– Я правильно понимаю, что вы намерены принять это, так сказать, приглашение?! – Барри де Парма, спикер Совета, был явно шокирован, когда Тревейн утвердительно кивнул. – Но ведь вы страшно рискуете! Не забывайте о том, что вы необходимы нам здесь!

– Орионцы, – вмешалась Мириам Ортега, – поддерживают Земную Федерацию. Они сохраняют нейтралитет только потому, что из-за их открытой поддержки сторонников законного правительства стали бы называть «ставленниками инопланетян» или как-нибудь в том же духе. – Она криво улыбнулась, зная, что население Пограничных Миров и даже некоторые из собравшихся в этом зале предъявляют к Внутренним Мирам те же претензии, что и мятежные Дальние Миры. Мириам скрыла раздражение, ограничившись только тем, что добавила:

– Орионцам сейчас совершенно невыгодно демонстрировать свое коварство.

– Совершенно верно, – согласился Тревейн. – Что же касается секретной информации которую я, как вы думаете, могу выдать орионцам, – мне она известна в крайне ограниченных количествах. Я предпочитаю, чтобы ею обладали специалисты в более узких областях. – Он переменил тему, пока такие осторожные люди, как де Парма, не нашли новых изъянов в его рассуждениях. – А теперь – о мерах безопасности. Разумеется, информация о моей поездке не должна стать достоянием широкой общественности.

Все присутствующие закивали. Они прекрасно представляли себе реакцию местного населения на слухи о том, что правительство вступает в сношения с «усатыми-полосатыми».

– Официально я полечу на учения вместе с флотом, а всеми моими фактическими перемещениями будут заниматься специально назначенные доверенные лица.

– А что если вас не будет слишком долго? – мрачно спросил де Парма. – Что если перед правительством встанут какие-нибудь важные вопросы?

– Сделайте так, чтобы их решение отложили, – жизнерадостно посоветовал Тревейн. – Я вас здесь и собрал, потому что вы можете управлять другими. Как однажды сказал мой земляк по имени Дизраэли, имевший кое-какой опыт в этой области: «Находчивые люди всегда оказываются в большинстве».

Мириам укоризненно посмотрела на него, скрывая улыбку:

– Вы просто терроризируете нас своими цитатами. Кое-кто даже подозревает, что вы их сами выдумываете. Тревейн улыбнулся ей в ответ:

– Хотел бы я обладать такой неистощимой фантазией!

Люк катера открылся, и Тревейн пробудился от воспоминаний. Высокомерный, но очень усердный Молодой Львенок Хана, у которого почти буквально шевелились от любопытства усы, провел его в помещение, которое на человеческом корабле назвали бы кают-компанией. При этом и речи не шло о каких-либо воинских почестях или церемониях. Кают-компанию усиленно охраняли, но когда Тревейн вошел внутрь, навстречу ему встали только двое. Он сразу же узнал Леорнака. Человек тоже выглядел смутно знакомым. Тревейну казалось, что он где-то его встречал, но ему никак было не вспомнить – где именно.

– Добро пожаловать на «Солькир», адмирал! – приветствовал его Леорнак.

– Благодарю вас, губернатор!

Тревейн наблюдал за тем, как подергивались мохнатые уши Леорнака, пока компьютер переводил английские слова на орионский язык. Адмирала всегда впечатляли орионские компьютерные переводчики. Орионцы вообще были молодцы в компьютерах и кибернетике, хотя и они нашли ответы далеко не на все вопросы. Как и ученым Земной Федерации, им упорно не удавалось создать такой искусственный разум, у которого через какое-то время не заезжали бы шарики за ролики. Тем не менее даже на борту своих боевых кораблей они гораздо шире землян применяли программное обеспечение, использующееся для распознавания речи.

Конечно, особенности их языка и речевого аппарата очень им помогали. В орионском языке не было омонимов, а орионская речь была членораздельнее человеческой, благодаря чему компьютеры распознавали ее намного легче. Вероятно, еще важнее было то, что орионцы обычно выражали сильные эмоции, например радость и страх, не голосом, а мимикой. Ученым же Земной Федерации до сих пор не удавалось создать пакет программного обеспечения для распознавания речи, пригодный в стрессовых ситуациях. Сам Тревейн был офицером управления огнем на линкоре «Ранье», когда Адмиралтейство пыталось ввести на флоте голосовое управление рядом операций. У Тревейна до сих пор волосы становились дыбом при одном воспоминании об этой попытке.

Леорнак грациозным жестом указал на человека, прибывшего к нему в гости из Внутренних Миров.

– Разрешите представить вам своего давнишнего коллегу и оппонента господина Кевина Сандерса, представителя премьер-министра Земной Федерации.

Ну конечно же! Тревейн обменялся рукопожатиями с довольно высоким худощавым мужчиной. Резкие черты лица и седая остроконечная бородка делали его похожим на лиса. Тревейн припомнил, что Сандерсу уже больше ста двадцати лет. До эпохи омолаживающей терапии о нем говорили бы как о «хорошо сохранившемся в свои шестьдесят». Как и на Тревейне, на нем был неброский штатский костюм.

– Рад снова видеть вас на действительной службе, адмирал Сандерс, – сказал Тревейн после предварительных приветствий. – В последний раз, когда я слышал о вас, вы своим образом жизни старательно формировали не самое лестное представление об отставных адмиралах.

Сандерс снизу вверх заглянул своими веселыми голубыми глазами в серьезные темно-карие глаза Тревейна и усмехнулся:

– Строго говоря, я больше не адмирал. Разумеется, когда вспыхнуло восстание, меня снова призвали на действительную службу и ввели в состав разведотдела ВКФ – как ни странно, именно тогда многие офицеры раньше положенного срока ушли в отставку, – но в прошлом году я покинул военную службу, чтобы стать министром без портфеля в правительстве Дитера. Я теперь своего рода связующее звено между кабинетом министров и разведслужбами.

Сандерс заметил, как Тревейн поднял бровь при упоминании о «правительстве Дитера», но промолчал. Про себя он поразился тому, как хорошо Тревейн сумел скрыть удивление, которое наверняка испытал.

– Впрочем, – закончил он, – что это мы все обо мне да обо мне! Мне очень приятно познакомиться с вами, адмирал. Для меня это большая честь. В частности, потому, что здесь очень мало таких, как мы. Я ведь тоже появился на свет на нашей прародине-Земле.

– Я знаю, – сказал Тревейн.

– Неужели? – Сандерс впился взглядом в адмирала. – Откуда?

Тревейн сел на своего конька.

– Меня всегда поражало то, что мы, коренные носители английского языка, все еще способны разнообразить своими различными выговорами то, что уже превратилось во всемирный язык торговли, – сказал он назидательным тоном, над которым всегда так смеялась Мириам. – Вы, милостивый государь, родом из Северной Америки. Или с восточного побережья Канады, или из прибрежных районов штатов Виргиния и Мэриленд. Видите ли, произношение выходцев из этих двух районов почти идентично.

Сандерс умудрился скрыть удивление, коротко сказав: «Я действительно родился в Мэриленде». Он не любил иметь дело с такими же умными людьми, как и он сам, просто-напросто потому, что не привык к этому.

Улыбка Леорнака стала еще шире, а его усы тихонько подрагивали, пока он наблюдал за диалогом землян.

– Кевин! – сказал он Сандерсу. – Я подозревал, что эта встреча заставит тебя кое о чем задуматься… Хотя я и получаю огромное удовольствие от вашего общества, к сожалению, я вынужден вас оставить из-за неотложных дел. Кроме того, вам наверняка надо поговорить с глазу на глаз. Впрочем, надеюсь, что позднее мы отужинаем вместе.

Услышав это приглашение, Тревейн вздрогнул. Биохимические процессы в организмах людей и орионцев были достаточно схожими, чтобы совместные трапезы были возможными, но некоторые кулинарные пристрастия орионцев казались людям по меньшей мере странными. Впрочем, его желудок сразу же успокоился, когда он увидел, что Леорнак с усмешкой посматривает на него своими кошачьими глазами.

Разумеется, такой старый космополит, как Леорнак, сможет учесть особенности психики своих гостей и воздержится за столом от пожирания живьем маленьких существ, напоминающих плешивых мышей.