Хорошо быть молодым и здоровым. Хотя сколько я вчера выпил? Пару ковшов того, пару ковшов сего, и я уже пьяненький, много ли мне надо, непривычному к алкоголю.

Потянувшись еще раз, я размялся.

Возле сеновала стоял кувшин с молоком и стопка чистой одежды. Обо мне даже позаботились. Сделал первый глоток, прохладное, видать, из погреба. Как же я соскучился по нему. А молоко было козье, жирноватое оно на мой вкус, с другой стороны, попил, заодно и поел.

Скинул свою одежду, которая очень долго мне служила, но обветшала уже. Казалось, дерни немного — она и порвётся. Надев новую рубаху, которая была мне по колено, и от которой пахло свежестью. Она была из серой ткани, по рукавами и вороту шла вышивка, различных солярных знаков, в основном изображающих солнце в той или иной интерпретации.

А позже накинул на себя портки и подпоясался, эх, посмотреть бы на себя. Хотя и без этого уверен, что я просто красавчик. Мамина радость и папина гордость.

Выйдя с сеновала и пройдясь по тропинке, оказался во внутреннем дворе дома Рознега. Столкнувшись в проходе с холопкой Мирославой, хотя она уже давно скорее управляющая хозяйством Рознега и почти член семьи, но все-таки в статусе холопки.

— О, Яромирушка, соколик, встал уже, — она с хитринкой на меня посмотрела.

— Ага, а где тятя?

— Так он по утру уже отбыл, тебя хотели поднять, но Рознег сказал, чтобы тебя не трогали, поговорить с тобой хотел.

— Понятно, а сам он где?

— Здесь где-то шастает. Ты поди пока, присядь, — Мирослава кивнула на навес, под которым стояли стол и пара пеньков, заменяющих табуретки, — а я пойду его поищу.

Умывшись из бочки, которая стояла рядом с навесом, и устроившись по удобней на пеньке я приготовился к ожиданию.

О чем хотел поговорить предок, и так понятно, о Триглаве. Вот только что ему стоит говорить, а что нет?

Да и самому хотелось бы узнать, что Триглав сказал прадеду. А то у Родича был вид весьма пришибленный после общения, хотя это и понятно, такая встреча. Это уже я ко всяким чудесам и несуразицам привычен.

А все-таки ситуация со службой, которую он мне поручил, нерадостная, конечно.

Мысли текли вяло, и я прикидывал те или иные варианты. Выходило все весьма поскудно, хотя я это еще вчера понял, деваться мне некуда.

И что бы исполнить службу, которую мне поручили, придётся расстараться и покрутиться. А для этого мне необходима личная сила, люди, на которых я могу опереться, и деньги, много денег.

Еще и вопрос веры — однозначно, надо будет что-то решать. Так вера у нас весьма разобщённая, каждый волхв по своему пониманию толкует, да, есть общие моменты. Однако в разных племенах чтут разных богов, и каждый считает своего бога главными над всеми, что не придает сплоченности. Да даже в одном племени, где чтут одного бога, в разных селениях могут делать это по-разному и богу приписывать разные черты.

Да и племена, вроде в одном союзе находятся, периодически воюют и налеты друг на друга устраивают. А союзов племен основных три. Союз Поморян, к которым я и отношусь. Союз Лютичей — это второй конгломерат, и союз Ободритов третий, а еще и Руян на особице стоит.

И в каждый союз входит несколько разных племен и называются эти союзы по самому сильному и большому племени.

Никакой централизации как таковой нет, хотя есть зачатки в виде главных городов или культурных и духовных центров в каждом союзе свой.

Болото, как есть болото.

Так что нужна еще идея, которая сможет хоть как-то объединить людей, а не каждый сам по себе, та же вера, ее преобразование, в принципе, может помочь в этом деле.

Свой город заиметь как я думал, это тоже не просто выйдет. А после еще и людишек под свою руку окрестных взять, чтобы казна пополнялась, дань или налоги, пошлины с торговли, неважно. А с землями под град, ну, силой можно выгрызть, желательно, чтобы там торговые пути пересекались, и будет он расти тогда. Если раньше по шапке не дают такому резвому.

Для людей требуется устроенный быт и еда, чтобы голодными не сидели. Безопасность, чтобы могли работать и жить и от каждой тени в леса не бежать, а это армия или дружина, причем хорошо обученная и экипированная, а также верная. Вопрос здоровья, а точнее, медицины остро тоже стоит. Чтобы дети во младенчестве не мерли, чтобы не умирали от простуды или еще чего зазря.

Вот когда все это будет, тогда и можно будет делать более серьезные дела и на что-то влиять, когда за моей спиной будет сила. Хоть князем назваться можно будет. Вот к этому и надо мне стремиться.

Расслышав шаги, я поднял голову, ко мне направлялся мой прадед Рознег, одетый в чистую рубаху, такую же, как у меня, за его поясом был нож, а сам он опирался на длинный посох.

Борода его была седа, а на голове красовался обруч из ткани с вышитыми оберегами от злых духов и иных напастей. Взгляд был весьма цепким и пронзительным, да, добрым и все понимающим дедушкой я бы его не назвал. Скорее старый воин, прошедший не одну битву, а не жрец богов. Весь в морщинах, но еще достаточно крепкий, несмотря на свой возраст. Явно дар помогает и поддерживает.

— Здравствуй, Яромир, — он присел на пенек через стол от меня.

Поднявшись, я ему поклонился:

— Здравствуй, дедушка, и благодарю за приют и заботу.

— А как о своем родиче не позаботиться? — он хитро и цепко на меня взглянул. А после продолжил: — Есть нам, что обсудить с тобой.

Я просто кивнул.

Он молча поднялся из-за стола и подошел к стене, возле которой были полки с разными предметами. Сняв с полки три глиняные чашки, он поставил их предо мной.

В одной из них была какая-то красная жидкость, а во второй соль. В третьей же что-то состоящее из мелких крупинок серого цвета, только что это было, я не смог понять.

Подвинув ко мне чашу с жидкостью, дед произнес:

— Пей.

Взгляд его был весьма суров, но после общения с Триглавом как-то не особо и пугал.

Взяв в руки чашу, я ее повертел, а после сделал глоток и чуть не выплюнул. Это была кровь. Дед рукой зажал мой рот, не давая выплюнуть.

— Глотай, я сказал.

Я подчинился. А после мы сидели в тишине, я не знал, что сказать, а он меня разглядывал. И, придя к каким-то выводам, немного расслабился.

— Руку дай, — и протянул ко мне свою старческую ладонь.

Я положил рядом, и он начал ее рассматривать, резко достав нож, приложил его к ладони, и я дернулся. Думая, что он сейчас меня полоснет.

— Тише, тише.

Лезвие было на ладони, а дед все так же в меня вглядывался.

А после резко полоснул по коже, брызнула кровь, наполняя мою ладонь. И я вновь дернулся, вот только не смог вырвать руку из его цепкой хватки. Он разглядывал мою кровь и даже поводил по ней пальцем, а после, взяв щепотку соли, кинул ее на рану.

Я терпел, из меня не вырвалось не звука. Я поднял голову и попытался поймать взгляд родича, но ему было все равно, он рассматривал мою кровь. Потом взял шепотку из новой чаши и тоже сыпанул на мою рану. Я ни чего не почувствовал.

А потом накрыл мою ладонь своей, я почувствовал чужую силу, его дар жизни, он лечил меня своей магией. После того как отнял ладонь, на моей руке не осталось ран, только засохшая кровь, соль и еще что-то.

— Почто, деда? — вырвалось из меня.

— Надо было проверить, а теперь сказывай.

Проверить ему надо было, хотя можно понять, что он проверял. Что я остался собою, что не подселился ко мне дух или еще что. А то, что я с Трибогом общался? А хотя, может, дед этого и опасался. Судя по его словам, других объяснений не будет.

Что именно рассказывать, и так ясно, только собравшись, я открыл рот.

— А начни, пожалуй, с испытаний, на которых вы духов встретили, — и тут он хмыкнул, — о которых твой дружок-неслух уже всем растрепал.

Это он, видимо, о Гостивите так.

— Значится, я Лан, Гостивит и Дален вошли в лес, перед этим испросив разрешения у духов лесных, как учили.