Тридцать вторая боевая группа была в шоке, когда из Внутренних Миров до нее дошли известия о первых вспышках мятежа, но Тревейн предвидел бурное развитие событий и принял меры предосторожности. Весь личный состав его кораблей, в том числе выходцы со Звездных Окраин, знал его и верил ему. Командовавшие его кораблями люди как один выразили готовность выполнять его приказы, а те немногочисленные попытки возмутиться, которые все-таки случились на кораблях, были подавлены почти бескровно.

Затем пришел момент осмыслить еще одну страшную новость, прибывшую на борту легкого крейсера «Сиукс», – известие о кровавой резне в мире Голвей, к которому были приписаны все корабли тридцать второй боевой группы. На Голвее были разрушены крупнейшие кораблестроительные заводы Земной Федерации. Помимо всего прочего оказался уничтоженным и Адмиральский квартал, в одном из домов которого возвращения Тревейна ожидали его жена Наталья с дочерьми – семнадцатилетней Кертни и тринадцатилетней Людмилой…

Доктор Юань, главный врач монитора «Зорофф», много рассуждал о периоде «неприятия трагедии», в течение которого понесший утрату человек просто не может в нее поверить. К счастью для тридцать второй эскадры, Тревейн все еще находился в этом состоянии, когда вслед за «Сиуксом» из того же узла пространства стали появляться боевые корабли мятежников.

По мере того как один за другим они выскальзывали из узла пространства, Тревейн с точностью хорошо отлаженного механизма отдавал приказы. Мятежных кораблей было слишком много, чтобы с ними сражаться, но среди них не было мониторов. Космический монитор способен раздавить, как козявку, корабль любого другого класса, оказавшийся у него на пути. Вполне естественное нежелание мятежников выступить в роли козявок дало Тревейну возможность оторваться от них и пуститься наутек. К сожалению, бежать было почти некуда, так как все Звездные Окраины словно с цепи сорвались.

Тревейн хорошо помнил, как его усталые корабли перемещались из одной звездной системы в другую: из Хуареца в Ифигению, из Лисандра в Бальдур – в надежде прорваться во Внутренние Миры, но в конечном итоге только нарвались на космические авианосцы мятежников, которые уничтожили оба имевшихся у него крейсера-разведчика. Да, в Бальдуре его здорово потрепали! Именно там Тревейн понял, что полностью отрезан от Внутренних Миров и ему остается или принять бой, или нарушить орионское космическое пространство.

Командующий орионскими вооруженными силами в Сульзане оказался дураком, за что Тревейн был ему безгранично признателен. Официальный нейтралитет Орионского Ханства подразумевал немедленное интернирование всех кораблей ВКФ Земной Федерации, оказавшихся в его космическом пространстве, но Диарнуд Фрилатака по прозвищу Желтый Клык так долго не мог на это решиться, что Тревейн успел добраться до узла пространства, ведущего к столице округа в Рефраке. Окружной губернатор не был дураком, но он тоже сделал вид, что не заметил появления эскадры в своем пространстве. Тревейн подозревал, что это произошло потому, что в конечном итоге Хан Ориона был заинтересован в победе Внутренних Миров, хотя, возможно, совокупная огневая мощь кораблей тридцать второй боевой группы также сыграла свою роль. Как бы то ни было, окружной губернатор позволил им скрыться именно сквозь тот узел пространства, который им был нужен, потому что по ту его сторону находился Зефрейн.

Зефрейн же был воротами, ведущими в область Земной Федерации, известную под названием «Пограничные Миры», и крупнейшей военно-космической базой, когда-либо построенной человеком. К своему удивлению и огромному облегчению, Тревейн обнаружил, что Зефрейн по-прежнему верен правительству Земной Федерации.

Населению Ксанаду приходилось сносить такой же политический и экономический гнет, как и остальным Дальним Мирам, а идея слияния Земной Федерации и Орионского Ханства вызывала у них еще большее отвращение. И все-таки жители этого мира с давних пор были воинствующими сторонниками Земной Федерации, так как именно в нем проходили все самые ожесточенные сражения Четвертой межзвездной войны. Каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок в системе Зефрейн был тогда всего лишь пушечным мясом в войне с врагом, считавшим, что человечинка – прекрасное украшение праздничного стола. От паукообразных обитателей Зефрейна тогда защищали только корабли ВКФ Земной Федерации, верность которой стала в этой звездной системе чем-то вроде религии, и ни о каком выходе из ее состава, конечно, не могло быть и речи.

Оказавшись изолированными от остатков разваливающейся Федерации, обитатели Зефрейна сформировали временное правительство, объявившее о своей верности Законодательному собранию. Адмирал Ортега, командовавший кораблями пограничной стражи на Зефрейне, также оказался отрезанным от своего непосредственного начальства и решил предоставить свои силы в распоряжение временного правительства. Его нельзя было назвать выдающимся адмиралом, у него явно не хватало воображения, но он был безукоризненно честен и старше Тревеина по должности. Поэтому Тревейн предоставил свои корабли в распоряжение Ортеги.

Теперь, выйдя победителем из головокружительной гонки, Тревейн начал постепенно осознавать суть происшедшего. Мысли пульсировали у него в голове, как медленный монотонный бой огромных барабанов, от которого ему больше не суждено было избавиться. Он понял, что теперь у него не осталось никого, кроме Колина, который в конце их последнего разговора стукнул кулаком по столу и удалился, не сказав отцу ни слова на прощание…

Сцена ссоры с безжалостной отчетливостью стояла перед мысленным взором Тревеина. Колин заявил, что сочувствует жителям Звездных Окраин, а адмирал пришел от этого в ярость. Теперь-то он понимал: отчасти это объяснялось тем, что его сын не моргнув глазом говорил вещи, о которых он сам не имел права говорить вслух, хотя и понимал их справедливость. Поэтому ему пришлось, как последнему идиоту, брызгать слюной по поводу присяги…

– Я присягал Земной Федерации, – гневно парировал Колин, сверля отца голубыми глазами, унаследованными от матери, – а не шайке вонючих политиканов из Индустриальных Миров! Отец, неужели ты не понимаешь, что Федерация, которой мы с тобой присягали, погибла вместе с Фионой Мак-Таггарт?!

– Довольно! – взревел Тревейн. – По-твоему, я не понимаю, что у Дальних Миров есть причины для недовольства?! Но никакие претензии не могут оправдать разрушения единого государства, которое человечество строит уже более четырех столетий!

Дальнейший их разговор продолжался в том же духе: бесполезное повторение несовместимых точек зрения и гнев в момент расставания. Теперь Тревейн сердился только на судьбу, кидавшую его, тогда еще младшего офицера, по глубинам космического пространства, пока Колин подрастал на Голвее. Лишь позднее, когда он смог проводить больше времени с семьей, Тревейн понял, что счастье родителя состоит в том, что он может вновь познавать окружающий мир вместе с растущим ребенком. Это счастье Тревейн познал вместе с Кертни.

Покидая вместе с Ортегой флагманский мостик, Тревейн сделал последнюю попытку:

– Ну послушай же меня, Сергей! «Зорофф» намного лучше «Крейта» оснащен как флагманский корабль, и его броня намного мощнее. Командующему флотом нелепо находиться на линкоре, когда в его распоряжении имеется почти неуязвимый монитор. Ты сам прекрасно это понимаешь!

Ортега устало улыбнулся. Он прислушивался к советам Тревейна почти во всем, но тут уперся – и ни в какую!

– Иан, в течение всего моего пребывания на Зефрейне «Крейт» был моим флагманом. Большинство его экипажа родом из Пограничных Миров. Мы уже прекрасно знаем друг друга. Если я переберусь на «Зорофф» – чем бы это ни объяснялось, – они подумают, что я им больше не верю, и… перестанут доверять мне. Вокруг и так творится черт знает что! Давай постараемся как можно меньше нарушать устоявшийся порядок вещей! – Ортега помолчал несколько секунд, а потом, как бы неохотно, продолжал:

– И не надо больше говорить о том, что я якобы лично знаком с очень важными фигурами во временном правительстве. Мы оба прекрасно знаем, что в Пограничных Мирах пока нет стабильности, и, возможно, нам придется объявить тут в том или ином виде военное положение.