И после того, как мы ушли, поселок остался жить, да, пострадал, да, пограбили. Но он жив, его не вырезали под корень и в нем остались жить люди, пройдет с десяток лет, и он восстановится.

А мы направились обратно домой на груженых кораблях, полных добычи.

Со щитом, а не на щите.

И буквально за день до прихода в родной град от берега к нам двинулась лодка. Мужик кричал и махал руками, пытаясь привлечь наше внимание. Сначала отец хотел пройти мимо, но ему стало интересно и любопытно, чего от нас хотят.

И когда мы его затащили в лодку, я его узнал, он был из храмовой стражи.

Запыхавшись, через силу он прохрипел:

— В граде вас ждут, опасно возвращаться.

— Чего? Ты чего такое говоришь, Вячко, белены объелся? — с недоверием смотрит на него отец.

— Путислав данов призвал, они возле града стоят, вас дожидаются.

Вот это новость! Она пыталась уложиться у меня в голове. А ведь Путислав — отец Иловая, моего закадычного дружка, которого я с испытания выпроводил. Странно, а ведь Иловай мне зимой не попадался на глаза, хотя должен был, да и новостей я о нем никаких не слышал, кроме того, что его Снежана подлечила.

А тем временем отец пришел в себя и начал раздавать команды:

— Труби в рог и правь к берегу, надо Вячко хорошо расспросить и совет держать.

— Так я не один вас ждал, а с Дубыней, боялись вас пропустить, вот вдвоем и караулили, он на берегу, забрать его надобно.

Прозвучал рог, привлекая внимание остальных кораблей, и наша ладья направилась к берегу, к месту, где дожидался Дубыня. Вслед за нами потянулись и остальные ладьи.

Когда все оказались на берегу и собрались вокруг Вячко и Дубыни, они начали рассказ:

— После того как вы отбыли, через пару дней рыбаки их и заметили, они чуть подальше встали — и встали-то хорошо, просто так не увидишь, словно им кто-то место показал, где укрыться можно. Да и заметили их чудом, сынок Ёрша в воду упал, отец его вытащил, да он померз весь, Ёрш и пошел к берегу костер жечь, пока сын не околел. А там даны стояли. Вот так их заметили. Ёрш к граду, там сына в охапку и к Рознегу, новость сказать и сына подлечить.

— Рознег и собрал вече. В граде ворота закрыли, и все начали вооружаться и готовиться. Сами же знаете, не село какое-то, все крепко поставлено, забили в набат, так народ, все побросав, с оружием и прибыл. В том числе и Путислав с родичами, не знал, видать, еще, что гости его заморские прибыли, — Вячко грустно ухмыльнулся, а Дубыня только кивал, не перебивая товарища.

— Отправили бывалых охотников на гостей заморских посмотреть да послушать, те за ними и понаблюдали. Да и рассказали все. Даны лагерь начали ставить и сидели тихо, словно их нет. Вот только у охотников глаз наметанный, увидели там знакомые рожи, родичей Путислава. Брат его там младший был, Ростих, и сын Иловай, который испытание не прошел, да пальцы теперича у него на руке не гнутся. Вот такие дела, Путислава испрашивать начали. Он сначала отнекивался, а потом, как пригрозили пыткой ему и всем его родичам в граде, признался, что он их позвал, это его гости. Распря у него с вами, — и Вячко внимательно посмотрел на Колояра, а после взглядом прошелся по отцу, Беляю и мне с братьями, Горисветом и Володаром. Мол, житья не даете и роздыху нет, вот он их и позвал. Его прям там чуть не удавили, за то что он этих разбойников зазвал. Но после порешили, что это ваша распря с ним, так что вы и разбирайтесь, и погнали его и всю его родню из города.

Вячко замолчал ненадолго, а после продолжил:

— А город с тех пор шумит, успокоиться не может, многие так и выступают, что это ваша распря и не след туда лезть. А остальные взяли сторону Путислава, мол, действительно от вашего рода одни обиды, а другие стоят на вашей сторонне, мол, худого от вас нет и всегда готовы помочь. Так вот, Путислав со своим родом и данами возле града встал, так и стоит, вас дожидается.

— Погодь, а как он с данами-то сговорился, может, перекупить их можно? — поинтересовался Беляй.

— Не выйдет, Путислав годины три назад дочку сосватал как раз в те края, родичи — это его теперь, вот он их и позвал, пес шелудивый, — задумчиво ответил ему Колояр.

— Благодарю тебя, Вячко, и тебя, Дубыня, что вести донесли и не попали мы к ним в лапы, не зная о беде.

По поляне понеслись споры о ситуации.

Совсем не весело, даны пришли, получается, почти сразу, как мы ушли в поход. Не успел бы Путислав так быстро их призвать. А это значит, что он еще осенью прошлой это задумал и договорился с ними, что они по весне придут. А ведь у него могло получиться, вырезал бы нас по одному. Не все было бы гладко у Путислава, конечно, и могли быть некоторые неприятности, но это уже неважно. Он бы весь город под себя подмял, и все хорошо могло быть у него.

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Мы вместе собрались и отправились в поход родича спасать.

— А много ли там воев? — поинтересовался кто-то из толпы.

— Ежели с родичами Путислава считать, то с три сотни, без двадцати. Многие со щитами и топорами, луки есть и копья, как и доспехи добрые, но не у всех. Есть те, кто и в простой рубахе ходит.

В толпе кто-то присвистнул, и народ вновь зароптал.

Многовато выходит в открытом бое для нас. А в том селе двадцать три человека мертвыми остались, и то благодаря мне, а то больше бы вышло. Я многих выходил да на ноги поставил. С десяток еще слабы и топора не удержат. Остальные раненые с моей заботой пришли в себя. А даны не вчерашние землепашцы, умеют биться.

— А ежели обождать и дождаться, пока они уйдут, а там и с Путислава и спросить, — вновь из толпы раздался чей-то крик. Пошли крики, поддерживающие эту мысль.

— Можно, конечно, но сколько они будут нас ждать, сколько мы сможем здесь просидеть? Сейчас весна, дел полно, и поля надо будет скоро к посевной готовить, — Возгарь покачал головой.

— Уйдут они, и Путислав вместе с ними, а потом явятся уже с большим количеством воев, не меж родами выяснять будут тогда, а град грабить и рубить людей. А Путислав и рад будет помочь. Нельзя их отпускать, — высказался отец.

— А чего это мы за ваш род кровь должны свою лить, — нашелся кто-то умный в толпе. Взять долю свою — да разбирайтесь сами, — услышав пару одобрительных криков, добавил тот же голос.

— Хех, — крякнул Возгарь и, разгладив усы, начал говорить: — А ты никому ничего не должен, Стоян, и мне теперь тоже, а доли твоей пока там и нет. Мы не делили еще добычу, али ты запамятовал? А ежели тебе выделим, то они, конечно, при виде тебя с добычей в сторонку отойдут, в ножки тебе поклонятся и скажут, ты проходи, конечно, уважаемый Стоян, и прости нас окаянных, не ведали мы о тебе и делах твоих правых. Думаешь, так будет?

По толпе пошли робкие смешки, а под конец речи Возгоря уже все ржали, только одному Стояну было несмешно, он стоял словно оплеванный.

— Да и, опять же, сколько они на месте усидят? А потом озоровать по округе пойдут, не у всех же родичи в граде живут, порушат да поломают многое. Наши в лес, конечно, убегут, но кого-то и поймают, — подлил масла в огонь отец.

И многие задумались над его словами, вспоминая о своих родных.

— А из града нам придут на помощь? — решил уточнить Отец.

— Навряд ли, Велерад, там сейчас ситуация неспокойная, ежели будет битва и кто-то из града решит вмешаться, то прольется кровь, многие это понимают.

— А ежели по округе пройтись и людей собрать? — задал вполне логичный вопрос Беляй.

— Точно, точно, — раздалось в толпе.

— Можно, конечно, но и до Путислава молва об этом дойдет, и он тогда по округе пойдет озоровать, и лови их, или сядут на корабли да уйдут, — ответил на вопросы отец.

— А Путислав всем родом из града ушел, или женщины остались? — вновь раздался крик из толпы.

— Всем, и женщин забрал, и рухлядь, самую ценную, какую смог унести, женщин спрятал где-то, а сам с данами на берегу близь града засел.