаружи, еще больше людей. Оно хотело вырваться наружу, сеять панику и питаться ужасом. Но Вагельмин вспомнил о железном оружии. По ту сторону врат люди будут сражаться уверенно. Преодолев первый страх, они, быть может, смогут серьезно ранить его. Нужно застать их врасплох. Подкараулить их, когда все разделятся на мелкие группки. Он представил себе, как будет нести ужас в их деревни. Немного терпения, и он беспрепятственно сможет переступить через порог в мир людей! Это будет упоительная охота!

Альфадас двигался от одного человека к другому. Большинство даже не поняли, что по пути сквозь Ничто что-то произошло. Они неуверенно оглядывались по сторонам в новом мире. Войско оказалось в заснеженной долине. Вокруг вздымались мягкие, поросшие лесом холмы. Эльфы разбили несколько шелковых шатров, роскошные знамена трепетали на ветру. Над ними раскинулось ясное голубое небо. Солнце стояло в зените, но тепла не давало. Ледяной ветер бушевал над поляной, неся с собой кристаллики льда, мелкие, словно пыль. Альфадас потер руки. Холод пронизывал до костей. Но еще больше донимал ужас. Герцог смотрел на большой серый менгир, отмечавший место, где пересекались тропы альвов. На камне был нарисован переплетенный узор. Если смотреть на него долго, линии начинали плясать перед глазами. Альфадас отвел взгляд. Что произошло? С отцом и Олловейном они много раз проходили через такие врата, когда искали сына Нороэлль, и всегда боялись, что может сдвинуться время. Но чтобы на тропе мог кто-то напасть, он никогда не слышал.

Совсем рядом в снегу сидел Маг. Он разговаривал со своим младшим братом. Паромщик положил руку Тораду на плечо. Тот закрывал лицо руками.

— Что-то ледяное вошло в мою грудь. Я не успел рассмотреть его. — Торад всхлипнул. — Я… Это было что-то большое, белое. Оно появилось вдруг. Я ничего не мог поделать. Шедший передо мной человек прыгнул в сторону и исчез в темноте. Это было…

Он поднял голову. Его светлые волосы стали реже. Морщины пересекали лицо. Он выглядел как человек, повидавший на своем веку уже лет сорок.

Альфадас знал, что Тораду было всего шестнадцать. Он отвернулся. Никто не мог объяснить, что произошло на тропе альвов. Даже эльфы проявили неуверенность. Они всегда утверждали, что тропы Древних защищены от нападений созданий тьмы. «На самом деле все иначе», — с горечью подумал Альфадас.

К нему подбежал Рагни.

— Я говорил со всеми военными ярлами. Мы потеряли семнадцать человек. И более двадцати… — Он беспомощно поглядел на герцога, словно не находя слов для того, что произошло. — Более двадцати изменились, — наконец произнес он. — Есть и еще одна проблема. Как ты думаешь, эльфы смогут открыть врата еще раз?

— Зачем?

— Идем со мной. Я отвел их в один из шатров, чтобы никто не заметил, что произошло. Кое-кто присоединился к нам… — Ярл обеспокоенно огляделся по сторонам. — У нас будут большие трудности.

— Может быть, ты все-таки…

Вместо ответа Рагни схватил герцога под руку и потащил за собой.

— Это ни в коем случае не должно стать достоянием всех. Ламби и его головорезы убьют его.

Военный ярл втащил Альфадаса в шатер. Там ждали Далла, королевская целительница, Велейф, скальд Хорзы, и воин. Лицо этого человека скрывалось в тени низко надвинутого на лоб капюшона.

— Что это значит? — раздраженно спросил Альфадас.

Он понял, что имел в виду Рагни. Хорза наверняка обставит все так, будто он украл у него скальда и наложницу.

— Моему королю больше не нужны мои услуги, так сказал он сегодня утром. — Далла пристально поглядела на герцога. — И ты знаешь почему! Разговор сегодняшней ночью изменил его. И это хорошо. Я хочу предложить свои услуги твоим людям.

Рагни мило улыбнулся.

— Могла так сразу и сказать.

— Не эти услуги! Мне все равно, что ты думаешь обо мне, но я не шлюха! Я любила Хорзу. И я способна на большее, чем на то, чтобы доставлять мужчине удовольствие в постели! Я могу унять серьезное кровотечение, зашить глубокую рану и восстановить равновесие соков, когда твои воины заболеют.

— Равновесие соков нарушает один твой вид.

— Довольно, Рагни! — набросился на военного ярла Альфадас. — Никто и пальцем не тронет эту женщину. Пусть остается, раз уж пошла с нами. — Он обернулся к скальду. — А ты, Велейф? Что привело тебя сюда?

Поэт виновато улыбнулся.

— Боюсь, мои намерения эгоистичны. Мне надоело распространять лживые истории о Хорзе. Этот поход — величайшая героическая история за много поколений. Я просто должен быть здесь. Ты станешь творить историю, Альфадас, а я облеку ее в красивые слова, чтобы будущие поколения брали пример с твоего мужества. Я в твоем войске всего пару часов, а уже пережил больше чудесного, чем за прошлые сорок лет своей жизни. Я прошел по золотой тропе сквозь тьму, нахожусь в полевом лагере эльфов, а твои воины рассказывают о бестелесной лошади, которая им повстречалась. Я создам сагу о тебе, Альфадас Эльфийский Сын.