— Вообще-то нет. — Талейн с трудом сдержал смех. Кошкина манера выражаться его развеселила. — Больше здесь никто не появится. По крайней мере в ближайшее время. Я же имею в виду вот эти туманные тени, — он указал рукой на пол. — Так ты их видишь?

— Ну вижу, и что с того? — равнодушно обронила кошка.

— А ты видишь? — обратился Талейн к Тимошке.

— Не-а… — Кот озадаченно посмотрел по сторонам. — А что, они очень страшные?

— Да в общем-то обычные. — Князь пожал плечами. — Опасные, конечно, но я сейчас говорю о другом. Выходит, что один из вас видит то, что далеко не каждый человек может видеть. Понимаете, о чем я?

— Понимаем! — пробубнил Тимошка, обиженно отворачиваясь к окну, — Справедливость, как всегда, несправедлива — одним шиш с маслом, а другим кучу способностей. Вот только эти другие ничего не понимают в жизненных ценностях. И скажу больше — даже не хотят понимать. А туда же — способности им подавай!

Кот замолчал, уставившись в серое небо за стеклом, лишь нервным подергиванием хвоста выдавая обуревающие его эмоции.

Озадаченно приподняв брови, Талейн посмотрел на кошку, ища объяснение плохому настроению друга и любимца, но серая шкодница лишь скромно опустила глаза, всем своим видом показывая, что она тут совершенно ни при чем.

Разумеется, он ей не поверил. Если женщина прикидывается ангелом, значит, она точно что-то натворила. Взять хотя бы жену: если знает, что права, развивает бурную деятельность, не слушая никаких доводов. А если виновата — ластится с честными глазами, словно кошка, вроде той, что сейчас сидит напротив.

Память о Лайсе отозвалась в сердце острой болью. Он должен сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуть ее! И начать следует прямо сейчас.

Спрыгнув с подоконника, Талейн направился к столу, на котором лежала книга. Судя по вниманию, уделяемому ей почившим злодеем, именно та, которую нужно было забрать. Безбоязненно взял в руки. Раскрыл. Перелистал.

Обычный переплет, местами потертый, без каких-либо надписей. Пожелтевшие от времени страницы, мелкий, но вполне разборчивый рукописный шрифт. Неприметная. С виду и не скажешь, что хранит в себе черные запретные знания, несущие реальную угрозу всему живому на земле. Впрочем, так всегда — зло поначалу неприметно, до тех пор, пока не развернет свои черные крылья. Теперь же самый насущный вопрос: как это зло убрать? Да так, чтобы не навредить еще больше окружающим, учитывая кровавую специфику обряда возврата. Вздохнув, Талейн вернул книгу на место и уставился мрачным, задумчивым взглядом на глянцевую поверхность столешницы.

— Что читаешь? — Бесшумно запрыгнув на стол, к нему мягко приблизилась кошка. Бесцеремонно придвинула к себе книгу лапой и с любопытством уставилась в раскрытые страницы, словно всерьез понимала написанное.

Талейн, оторвавшись от размышлений, внимательно за ней наблюдал.

— А, знаю, — наконец зевнула кошка и небрежно отпихнула томик. — У моей хозяйки была такая. И еще куча подобных.

— А кто твоя хозяйка? — полюбопытствовал князь.

— Ведьма, — честно ответила кошка. Немного подумав, добавила: — Обыкновенная.

«Ну, вряд ли «ведьма обыкновенная» будет владеть подобными книгами», — скептически подумал Талейн, а вслух спросил:

— А где сейчас твоя хозяйка? Она знает, где ты сейчас?

— Умерла моя хозяйка, — отозвалась кошка, рассеянно царапая лапой столешницу. — Теперь ей абсолютно до лампочки, где я и что со мной происходит. Но если ты боишься, что ее книги попадут в чужие руки, то можешь не волноваться. Недавно ее дом сожгли пугливые жители вместе со всем содержимым. К счастью, никому из деревенских и в голову не пришло обокрасть дом на предмет чего-то ценного. Так что твои опасения беспочвенны. Можешь мне поверить.

— А скажи, когда умерла хозяйка, где ты находилась?

— Рядом сидела. — Кошка задумчиво наклонила голову. — Мне повезло оказаться в ненужный час в ненужном месте. Я смотрела, как она уходит, но сделать ничего не могла. Что толку от моего присутствия? Несмотря на кучу моих, как ты говоришь, способностей, я совершенно обычная кошка. А хозяйку жалко. Хорошая она была, добрая, людям помогала…

— Боюсь, что твои способности появились как раз после ее ухода, — подытожил князь. — Она попросту передала тебе свои знания, за неимением другого человека рядом.

— Хочешь сказать, что я могу стать такой же, как она? — удивилась кошка.

— Да, именно так, — согласился Талейн.

— Отлично! — фыркнула кошка. Вот только радости в голосе не было и в помине. — Раз говорить на языке людей я уже умею, значит, теперь самое время для того, чтобы начать помогать этим самым людям.

— Не похоже, что ты довольна, — осторожно заметил князь.

— А я и не говорю, что довольна, — согласилась кошка. — Не люблю людей. А тех, кого люблю, можно пересчитать на когтях одной лапы. Знаю, вы оба скажете, что это неправильно, но это мое личное мнение. Да и каким еще оно может быть, если, не считая моей хозяйки и владельца трактира, где я сейчас живу, все остальные только и норовили, что ногой по ребрам да камнем запустить или помои на голову вылить! Улица — это вам не дворец. — Она замолчала и выразительно уставилась на Тимошку.

Кот не вынес молчаливого укора.

— И я, между прочим, во дворец с улицы попал! — обиженно завопил он. — И помойками не брезговал, и по шее получал. Так что не надо мне тут рассказывать, что к чему. Только вот людей я все равно люблю! Потому что кошка ты или человек, но все только от твоей души зависит. Так что будь добрее, и окружающие к тебе потянутся. А то ведь может так случиться…

— А может, так случится, что вы сейчас оба замолчите, а я делом займусь? — тихо, но строго спросил Талейн, обрывая назревающую перепалку.

В ответ воцарилась долгожданная тишина.

Просидев несколько часов на подоконнике и с головой погрузившись в тяжелые мысли, Талейн пришел к единственному выводу, не угрожающему жизни горожан: нужно провести возврат на своей собственной крови. Главное, чтобы ее хватило на обряд и чтобы самому в живых остаться. А там он сумеет восстановить силы. Лишь бы повезло, но кто знает, как повезет. Остается только надеяться на лучшее и верить в удачу.

Вновь взяв книгу, Талейн нашел и внимательно прочитал нужный текст, затем отложил томик и аккуратно поджег его заклинанием, чтобы никто и никогда больше не смог воспользоваться запретными знаниями. Очень хочется верить, что это был последний и единственный экземпляр с подобным содержанием. Боже мой, страшно даже подумать, что было бы, если бы сейчас на этом месте оказалась жена! Талейн попросту не мог представить Лайсу, которая сначала сражается с рвущимся к власти выродком, а затем в одиночку проводит обряд возврата Бледных теней. Разумеется, жена пришла бы к тому же решению, что и он, а значит, безусловно отдала бы свою жизнь за благополучие города.

Ведь не попади она в плен Серых гор, сейчас была бы здесь, именно на этом месте, и самостоятельно разбиралась бы во всем здешнем кошмаре. Просто счастье, что он оказался на ее месте.

Решено, если все закончится благополучно, на следующее задание он отправится вместе с нею. И на все остальные тоже! Потому что даже Серые горы не остановят Лайсу и не заставят ее забыть о своей любимой работе.

Из многочисленных узких окон струилась чернильная ночь, с любопытством наблюдая подлежащий забвению обряд. Прямые линии пентаграммы отсвечивали красным, попадая в отблески многочисленных свечей. Не линии, а выдолбленные в мозаичном полу узкие желобки, наполненные человеческой кровью, поначалу горячей, но уже остывшей за длительное время проведения обряда. Стояла гнетущая тишина с привкусом крови и запахом растопленного воска. Едва различимая белесая дымка медленно плыла над полом, растворяясь в ярко освещенной пентаграмме. Казалось, ей не будет конца. К счастью, только казалось…

Дождавшись, когда в центре остроконечной фигуры растает последняя едва различимая тень, стоявший за пределами кровавой пентаграммы обессиленный человек рухнул на пол, успев последним усилием воли снять поддерживающее силы заклинание. Перед глазами мгновенно заплясали алые пятна, а сознание заволокло туманом, увлекая в забытье. Изрезанные запястья полыхнули нестерпимой болью, по-прежнему выпуская из тела драгоценную жидкость. Нужно срочно восстанавливать силы, иначе раны сделают свое черное дело, и тогда все труды окажутся напрасными. Усилием воли воскресив в памяти восстанавливающее заклинание, Талейн принялся мысленно произносить нужные слова.