– Чтобы я мог быть тобой, ты должна оставаться в живых, – говорит он моим голосом. – Но это ненадолго.

Он поднимает ладонь, и, как если бы один магнит был в потолке, а другой – в моей почерневшей руке, я взмываю в воздух, бьюсь о потолок и повисаю там, в пятнадцати метрах над полом. В голове у меня раздается какое-то жужжание. Я пытаюсь снова позвать Эллу, но не могу даже заставить себя думать.

Я касаюсь свободной рукой руки, прилипшей к потолку, и она тоже чернеет. Теперь все мое тело наливается тяжелой неподвижностью. Я могу двигать только глазами. Все мое тело стало черным. Черным камнем.

Я снова иду первым. За мной следует Марина, а рядом с ней, не прекращая рычать, бежит Берни Косар. Мой Ларец все еще в руках у Эллы. Восьмой и Девятый идут прямо за ней. Мой огонь сделал меня неуязвимым, и пламя мгновенно поглощает каждого могадорского солдата, который выбегает из-за угла или появляется из двери. Огонь охватывает не только мое тело, но и мой разум. Я никогда раньше не чувствовал такой уверенности, решимости и готовности расправиться с нашими врагами.

– Она не отвечает! – кричит Элла, когда мы сворачиваем в очередной коридор, полный сирен и мигающих ламп.

– Во всяком случае, она еще жива – мы не обзавелись новыми шрамами, – говорит Девятый, вытягивая ногу, как будто хвастаясь.

Мой огонь разгорается, теперь его языки лижут стены и потолок коридора. Мне трудно описать прилив энергии, но я едва в состоянии ее сдерживать, я чувствую, будто она сейчас вырвется наружу. Я готов сразиться с Сетракусом Ра и знаю, что остальные чувствуют то же самое. Девятый и Восьмой несутся по коридору как пушечные ядра, снося на своем пути солдат, перескакивая от одного мога к другому. Марина тоже бесстрашно сражается, используя все возможные средства, чтобы подбрасывать солдат в воздух. Элла, способности которой еще как следует не проявились, с некоторой завистью наблюдает за тем, как мы истребляем могов. Жаль, что у нас нет времени остановиться и сказать ей, как она важна для нас, какой важной оказалась для нашей встречи ее способность к телепатии. Как она – младшая из лориенцев – символизирует долгую жизнь и мощь нашей Гвардии. Мы готовы вернуть Лориен себе, и это возможно только благодаря нашему общему вкладу – вкладу всех нас. Коридор разделяется на два, и нам нужно быстрее решить, куда идти. Разделяться – больше не вариант.

– Ну ладно, огненный мальчик. Куда теперь? – спрашивает Девятый.

Марина шагает вперед и говорит:

– Сюда.

Ее способность видеть в темноте лучше, чем ограниченный обзор, который дает мой Люмен, так что я гашу свой огонь, и мы идем за ней налево. Марина не колеблется у входа в длинный широкий зал, полный коричневых колонн. Мы следуем за ней. Наше оружие готово к бою, когда мы слышим людей, идущих в дальнем конце зала. Я дергаю Марину за руку.

– Эй, ты видишь, кто это?

– Да. Думаю, это военные. Это точно не моги. Их много. Не знаю, двадцать? Тридцать? Может быть, еще больше.

Она поворачивается и идет к ним. Мы все делаем то же самое. Мы можем легко отбросить их, сломать их оружие при помощи нашего телекинеза. Мы прорываемся сквозь большой зал, проходим еще одну дверь и сворачиваем направо. Там стоит десяток военных в черной форме. Они охраняют тяжелую металлическую дверь. Завидев нас, они строятся так, чтобы полностью блокировать проход, и начинают стрелять. Как будто заранее договорившись, Марина и Восьмой вместе поднимают руки и останавливают пули, как только те вылетают из стволов. Девятый тут же присоединяется и вырывает автоматы из рук солдат, а самих их подвешивает под потолком. Мы хватаем каждый по автомату.

Девятый просовывает конец своего посоха между дверью и косяком и срывает ее с петель. За ней оказывается еще один коридор, с дверями по обе стороны. Девятый подбегает к каждой из дверей и прислушивается.

По его словам, мы проходим одну пустую комнату управления за другой. Дальше по коридору оказывается что-то вроде пустых тюремных камер. Не подбираемся ли мы к Шестой? Она может оказаться за любой из этих дверей.

Я замечаю на полу перед одной из дверей следы крови. С трех метрах от нее я срываю дверь с петель. Внутри непроглядная темнота. Прежде чем я успеваю зажечь Люмен, Марина протискивается мимо меня.

– Там человек! – кричит она.

Мы все слышим стон из дальнего угла, и я зажигаю свет. Там, напуганный и грязный, сидит человек, которого я не ожидал когда-либо увидеть. Сара. Я падаю на колени, мой свет тускнеет. Я раскрываю рот, но могу издать только сдавленный всхлип. Пытаюсь снова:

– Сара.

Не могу поверить, что она сидит передо мной. Не могу поверить, что мы ее нашли. Бросив взгляд на меня, Сара прижимает колени к груди и словно боится меня. Она утыкается лицом в колени и всхлипывает.

– Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не надо больше меня обманывать. Только не так. Я не могу. Я больше не могу.

Она качает головой. Не уверен, что она заметила, что я не один. Я чувствую, что остальные стоят рядом, скрываясь в темноте.

– Сара, – шепчу я. – Это я, Джон. Мы пришли забрать тебя домой.

Девятый отходит назад, но я слышу, как он кому-то говорит:

– Это и есть знаменитая Сара. Выглядит неплохо, даже несмотря на грязь.

Сара плотнее прижимает ноги к груди и смотрит поверх коленей. Она кажется такой напуганной и беззащитной, что мне хочется подхватить ее на руки. Но я иду медленно, готовый ко всему. Это может быть ловушка. Я прошел столько не для того чтобы поступать необдуманно. Когда я касаюсь ее плеча, она кричит. Я чувствую, как все за моей спиной вздрагивают от неожиданного шума и от ужаса в ее голосе. Она прижимается спиной к стене, волосы прилипают к бетону. Потом она поднимает лицо к потолку и кричит:

– Не надо обманывать меня! Я все вам сказала. Пожалуйста, не надо больше меня обманывать!

Марина делает шаг вперед и оказывается рядом со мной. Она встряхивает мою руку, а потом поднимает меня на ноги.

– Джон, мы не можем здесь оставаться. Нам нужно идти. Придется взять Сару с собой!

Сара наконец смотрит мне за спину и видит остальных. Я вижу, как она разглядывает Марину. Ее глаза удивленно расширяются, она снова смотрит на меня, а потом на остальных, подошедших ближе. Слезы прочерчивают дорожки на ее щеках, густо покрытых грязью:

– Что происходит? Вы действительно здесь? Вы все действительно здесь?

Я снова встаю на колени рядом с ней:

– Это я. Это мы. Клянусь. Смотри, даже Берни Косар хочет поздороваться.

Он подбегает, виляя хвостом, и лижет ее руку.

Я беру ее за руки. При виде синяков у нее на запястьях у меня слезы выступают на глазах. Я прижимаю ее пальцы к губам.

– Сара. Послушай меня. Я знаю, я однажды тебя оставил, но обещаю, что больше никогда так не сделаю. Ты слышишь меня? Я никогда тебя не оставлю, – она продолжает смотреть на меня так, будто я вот-вот исчезну или превращусь в огнедышащего монстра. У меня в голове одновременно проносится тысяча мыслей, и мне трудно продолжать. Я вспоминаю наш последний разговор на детской площадке за мгновения до того, как меня увела полиция. – Эй, Сара. Помнишь, я сказал, что думаю о тебе каждый день? Помнишь? – она смотрит на меня и кивает. – В общем, это до сих пор так. Каждый день.

Она позволяет себе робко улыбнуться.

– Теперь ты веришь, что это действительно я?

Она снова кивает.

– Сара Харт, я люблю тебя. Я люблю только тебя. Слышишь?

Она кажется такой счастливой, что мне хочется взять ее на руки и сказать ей, что все закончилось и я буду защищать ее. Всегда. Она целует меня, придерживая мою голову пальцами.

– Четвертый, шевелись! Нам надо идти, – кричит Восьмой. Он и остальные отошли к двери и тревожно оглядывают коридор.

В коридоре раздается взрыв, и Восьмой выбегает посмотреть, что произошло. Марина и Элла следуют за ним.

– Что так долго, парень? – кричит Девятый, бешено жестикулируя. – Поставь девушку на ноги, и пошли! Сара Харт, я чертовски рад познакомиться, но нам действительно надо шевелиться! И быстро!