Глава 30
При хмуром свете утра мастерская сэра Энтони выглядела намного хуже, чем ночью. Кеннет заскочил туда перед завтраком и застал там хозяина, подсчитывающего убытки.
– У меня стынет в жилах кровь, – сказал художник. – Если бы это произошло, когда моя серия «Ватерлоо» находилась еще здесь, я бы лишился своих самых лучших картин.
– Слава Богу, вы их не потеряли, – ответил Кеннет, оценивающе оглядывая мастерскую. Закопченные стены, обгоревшая мебель, изуродованный паркет – все это требовало замены. – Могло случиться непоправимое, если бы неизвестный запустил свой снаряд в вашу спальню. Вам с леди Клэкстон не удалось бы выбраться живыми.
– Признаться, я об этом уже думал, – мрачно ответил сэр Энтони. – Как же нам найти этого негодяя?
– Не знаю. Можно нанять сыщика, но у него не будет улик. Как можно раскрыть преступление, если даже не представляешь, за какой конец потянуть! Может, все-таки у вас есть недруги?
– Конечно же, нет, – раздраженно ответил сэр Энтони. – Хотя, может, и есть, но откуда мне знать? Человек моего положения легко вызывает зависть. Возможно, я был неосторожен в высказываниях о картине какого-нибудь художника, ему передали, он разъярился и решил мне отомстить. Художники – очень обидчивый народ.
– Согласен с вами, но если вы припомните что-нибудь еще, сообщите мне. – Кеннет еще раз огляделся. – Какие картины пострадали?
– В основном еще не законченные портреты. Больше всего обгорели портреты Стратмора-младшего и Маркленда. Последний был почти завершен. Мне придется писать их заново. – Сэр Энтони назвал имена еще четырех клиентов. – Сообщите им о задержке и попросите их о дополнительных сеансах позирования. Боюсь, я уже не смогу здесь работать. Придется перейти в малую гостиную.
Кеннет открыл обгоревшие двери, которые вели в малую гостиную.
– Здесь все закоптилось и залито водой. Вода просочилась даже в гостиную. – Внезапно ему в голову пришла блестящая идея. – Почему бы вам прямо сейчас не отправиться в Озерный край? За лето мы сделаем здесь основательный ремонт.
Лицо сэра Энтони просветлело.
– Замечательно! Вы можете остаться в Лондоне, чтобы все устроить, а потом присоединитесь к нам.
Это было совсем не то, чего ждал Кеннет. Ему не хотелось отпускать сэра Энтони одного, без своей защиты, но, с другой стороны, неизвестный враг пока оставался в Лондоне и, по всей вероятности, не сразу покинет его. Кеннет решил подготовить дом к ремонту и через неделю отправиться на север, в Озерный край.
– Слушаю, сэр. Если мы начнем собираться, не откладывая это в долгий ящик, то послезавтра вы сможете отправляться.
– Распорядитесь, чтобы все готовились к отъезду.
Кеннет кивнул и спустился вниз. В холле он встретил лорда Фрейзера, Джорджа Хэмптона и других друзей сэра Энтони, которые, прослышав о пожаре, явились выразить ему свое сочувствие. Кеннет цепко всматривался в лица гостей, надеясь найти на них выражения удовлетворения или разочарования, но увидел только обеспокоенность и любопытство. Уже позже, направляясь в столовую, Кеннет невольно задумался, кто же из них первым устремится в Озерный край вслед за сэром Энтони.
Следующие полтора дня в доме Ситона царила суматоха: готовились к отъезду. Когда наконец кареты и повозка с багажом скрылись из вида, у Кеннета осталось ощущение, будто он готовил генеральное сражение.
Отъезд семьи Ситонов напомнил ему и последнее прощание с Марией. Тогда он расставался с ней с тяжелым сердцем. Ему все время казалось, что они больше никогда не увидятся, но девушка только посмеялась над его страхами и уехала, несмотря на все его уговоры.
Умом Кеннет понимал, что здесь нельзя сравнивать. Мария была партизанкой и уходила на захваченную врагом землю; Ребекка же отправилась в путешествие с отцом и прислугой по мирным дорогам. Более того, в Озерном краю ей будет гораздо безопаснее, чем в Лондоне, где оставался враг ее отца. И все же душа его переполнялась страхом за любимую женщину. Ему было бы гораздо спокойнее не отпускать ее от себя.
– Вам плохо, милорд?
Кеннет очнулся и увидел перед собой дворецкого, который с несколькими слугами должен был оставаться на лето в Лондоне и наблюдать за ремонтом.
– Просто мне жаль, что я не скоро увижу мисс Ребекку, – без утайки ответил Кеннет.
– Все молодые люди нетерпеливы. Не грустите, милорд. Вы увидитесь с ней всего через несколько дней.
Кеннет приказал себе не волноваться. С Ребеккой ничего не может случиться. А вдруг она за это время соскучится и ее сердце оттает?
Однако тяжелое предчувствие не покидало Кеннета, пока он ездил по магазинам, заказывая мебель и драпировку для дома, что оказалось делом непростым. И все же ему удалось подыскать все необходимое.
Большая часть вечера ушла на то, чтобы разобраться с делами сэра Энтони. Было уже поздно, когда он наконец собрался просмотреть дневники Элен, которые Лавиния тайком передала ему утром. Кеннет долго не решался открыть первый дневник, понимая, что они предназначались не для чужих глаз. Он постарался убедить себя, что делает это ради самой же Элен. Вряд ли она бы хотела, чтобы ее мужа убили, а виновник ее гибели остался безнаказанным.
Он перелистал самый ранний из ее дневников, чтобы понять, какие заметки она делала. Лавиния оказалась права: это были отрывочные впечатления, часто даже без указания даты. Он как будто слышал голос леди Ситон, такой живой и веселый.
Элен начала вести дневник в семнадцатилетнем возрасте, когда она только что потеряла родителей, умерших от лихорадки. После окончания траура опекун привез ее в Лондон, чтобы представить в свете. Успех был грандиозный, «несмотря на мои отвратительные рыжие волосы».
На глаза Кеннету попалось имя лорда Боудена, и он начал читать историю ее помолвки, а затем тайного бегства:
«Маркус Ситон, наследник лорда Боудена, сделал мне предложение. Я приняла его, так как он мне нравится больше, чем другие кавалеры. Мне кажется, я в него влюблена, хотя я пока не знаю, что это такое. Он приятный, благородный и обожает меня, а мне это нравится. Я думаю, что мы с ним поладим. На следующей неделе мы отправляемся с ним в его родовое поместье в Озерном краю, где он представит меня своим родным и где мы будем жить после свадьбы».