Из всего этого Мег только поняла, что в течение длительного времени дети будут принадлежать ей. Она была счастлива, что ей не придется отдавать их кому-нибудь в замке, как только они чуть-чуть подрастут. Она кормила их молоком до двухлетнего возраста.

А после того как они перестали сосать, и никто не явился, чтобы их забрать, Мег, казалось, и вовсе забыла, что дети не ее.

Но Уилл никогда об этом не забывал и ни разу не ослаблял бдительности, наблюдая за каждым незнакомцем, который появлялся на горизонте.

— Опять лошади! — с отвращением сказала Калли, — Вечно тебе подавай лошадей. У тебя что, совсем нет воображения?

— Не меньше, чем у тебя, — ответил Талис, желая защититься, хотя сам знал, что говорит неправду. У Калли вся голова была переполнена историями.

Он шел пешком следом за телегой, которая медленно тащилась во пыльной дороге. Они возвращались с деревенской ярмарки, на которую ездили продавать продукты. Уилл, как обычно, дремал, сидя на телеге, предоставив их старой лошади самой найти дорогу домой. Калли сидела на телеге сзади, опираясь на руки и болтая искусанными комарами ногами. Она наблюдала за тем, как идущий сзади Та-лис размахивал игрушечным деревянным мечом.

Они были очень не похожи друг на друга. Талис был настолько черненький, насколько Калли — беленькая, и он был настолько же крупный и крепкий, насколько она была худенькая. Он был очень красивый, а она довольно невзрачная. Он для своего возраста был высок, и, хотя ему было всего восемь лет, выглядел он, по крайней мере, на двенадцать. А у Калли было невинное и милое выражение на лице, так что она казалась еще моложе, чем была. Талису нравилось показывать, что он запросто может поднять ее Но Калли отыгрывалась тем, что способна была пролезть в самую узенькую щелку, в которую не протискивалось его большое тело. Она с восторгом напоминала ему, как он однажды застрял между железных прутьев, которыми было забрано окно на чердаке одного старого дома.

— Ну, ты что, ничего не можешь придумать получше, чем лошади? — продолжала настаивать она.

Талис сделал резкий выпад и пронзил своим мечом какого-то воображаемого неприятеля.

— Это твое дело — придумывать.

— Что? Если мое дело придумывать, то какое же твое?

— А мужское дело — защищать женщин, и мужское дело — быть храбрым и честным. Мужчины созданы для чести, для подвигов, мужчины…

— Ха-ха! — засмеялась Калли. — Что ты знаешь о подвигах? Последняя твоя битва была с репой, которую ты выкапывал из земли. Да еще, когда тебе корова на ногу наступила.

Он нисколько не обиделся, продолжая производить угрожающие движения своим мечом. Помедлив немного, он решил:

— Ну ладно, тогда пускай будут драконы.

Калли застонала:

— Ну вечно одно и то же — или лошади, или драконы!

Он пробежал пару шагов, подпрыгнул и уселся рядом с ней.

— В один прекрасный день ты обрадуешься, что я так много знаю о драконах — когда я явлюсь, чтобы тебя защитить.

— Я сама себя могу защитить!

— Ха-ха! Как это ты, интересно, защитишь себя от дракона? Попробуешь его заговорить до смерти?

Калли подумала.

— А что, так и сделаю. Я расскажу ему такую замечательную историю, что он будет стоять и слушать.

Талис поднял меч, его глаза сузились:

— И вот, пока он так стоит и слушает…

— Стоит, не шелохнувшись, — вставила Калли.

— Да-да, стоит просто как будто в камень превратился, и вот пока он так стоит, я подкрадываюсь к нему и…

Глаза Калли засияли — Талис очень любил этот блеск: это означало, что она сейчас придумает какую-нибудь новую историю.

— Ты заберешься к нему на спину. А он ничего не почувствует, потому что на тебе будут надеты волшебные башмачки. Эти башмачки тебе дала колдунья, которая хотела, чтобы ты убил этого дракона. И ты… Почему? — Ему не надо было объяснять, что он имел в виду, задавая этот вопрос, Калли это и так поняла. А это потому, что ты еще раньше спас сына этой колдуньи…

Талис с отвращением возразил:

— У колдуний детей не бывает!

Калли поправилась с неудовольствием в голосе:

— Ну ладно. Это был ребенок, которого она полюбила, потому что он был очень красивый. Дети вообще всем нравятся, даже драконам. Только драконы, когда им нравятся дети, их съедают. Таким образом дракон делает, чтобы ребенок всегда принадлежал ему.

Когда Талис услышал это, он широко раскрыл глаза. Поскольку теперь внимание аудитории было ей обеспечено, Калли слегка приосанилась. У нее хватало ума не строить из себя первую красавицу, но, когда дело касалось историй, она обожала строить из себя великую рассказчицу. Весь обратный путь до дома внимание Талиса ни на секунда не отвлекалось от рассказа о том, как на нем были волшебные башмачки, благодаря которым он ничего не весил, и потому сумел взобраться дракону на спину и пронзить его сердце.

Когда она закончила, Талис нахмурился.

— А хорошо, что я убил его, Калли, правда? А то бы он взял и захотел тебя съесть со всеми твоими историями — тогда бы они навсегда принадлежали ему.

— А ты бы расстроился, если бы дракон меня съел?

— Само собой, — кивнул Талис. — Если бы тебя не было, то кто тогда стал бы рассказывать истории?

Поддев ее, он спрыгнул с телеги и пробежал несколько футов, оставшихся до дома. Уилл проснулся (потому что лошадь знала, когда дернуть вожжи, чтобы его разбудить), и завел телегу во двор.

— Ах вот как? Я тебя сейчас поймаю! — завизжала Калли, тоже спрыгнув, и помчалась за ним.

Талис помчался туда, где в проеме двери стояла Мег, встречая их, как всегда, когда они возвращались Уилл уверял, что она чувствует, когда они вернутся. Однако на самом деле она всегда настолько сильно беспокоилась, что вдруг однажды они исчезнут и не вернутся, что большую часть дня ярмарки проводила, стоя у двери

Талис, который был уже почти такого роста, как и Мег, обхватил ее за пояс и попытался увернуться от Калли, которая намеревалась дать ему тумака.

— Ну, ну, ну, в чем дело? — попыталась урезонить их Мег — Вы что, опять ссоритесь? — Она, как обычно, пыталась быть сурова, иначе Уилл ей всегда говорил, что она ужасно портит детей. Но ей не удалось их обмануть. Они прекрасно знали, что Мег даст им все на свете, что только сможет.

Что касается детских ссор, тo Калли и Талис не очень злились друг на друга, но немилосердно дразнились. Они постоянно соревновались друг с другом во всем они не брали во внимание, что Талис может что-то сделать, чего не может Калли, потому что он мальчик, а не девочка, или что некоторые вещи Калли должна делать как-то по-другому. Например, они устраивали соревнования, кто выше заберется на дерево, и, к ужасу Мег, Калли следовала за гораздо более сильным Талисом повсюду.

Мег было никогда не забыть, что случилось, когда однажды, два года назад, Уилл решил взять Талиса с собой на ярмарку в первый раз. Калли-то сразу поняла, что ее не возьмут, но ничего не сказала. В то утре, когда надо было ехать, Мег не пришлось будить Талиса, что было весьма необычно, поскольку тот был большим соней. Он быстро оделся, проглотил завтрак и, когда Мег ему велела садиться в телегу, бросился к двери. Потом резко остановился, нахмурился и нетерпеливо позвал:

— Ну, давай скорей, Калли, пора!

Что Калли слишком мала, чтобы ехать с ними, ему сказал Уилл.

Мег никогда не забыть, какое выражение появилось на красивом лице Талиса. Ему не приходило в голову, что Калли с ними не поедет. Она сильно сомневалась, что ему вообще когда-нибудь приходило в голову сделать что-нибудь без Калли. Они спали в одной кровати, и целый день не расставались ни на секунду. Насколько ей было известно, они до сих пор еще не провели друг без друга больше нескольких минут с того самого дня, как родились вместе.

Талис молча пошел за Уиллом и сел в телегу возле него. Мег знала, что он просто демонстрирует ложную доблесть. Он не оглянулся, чтобы бросить взгляд на Калли, которая стояла около дома и смотрела им вслед большими одинокими глазами