Всю дорогу ужасно трясло, просто мука. А какая в фургоне была холодрыга! Целых два часа Рональд продрожал, съежившись, в углу. Изо рта у него вырывались облачка пара, его окружал тающий лед и вонючая скользкая рыба. Старый краб-бандит таращился на его ноги и клацал страшными клешнями. Поскорее бы выбраться оттуда!

Задние дверцы распахнулись, и Рональд с радостным воплем бросился к свету, расшвыривая на ходу рыбу. Но окоченевшие лодыжки подвели его, и он тяжело шлепнулся на землю, хрустнув, словно отколовшийся сталактит.

– Морозилка там, а? – сказал Крейг. – А я предупреждал.

– Аг-г-га, – сказал Рональд. – Ж-ж-жуть.

– Ну, я поехал.

– Аг-г-га. Сп-п-пасибо, что п-п-подбросили.

– Не за что, братец. – Крейг весело показал ему два больших пальца, забрался в кабину и уехал.

Рональд кое-как сел и постарался растереть застывшие члены. Затем огляделся по сторонам.

Он и впрямь был на вершине скалы. Над головой в окрашенном багрянцем небе кружили чайки. Далеко внизу виднелись крыши Грязьеводска. В море выступал знаменитый пирс, на волнах покачивались крохотные рыбацкие лодки. Солнце клонилось к горизонту.

На самой скале особенно любоваться было нечем, разве что горсткой согбенных ветром деревьев у самого обрыва. Одно дерево было значительно выше остальных. И у него что-то было на верхушке. Похоже на… точно! На большое неряшливое гнездо.

Значит, это оно и есть – кенгуруново гнездо. Но где же толпы людей? Где оголтелые птицелюбы с фотоаппаратами и биноклями? В газете писали, что гнездо осаждают орды туристов, но вокруг ни души. Странно. И кстати, где сам кенгурун-то? Это ж вроде крупная птица, но в гнезде никого не видать. Может, ужинать улетел. Ну конечно. Все ясно. Он улетел, и толпа умчалась следом. А золотое яйцо сейчас одно-одинешенько, беззащитное.

Идеально. Наконец-то удача ему улыбнулась. Даже не придется пускать искры из пальцев!

Рональд смахнул сосульки с колпака, вытряхнул из рукава рыбину и направился к деревьям.

Самое высокое дерево, как и следовало ожидать, росло ближе всего к краю обрыва. Вымахало оно будь здоров. За нижними ветками гнезда было не видно. Но оно определенно было там. Оставалось только залезть на верхушку.

Лазил Рональд неплохо. В детстве мальчики постарше то и дело загоняли его на деревья. И глядишь ты, пригодилось!

Он снял Плащ Тьмы, свернул аккуратно и положил на землю. От плаща несло рыбой. Потом снял помятый колпак и положил сверху. Сделал глубокий вдох, поплевал на ладони, ухватился за нижнюю ветку – и полез вверх.

Тем временем в клубе Хэтти расправилась с последним на сегодня делом – приклеила отвалившийся нос статуе Мервина на лестничной площадке. Ей не терпелось устроить перерыв и попить чаю с бутербродом. Но сперва надо посмотреть, как там Дензил.

Она сложила инструменты, выскользнула через черный ход и пробралась в глубь огорода.

В сарае было тихо.

Она открыла дверь. Что за ужасный, ужасный запах!

– Ах ты ж! – сказала Хэтти. – Ну Дензил! Плохой, плохой мальчик!

А он и забыл, что лазить по деревьям так трудно. Ствол был прямой и гладкий, никаких тебе развилин, на которых можно передохнуть. Боковые ветви были тонкие и легко гнулись, да и попадались нечасто. Рональд не столько карабкался, сколько тянулся, подтягивался, цеплялся, трясся, а затем снова тянулся, подтягивался, цеплялся и трясся.

Смотреть вниз он не осмеливался. Смотреть вверх – тоже. Боялся, что лезть еще очень далеко. Солнце уже опустилось в море, за горизонт.

С кончика носа у него капал пот. На плечи и в глаза летел мох и мелкие ошметки коры. Все руки были в занозах. Силы покидали его. Чем выше он забирался, тем больше крепчал ветер. Дерево так раскачивалось, что казалось – в любую секунду может опрокинуться и сорваться вниз, на острые черные камни.

Он лез дальше. Тянулся, подтягивался, цеплялся, трясся. Тянулся, подтягивался, цеплялся, трясся. Конец-то этому будет?

Безусловно. Как и почти всему на свете.

Он был уже у самой верхушки, где ствол совсем тонкий. Прямо над его головой дерево разветвлялось – а на развилке виднелось днище гнезда. Во рту у Рональда пересохло, он вцепился в последние сантиметры ствола, обвил его коленями и подтянулся. Еще рывок – и он у цели!

Сгорая от нетерпения, он умостил подбородок на край гнезда и посмотрел вниз.

Золотого яйца в гнезде не было. Зато там был запечатанный конверт. Это еще что?

Рональд осторожно протянул руку и взял его. Обхватив рукой ствол, он дрожащими пальцами вскрыл послание. Внутри оказался фирменный бланк клуба волшебников. Посреди листа заглавными печатными буквами было выведено три слова:

С ДНЕМ МЕРВИНА!

Над ним подшутили.

Рональд разжал пальцы, и листок унесло ветром.

Поверить невозможно. Все подстроено. Нет никакого желтоголового кенгуруна. Нет никакого золотого яйца. Наверно, волшебники подкупили редактора «Непутевого мира» – ну конечно, он же свояк Дэйва Друида. Тщательно спланированный розыгрыш, вот что это, – и Рональд купился с потрохами.

При ближайшем рассмотрении «гнездо» было совсем не похоже на настоящее. Волшебники сплели его из пластиковых соломинок, которые, вероятно, стащили на кухне. Значит, Дворецкий и прислуга тоже в заговоре.

Рональд, раскачиваясь, висел на гнезде. Что дальше? По деревьям он ловко лазил с раннего детства, это правда. Только вот – совсем забыл – спускаться он никогда толком не умел.

В клубе волшебников наступило утро. У Хэтти уже начался рабочий день. Она обходила дом с мешком и вываливала в него мусор из корзин. Этой ночью она плохо спала.

Как обычно, из-за Дензила. Дракон стрескал все дрова в сарае. До последнего полешка. И это привело к катастрофическим результатам.

Обжорство вызвало новый скачок роста – и еще какой. Дензил перерос журнальный столик. Теперь он был размером со среднего пони. И с трудом протискивался в дверь. Когда он расправлял крылья, их кончики касались противоположных стен. Ну и не стоит забывать про пищеварение – урчание и взрывы газа в брюхе. Сейчас дракон валялся в пустом сарае и грустил: его отругали и живот болел. И поделом.

Хэтти остановилась у статуи Мервина при входе. У него в руке снова была молния – Хэтти ее приклеила. Холл пустовал. Бренда опять куда-то отчалила. Хэтти огляделась, достала из кармана скомканную газету и расправила ее. Она несколько дней подряд вкалывала не покладая рук. В конце концов, можно и передохнуть две минуты. Прислонившись к Мервину, она начала читать.

ПТИЧКА НА СНОСЯХ!

К самому высокому дереву на скалах Грязьеводска, где гнездится легендарный желтоголовый кенгурун…

Она дочитала заметку до конца. Ну, почти до конца. Ей помешали волшебники, шумной толпой спускавшиеся к завтраку.

Хэтти торопливо сложила газету и юркнула за Мервина.

Волшебники смеялись и болтали, явно пребывая в особенно веселом расположении духа. Когда они проходили мимо, Хэтти уловила обрывки разговора.

– Долго же он не хотел заглатывать наживку, а все-таки не устоял…

– Видели, как он припустил за рыбным фургоном? Я думал, что скончаюсь от смеха.

– Как думаете, он уже на дереве?

– Давайте после завтрака расчехлим хрустальные шары. Хотел бы я сейчас на него поглядеть…

Они проследовали по коридору на запах жареной рыбы. Да, то был День Мервина, праздник веселых розыгрышей, когда поют песню Мервина и на завтрак, обед и ужин едят рыбу с картошкой.

Когда они ушли, Хэтти вылезла из укрытия.

– Ох, Рон, – вздохнула она. – Ну и бестолочь!

Надо действовать!