– Откуда? – хмыкнул сержант. – Считайте, подарок.

– Но чей?

– Давайте уж тогда по порядку. Валик, дружок, ты, я помню, специалист по кострам. Там на улице костровище, рядом куча хвороста. Там же и котелок найдешь. Чаю хочется.

Валик тут же исчез, а сержант разыскал свою трубку, вырезанную некогда его старшим братом, столяром по профессии, из корня мертвого вереска, и не спеша стал набивать ее ароматным флотским табаком.

– Но у меня вопрос, друзья. – Сержант ударил кресалом по кремню, выбил искру и запалил трут. – Простенький вопросец. – Он поджег табак и втянул в себя первый дым. – Как называется этот необитаемый остров, на котором мы с вами ныне столь благополучно обитаем?

Первые колечки дыма устремились вверх.

– А... – сказал Галик и замолк.

– Э... – сказал Арик. Тень неясной мысли пробежала по его лицу.

Сэнди молча улыбалась.

– А я вам отвечу. Это Малый Комунго, куда мы столь долго и столь упорно стремились.

– Как? – только и сказал Галик.

– Ого! – сказал Арик.

Уже через десять минут вода в котелке бурлила, чай был заварен, а четверо молодых людей, грея руки горячими кружками, сгрудились вокруг сержанта, пускающего клубы ароматного дыма под своды шалаша. Дым легко уходил сквозь переплетенные ветви и обитателям не досаждал.

– Серьезные планы обсудим с утра. А сейчас, перед сном, час нежной и пустой болтовни. Рассказчик из меня никудышный, да уж ладно...

– Помните вашу крохотную перегруженную шлюпку? Я ее забыть не могу. Сердце кровью обливалось. Все, думал я, потонут мои хлопчики. И девчонка тоже. Жалко, а что делать? И все же я отправил вас в черное ночное море. Не очень спокойно море. Когда вы вчетвером уплыли, мы с коком помолились за вас, а потом мирно продремали до утра. На рассвете, когда эти олухи стали шумно просыпаться, плюясь и ругаясь, я не стал дожидаться, когда меня обнаружат, и сам пошел к этому мерзавцу шкиперу. Одуревшие от рома пираты смотрели на мою мрачную рожу с полным изумлением, но никто не остановил меня. Дверь в капитанскую каюту была распахнута. Адольо сидел в прострации в обнимку с огромной бутылкой рома, а в каюте был полный разгром. Все было раскинуто и перевернуто. Особенно меня удивили карты и прочие бумаги. Все они были старательно залиты чернилами. И что еще – ни единого навигационного прибора.

– Куда же они делись? – не выдержал Валик.

– Базз? – догадалась Сэнди.

Сержант кивнул.

– Вот именно. Умница-обезьянка побросала их за борт.

– А в моей каюте? – поинтересовалась Сэнди, поглаживая притихшую мартышку.

– Базз побывала и там. Приборы и карты словно кто-то языком слизнул. Адольо увидел меня еще издали и, надо отдать ему должное, сразу все понял. «Садись, сержант, – сказал он, – выпьем. Ты обыграл меня в этом раунде. Они далеко?» Я понял, что он спрашивает про вас. «Далеко, – сказал я, – уже не догнать». «Да куда с этим сбродом! – усмехнулся он, – к тому же ни трубы, ни секстанта, ничего такого. Мы слепы, как кот в мешке, брошенный в темный сарай». «Понимаю, – сказал я. – Но сочувствовать трудно». «Карта у них?» Я сообразил, что это он опять про вас, но не мог взять в толк, о какой карте он ведет речь. «Разумеется, у них», – на всякий случай соврал я. Он молча кивнул и налил мне полный стакан. А у меня такой принцип: дают – бери, наливают – пей. Не стану же я строить из себя кисейную барышню. Почти весь день и еще полночи мы с ним лакали прекрасный выдержанный ром, лучший из запасов бедняги Резотто. Даже пираты стали роптать, да он не обращал внимания. Он поведал мне, что сам он вовсе не пират, а авантюрист-наемник, что в эту экспедицию его наняли за огромные деньги какие-то таинственные люди, имен которых он не назовет ни при какой погоде. «А теперь плакали эти денежки», – легко сказал он и улыбнулся, как мальчишка-сорванец. Мне даже стало жалко его на секунду. Но я тут же вспомнил, что он непревзойденный циник и хладнокровный убийца. Да, кстати, о деньгах... Он меня совершенно потряс, почти убил. И знаете чем? Он признался, что заплатил за нас звонкой монетой. Ровно пятьдесят золотых.

– Как заплатил? Зачем? Кому? – прошептал Галик.

– Капитану Резотто, кому ж еще. А я еще, дурак такой, удивлялся, что роскошная каравелла о двенадцати пушках подрядилась везти нас к черту на кулички за какой-то жалкий полтинник. На деле была сотня золотых, а не полтина.

– Откуда у него такие деньги? – буркнул Валик не без оттенка зависти.

– Ну и дела! – сказал Арик.

– А как он это объяснил капитану? – поинтересовался Галик.

– Просто. Придя к капитану за пару часов до нас, он сказал ему, что неизвестный благодетель хочет оплатить половину нашего путешествия. Имя он желает сохранить в тайне, особенно от сержанта и его ребятишек.

– И капитан поверил?

– Когда звенит золото, поверишь поневоле. Как говорится, эту монету Резотто принял за чистую монету. К тому же он доверял этому проходимцу. А меня капитан, что вполне естественно при таких авансах, встретил более чем вежливо и согласился сразу, не торгуясь.

– Что за благодетель? – нахмурился Валик. – Откуда? Как зовут?

Сержант лишь хмыкнул.

– Получается, что шкипер заранее знал, что мы придем нанимать «Жемчужину»? – спросил Арик.

– Да, тут какая-то странность. Словно нас кто-то вел. Умело и настойчиво вел. Я пытался припомнить, почему я сразу запал на эту каравеллу. Конечно, «Жемчужина» – красавица. Пройти мимо было невозможно. Но разве это достаточная причина? Столь красивый корабль как раз мог отпугнуть. Не по Сеньке шапка. Так и не смог вспомнить. Провал в памяти. Какой-то старик на рынке в Блиссе мне чего-то шепнул? Так ли было? Не помню.

– И что шкипер? – спросил Валик. – Не печалился об этих деньгах?

– Он-то? Ха! Сидим мы с ним, цедим ром. Я соображаю, как найти выход из положения. А он мне вдруг: «Хочешь, сержант, отдам тебе твои полсотни?» – и хлопает рукой по кожаному мешку, в котором по виду было не менее семисот монет, а может, и вся тысяча. «Ведь это я сорвал тебе поход. Как честный оппонент, готов вернуть твою деньгу. Только зачем она тебе сейчас, а, сержант?»

– Надо было брать! – не выдержал Валик.

– На морском дне все эти монетки, – усмехнулся сержант.

– Это как еще? – не поверил Валик.

Адольо не знал, что худшее впереди. На рассвете на расстояние пушечного выстрела подошел большой корабль и знаками приказал остановиться, хотя мы и так лежали в дрейфе. Корабль-то я сразу узнал – «Адмирал Флатт», флагман нашего Южного флота. Адольо завопил пьяным голосом: «Пушкари, к пушкам!», но тут выяснилась еще одна неприятность: в обеих бочках порох был что песок после отлива – сырым насквозь. Оказалось, наша обезьянка полночи трудолюбиво поливала запасы пороха, черпая воду половинкой кокоса. Она боялась, что бандиты начнут лупить из пушек по лодке, в которой уплывала ее несравненная госпожа. Во всяком случае, так я понял позже ее жестикуляцию.

– А почему она не прибежала, когда мы отчаливали? – спросил Арик, краем глаза глядя, как Сэнди поглаживает задремавшую мартышку.

– Именно в этот момент Адольо случайно запер ее в каюте капитана. Обезьянка ловко пробралась туда, а он не заметил и ушел. Она в те минуты и устроила разгром.

– Что же было дальше? – нетерпеливо спросил Валик.

– На два выстрела пороху все же хватило. Вторым ядром эти ловкачи свалили на флагмане бизань-мачту. В ответ тот открыл огонь из всех четырнадцати орудий правого борта и за полчаса превратил каравеллу в сущее решето.

– Неужели? – холодея, спросил Галик.

– Да, она потонула, наша красавица, наша «Жемчужина Севера». Половина пиратов пошла ко дну, половина в отчаянии полезла на подошедший вплотную флагман. Обезьянка, не будь дурой, в числе первых. Забралась на флагмане на самую высокую мачту и сидит себе, флаг стережет и ворованные орехи щелкает. А что ей? А пираты, те, которые тонуть не хотели, полезли на флагман на свою шею. В буквальном смысле. Да уж, кому не суждено утонуть, тот не потонет. Там командовал очень раздраженный офицер. Он коротко спрашивал очередного пирата «Семь Королевств?», и если тот кивал, то его как предателя и дезертира без промедления вздергивали на рее. Когда дошла очередь до меня, подошел какой-то болван и говорит, тыча в меня пальцем: «Вот этот опытный пират мне особенно не нравится!»