– Значит, какими бы ни были его убеждения, он не в силах ничего изменить?

– Так есть! Сейчас они все – марионетки в руках у Тальяферро, а тот настоящий морской сорокопут, насосавшийся крови. Его ничем не остановить! – Ладислав замолчал, удивленный собственным порывом негодования.

– Ну и что же ты советуешь нам делать, мой друг? – негромко спросил Тессен. – Фиона двадцать пять лет боролась за наши права. Неужели все это было напрасно?

– Она сделала все, что было в ее силах, – хмуро сказал Ладислав. – Никто не сделал для нас больше, чем Фиона. Вы все знаете, что она хотела только справедливости, только мира… И если хотя бы один из «индустриалов» протянул ей руку…

– И все-таки мы остались ни с чем? – настойчиво продолжал расспрашивать Ладислава Тессен.

– Так есть, господин президент, – с тяжелым вздохом ответил Шорнинг. – Мы остались на бобах.

– Именно об этом ты и разговаривал с бофортцами, не так ли? – спросил Тессен, пронзив Ладислава взглядом.

– Так есть! – почти дерзко ответил ему Шорнинг. – Какая разница, что именно я говорил, господин президент?! Ведь вы прекрасно знаете, – Ладислав, решив раскрыть карты, набрал полную грудь воздуха, – что от вас теперь ничего не зависит.

– Вот как? – стараясь сохранить невозмутимость, проговорил Тессен и взглянул на своих коллег, присутствовавших в зале. Там воцарилась крайне напряженная атмосфера, потому что Ладислав открытым текстом признался, что замышляет измену.

– Мой друг, ты утверждаешь, что дни Федерации сочтены? – наконец проговорил Тессен. – Несправедливо было бы держать тебя в неведении о том, что собравшиеся здесь, – он сделал жест рукой в сторону сидевших вокруг стола, – не просто руководители бофортского правительства. Ведь мы смогли раздобыть не только это! – Тут он постучал пальцем по меморандуму Тальяферро. – Неужели ты не боишься бросать нам вызов, понимая, что в наших руках имеется информация, которой не обладаешь даже ты?

– Так есть, господин президент! Если у меня нет другого выхода, мне придется стать бросить вам вызов! Фиона отдать жизнь за мечту, которая – увы! – была нежизнеспособной! С меня хватит! Довольно они пили нашей крови! Разве они сами не были начать войну против нас?! Войну законов, постановлений и перераспределений депутатских мандатов?! Вот и мы станем начать против них войну! – сверкая глазами, громовым голосом воскликнул вскочивший на ноги Ладислав. – Это будет настоящая война, и они захлебнутся собственной кровью!

Шорнинг взял себя в руки и замолчал. Какие бы чувства его ни обуревали, какие бы мысли ни роились у него в голове, перед ним все-таки сидели вожди его народа и ему не пристало говорить с ними на повышенных тонах. Он устыдился собственной дерзости и вместе с тем ощутил раздражение от их медлительности, его бесило то, что преклонный возраст и высокопоставленное положение не позволяют им увидеть совершенно очевидные вещи.

Шорнинг опустился на стул, наблюдая за Тессеном, снова изучавшим лица собравшихся в зале. То тут, то там один из присутствовавших, не торопясь и не произнеся ни слова, кивал головой. Такая невероятная медлительность привела Лада в глубокое уныние.

– Ладислав Шорнинг! – начал еще более мощным и более звучным, чем обычно, голосом Тессен, и на его щеках вспыхнул румянец. – Ты слишком стал долго быть обитателем Внутренних Миров! – (Услышав слова, произнесенные Тессеном на бофортском диалекте, Ладислав посмотрел на него и увидел, что на бородатом лице старца играет улыбка.) – Неужели ты был подумать, что никто, кроме тебя, ничего не понимает?! – Президент покачал головой.

– Мы уже очень давно стали задуматься над этим и очень давно стали к этому приготовиться. Тебе не придется восставать против нас, Лад Шорнинг, ведь мы не хуже тебя умеем бунтовать. Да, да, мой друг! Раз они стали развязать войну против нас, мы будем начать войну против них!

Ладислав разинув рот смотрел на восседавшего перед ним президента. Внезапно он понял, о чем свидетельствовали и перехваченный меморандум, и секретные источники информации, настойчивые вопросы. Он пришел в этот зал в полной уверенности, что никто, кроме него, не понимает, как надо действовать, а на самом деле они и без него давно уже все поняли!

– Мы давно стали приготовить планы, – медленно проговорил Тессен. – И все же мы бессильны. Мы усталы и измучены. Нам не хватит сил и энергии, чтобы довести дело до конца. Но тебе их не занимать. Так что скажи мне, мой друг, согласен ли ты стать нашим предводителем?

– Так есть! – негромко проговорил Ладислав. Он ни секунды не сомневался, ощущая мрачную и непоколебимую уверенность в том, что родился именно ради этого момента и всю жизнь готовился именно к нему. Оглядев окружавшие его морщинистые лица пожилых людей и увидев в их мудрых глазах такие же горечь и решимость, он неторопливо склонил перед ними голову и поднял ее уже для того, чтобы произнести торжественную клятву.

– Так есть! – повторил он. – Да будет так!

Адмирал флота Стефан Форсайт поднял глаза от бумаг на экран монитора, где появилось лицо офицера связи штаба.

– Слушаю вас, Квон

– Адмирал – осторожно начала лейтенант Дорис Квон – Мы получили странное сообщение от почтово-пассажирского космического корабля корпорации «Мобиус». Это не беспилотная ракета, а передача в эфире

Форсайт удивленно поднял бровь. Если сигнал пойман в эфире, они находятся в одной и той же звездной системе с этим кораблем, но зачем тому вообще понадобилось что-то передавать, ведь эта система необитаема и находится за пределами ретрансляционных станций Внутренних Миров По сути дела, этот сигнал вообще некому было принимать, кроме автоматических самописцев навигационных маяков, установленных в узлах пространства.

– Ну и что же говорится в сообщении, лейтенант

– Я… Я пока затрудняюсь сказать! Не хотите сами ознакомиться с его содержанием?

Форсайт кивнул. Монитор мигнул, и на нем появилось изображение худого высокого мужчины в форме На воротнике его кителя были знаки корпорации «Мобиус» – переплетенные спирали, к которым было прикреплено маленькое изображение двух перекрещенных космических кораблей – знак отличия капитана федерального почтово-пассажирского космического корабля. На смуглом волевом лице капитана застыло напряженное, почти испуганное выражение.

– Говорит Дональд Стигман, капитан почтово-пассажирского космического корабля Земной Федерации «Молодая Луна», ППЗФ-11329. Нижеследующая информация должна быть как можно скорее передана правительственным органам. Приготовьтесь к приему шифрованного сообщения. Следует сообщение первого класса очередности.

Форсайт подался вперед в кресле. Первый класс очередности присваивался только сообщениям, касающимся угрозы существованию Федерации. Адмирал нажал кнопку тревоги, а затем секунд десять наблюдал, как на экране мелькают беспорядочные помехи. Потом он снова увидел озабоченное лицо капитана Стигмана.

– Немедленно ложитесь на обратный курс! Не входите в Контравийское звездное скопление! Передайте это сообщение дальше! Подпись: капитан Стигман. Конец сообщения.

Дверь каюты Форсайта распахнулась, и мимо стоявшего на часах ошеломленного космического десантника внутрь вбежали капитан Энрайт и командир Самсонов. Они, недоумевая, остановились на пороге, Форсайт знаком призвал их к молчанию. Он посмотрел на экран, который на мгновение опустел, прежде чем на нем повторилось сообщение, а потом кивнул офицерам на кресла и отключил сообщение Стигмана, чтобы связаться с лейтенантом Квон.

– Сообщение повторяется в непрерывной последовательности, не правда ли, лейтенант?

– Так точно! Оно адресовано «всем, всем, всем»! Мы уже около часа находимся в этой системе, но раньше ничего не слышали. Так что наверняка это самое начало передачи. Полагаю, он появился из пространственного узла Банту и вышел в эфир, как только оказался в нормальном пространстве.