– Деревянный ящик, – сказал Галик.

– Похоже, сундук, – сказал Арик.

– Большой, – сказал Валик.

Через несколько минут почерневший, измазанный землей сундук извлекли на поверхность.

– Он пустой, – сказал Валик дрогнувшим голосом.

– Нет, там что-то громыхнуло, – сказал Галик.

– Громыхнуло? – глухо переспросил сержант, стоявший чуть в стороне с ружьем в руках.

Сундук был не заперт. Его тут же открыли. Арик поднес фонарь.

На дне среди обрывков гнилой веревки и земляной трухи тускло блестели несколько монет. Сержант, отдав ружье Галику, долго смотрел в темное пространство сундука и молча сопел.

– Ну и что это значит? – спросил он наконец.

– Не знаю, – ответил Арик.

Остальные хранили молчание.

Валик перегнулся через стенку сундука и долго шарил руками на дне. Постепенно на свет были извлечены пятнадцать золотых и девять серебряных монет, а также три камушка – два желтовато-белых и один зеленый. Все по очереди с интересом рассматривали монеты и камни и передавали сержанту.

– Хм... золото, – бормотал сержант, пробуя очередную монету на зуб. Серебро он не проверял, а просто складывал в карман. – Алмаз! Не то чтобы крупный, да ведь алмаз. Так, еще алмаз. И изумруд. Забавно.

Какое-то время Валик продолжал копаться на темном дне. Наконец он выпрямился, тяжело дыша.

– Все! – сказал он, отряхивая руки. – Больше ничего.

Внешне Валик выглядел таким же растерянным, как и все, но в глубине души он тихо радовался. Это же по три золотых на нос, не считая серебра и камней, соображал он. Золото! Первое золото в его жизни! Ведь выданные генералом лично ему пять монет даже не побывали в его руках. Из сержантского мешочка они перекочевали прямо в просторный мешок капитана Резотто. Виду тогда Валик не подал, но с какой внутренней болью смотрел он на уплывающие в мешок капитана желтые монеты. Пять из них были его, Валика. Но здесь, на острове, слава Богу, нет никакого капитана. Это их золото. Их! Общее! Разделить надо по честному. А вообще до чего интересно! Ночью! В тусклом свете коптящего фонаря! И ведь нашли кое-что! А вдруг неподалеку еще что-то зарыто?

Последняя мысль не одному ему пришла в голову.

– Может, вокруг поищем? – предложил Галик.

– Бесполезно, – сказал сержант.

– Ха! Ха! Ха! – раздалось из лесу.

Все вздрогнули. Сэнди испуганно прижала к себе мартышку.

– Действительно, бесполезно! Сущая правда! – донесся картавый голос. – А я рад. Я очень этому рад!

Господи, они совершенно забыли про попугая.

Он сидел где-то на дальней ветке и был совершенно невидим в густой черной тьме.

– Вы не хотели прислушаться к людям сведущим.

Валик почему-то сжался от этих слов.

– Не прислушались и потеряли время. Столь драгоценное время.

– Да, – сказал сержант.

Он был разочарован. Как все простые, бесхитростные натуры, он свято верил в первую же предложенную ему версию. В данном случае – в карту генерала. И вдруг такой удар!

– Теперь понятно, – задумчиво говорил сержант, присев на отвалившуюся крышку сундука, в то время как остальные участники экспедиции бесцельно слонялись вокруг, – карта с таинственным крестом обещала всего лишь клад. Заурядный пиратский клад. Клад, который кто-то выкопал до нас. Клад, который тем не менее был так велик, что уносящие его люди, сколько их там было, посчитали досадной мелочью каких-то пятнадцать золотых и три мелких камня. Не понимаю одного – зачем они столь тщательно зарыли пустой сундук назад?

Никто не ответил.

– Да, братцы, пока это неудача. Серьезная неудача.

Было непонятно, что его трогает больше – отсутствие груд золота и бриллиантов или то обстоятельство, что они от искомой загадочной Сферы все так же далеки, как и в начале пути.

– Столько усилий, и такой результат. Несколько монет. – Он усмехнулся.

– Поделим? – с надеждой спросил Валик.

Но сержант переложил всю кучку монет, а также завернутые в тряпицу камушки в один из своих бездонных карманов, звонко хлопнул по нему ладонью и сказал: «Пригодится».

– Ладно, друзья, отчаиваться рано. Сдаваться мы тоже не собираемся. – Сержант тяжело поднялся. – Команда будет такая. До рассвета – а до него уже недалеко – отдых. Постели никому здесь не обещал и не обещаю, не обессудьте. Ночь, слава Богу, теплая. А дождей тут почти и не бывает. Где кто прикорнет, там ему и ложе. С рассветом двинем назад, в лагерь. Там думать будем. Рядовой Силован!

– Я! – Валик встал в струнку.

– Берешь фузею, встаешь в охранение.

– Есть фузею!

– Через час толкнешь своего сержанта. Он тебя сменит.

– Есть толкнуть своего сержанта!

– Так-то! – Сержант лег на спину рядом с сундуком, заложил руки за голову, но храпеть не торопился. Он просто лежал, смотрел на звезды и думал.

Назад шли молча. Даже мартышка Базз присмирела. Впрочем, один из участников экспедиции не отличался особой молчаливостью. Нетрудно догадаться, что это был Уискерс.

– Ну и где ваша Сфера, сержант? – издевался попугай, пританцовывая на плече у Сэнди. – Может быть, ваша цель – пятнадцать золотых? Это хорошая коммерция, сержант, – истратить пятьдесят монет, чтобы заработать пятнадцать. Не правда ли? Жалкие камни я в расчет не беру.

Сержант хмуро молчал.

Попугай испытывал желание перебраться на плечо сержанта и повторить свои слова ему прямо в ухо, но не решался этого сделать, опасаясь непредсказуемых последствий.

– Слушай, – сказал вдруг Арик Галику, – почему там оказалось пятнадцать монеток из золота? Не шестнадцать, не семнадцать. Не намек ли? Словно кто-то невидимый приглашает нас сыграть в «Пятнадцать камушков».

– В «Пятнадцать монеток», ты хотел сказать!

– Разницы не вижу.

– Но там еще девять серебряных, – попытался поправить друзей Валик.

– Намек? Ха-ха! Кто бы мог таким странным образом нам намекать? Да и на что намекать? Ну у тебя и воображение.

– Но и камней ведь три штуки! – горячился Валик, пытаясь подхватить ту же тему. – Не два, не четыре.

– Нет, все это странно, – сказал Арик.

После этой фразы все опять надолго замолкли. Лишь попугай время от времени разражался какой-нибудь тирадой. Но ему никто не отвечал.

Ни сержант, ни его подопечные, возвращавшиеся к своему шалашу без излишней спешки, не догадывались, что за ними внимательно наблюдают. С одного из окрестных холмов три человека, передавая друг другу по очереди сильную подзорную трубу, пытались отследить каждый их шаг.

Не знали наши путешественники и того, что на другом берегу Малого Комунго, в небольшой и хорошо укрытой от постороннего взгляда бухте, спокойно, со спущенными парусами, стоит на якоре быстроходный двухмачтовый шлюп. И хотя палуба его выглядит пустынной, в тесных кубриках и трюме засели около двадцати совершенно отчаянных головорезов, только и ждущих команды своего вожака, чтобы начать действовать.

Один лишь попугай испытывал смутное беспокойство, но, не в силах понять его причину, пытался сам себя успокоить, подпрыгивая с дрожью на плече у девушки и бросая в адрес угрюмо молчащего сержанта все более издевательские реплики. Сержант был что каменная стена.

Попугаю очень хотелось понять, что происходит на их острове и вокруг него, но он понимал, что его собственных чар для этого не хватает. Ему даже в голову не приходило подняться в воздух и внимательно осмотреть все вокруг. Зато он чувствовал, ощущая неприятный холодок всей своею птичьей спиной, что здесь ему противостоит колдовская сила куда более мощная, чем та, которой обладал он. Она путала его слабенькие птичьи мозги и застилала цветным туманом его доселе острый, почти орлиный взор.

Шалаш они нашли в полном порядке. Сначала долго и со вкусом, с причмокиваниями и одышкой пили воду из бадейки. Утолив жажду, основательно перекусили. Попугай пить не просил, поскольку ночью напился росы прямо с листьев дерева, на котором сидел, зато зерно, семечки и изюм клевал с отменным аппетитом. После этого он взлетел на жердочку, встряхнул перьями и сказал ровным, серьезным тоном: