– Я и сам не помню подробностей операции. Они зафиксированы у меня в подкорке головного мозга, и извлечь их оттуда можно только под глубоким гипнозом с помощью ключевого слова… Я потом объясню тебе, как его узнать. – Было видно, что Сандерс привык к глубокой конспирации. – Сейчас я припоминаю только то, что операция начнется примерно через три земных месяца.

– Через три месяца?! Ты хоть понимаешь, о чем идет речь?! История человечества не знает наступлений, в результате которых одним ударом нужно было бы захватить столько узлов пространства. Придется поломать голову хотя бы над тем, как организовать снабжение нашего флота… Только для подвоза боеприпасов мне придется реквизировать добрую половину транспортных кораблей во всех Пограничных Мирах! Кроме того, я не сомневаюсь, что у тебя нет подробных данных об укреплениях, которые нам придется штурмовать во всех этих звездных системах. Лично мне ничего о них не известно. Эти данные нам не раздобыть. Ты же прекрасно знаешь, какой маленький радиус действия у разведывательных роботов!

– Утешайся тем, что, одержав победу, ты избавишься от моего присутствия! Эта мысль должна придать тебе силы! – Сандерс одарил Тревейна с Мириам ангельской улыбкой. – Не желая отвлекаться на пустяки, я не упомянул, что останусь вашим гостем, пока мы не соединимся с силами Внутренних Миров. В конце концов, теперь, когда орионцы приблизительно представляют, на что способно твое новое оружие, моя поездка назад сквозь их пространство исключена. Пусть я почти не разбираюсь в технике, но все-таки кое-что видел здесь собственными глазами. Конечно, Леорнаку было бы очень неприятно это делать, но ему просто пришлось бы подстроить мне «несчастный случай» и перейти с бурбона на спиртные напитки орионского производства.

Тревейн рассмеялся, а Мириам курила сигарету и задумчиво поглядывала то на Сандерса, то на Тревейна.

После возвращения на Ксанаду для всех начались горячие денечки. Море всевозможных мелких проблем, требовавших немедленного решения, захлестнуло Тревейна с Сандерсом, и они лишь через несколько дней нашли возможность снова поговорить с глазу на глаз. Теперь они сидели в кабинете у Тревейна и обсуждали план последних оперативных учений флота перед ударом.

– Ты точно не хочешь слетать со мной? Это будет потрясающее зрелище!

– Спасибо, Иан, но в моем возрасте полета через орионское пространство мне хватит надолго.

Тревейн фыркнул. Будь Сандерс помоложе, адмирал ни за что не оставил бы его одного на планете вместе с Мириам.

– Кроме шуток! – настаивал Сандерс. – В последнее время я испытываю хроническую усталость. Возможно, это из-за ваших суток по двадцать девять часов. С возрастом к таким переменам все труднее и труднее приспосабливаться. И все же я ни за что в Галактике не отказался бы от поездки в Зефрейн. Мне уже порядком поднадоели Земля и правительство Земной Федерации. Ты просто не представляешь, как меня достали мои коллеги-министры!

Тревейн сжал губы и несколько мгновений молчал, разглядывая блокнот, лежавший перед ним на столе. Упоминание о кабинете министров направило его мысли в новое русло. Он поднял глаза на Сандерса и неуверенно начал:

– Можно мне задать тебе один вопрос, Кевин?… Ты хорошо знаешь премьер-министра Дитера?

– Я почти не знаком с ним лично. Он непростой человек, и сразу его не поймешь… А что?

– Да ничего. Мне просто хотелось узнать, какого ты придерживаешься о нем мнения.

– Иными словами, – с широкой улыбкой сказал Сандерс, – ты хочешь узнать, как человек, заваривший всю эту кашу, оказался в кресле премьер-министра? На самом деле его выбирали почти методом исключения. Все остальные депутаты от Индустриальных Миров полностью себя дискредитировали, и нам очень повезло, что нашелся такой человек, как Оскар Дитер. Впрочем, ему пришлось ввести в состав своего кабинета министров, придерживающихся самых разных политических взглядов: начиная с Аманды Сайдон в качестве министра финансов и заканчивая Роджером Хададом с Земли, министра иностранных дел. Однако наряду с креслом премьер-министра сам Дитер занимает еще и пост министра обороны, так что ему не очень трудно работать с такой разношерстной публикой. Теперь он, так сказать, крепко взял бразды правления в свои руки, и у него это неплохо получается. – Сандерс неопределенно пожал плечами.

– Рад слышать, что ты о нем такого высокого мнения, – медленно проговорил Тревейн. – Но меня немного беспокоит его политика фактического признания Республики Свободных Землян. Разумеется, – добавил он, – я говорю тебе это неофициально. Действуя, я точно выполняю постановления правительства. Но, по моему личному мнению, вы наполовину проиграли войну, прислушиваясь к демагогии противника. В двадцатом веке и твои, и мои предки слишком часто совершали подобную ошибку.

– Это было непростое решение, – сказал Сандерс. – Тем не менее, не признавая юридического права на существование противника, войну вести очень трудно. Иногда возникают просто поразительные казусы. Вспомни, например, Гражданскую войну, вспыхнувшую в Америке шесть веков назад. Правительство тогдашних Соединенных Штатов так никогда и не признало отделившихся конфедератов самостоятельным государством. Однако на практике они постоянно так или иначе обращались с ними как с воюющей стороной. Например, объявили блокаду портов Конфедерации, а такую блокаду, по определению, объявляют только иностранному государству. Будь правительство Соединенных Штатов последовательным, оно объявило бы порты отделившихся штатов закрытыми для иностранных судов, но тем самым просто выставило бы себя на всеобщее посмешище.

– Я знаю об этом, Кевин, – кивнул Тревейн. – Но я и не подозревал, что ты увлекаешься историей.

– По сравнению с тобой я жалкий дилетант, – улыбнулся Сандерс и, не вставая с кресла, отвесил Тревейну небольшой, но весьма красноречивый поклон. – Дело в том, что в последнее время на Земле активно изучают историю гражданских войн прошлого. За последние столетия у нас было так мало опыта в этой области, что Дитер приказал перерыть все архивы в поиске прецедентов. – Сандерс на мгновение задумчиво замолчал, а потом продолжил:

– Знаешь, одно из самых больших достоинств Дитера заключается в том, что он очень скрупулезен. Другим его достоинством является способность смотреть правде в глаза, хотя это ему порой совсем непросто… Впрочем, именно после убийства Фионы Мак-Таггарт он стал называть вещи своими именами, а теперь углубленно изучил опыт Земной Федерации и очень полагается на него.

Ты, конечно, знаешь, что с идеологической точки зрения Земная Федерация никогда не была единой. Разумеется, она всегда была централизованным государством, но в ней никогда не было господствующей идеологии. Это было бы невозможно, даже если бы она ограничивалась Солнечной системой. Мятежники прекрасно это поняли и выбрали для своей республики весьма свободную федеративную форму. Впрочем, реалистически мыслящие люди всегда понимали, что Земная Федерация существует только в качестве некоей базовой структуры, внутри которой свободно взаимодействуют различные культуры. – Сандерс внезапно замолчал, и у него на лице снова заиграла озорная улыбка. – Знаешь, – добавил он, – что бы ни говорили о Дитере, он, безусловно, замечательно разбирается в людях. Ведь он же призвал меня на действительную службу из отставки, а?

Сандерс поднялся из-за заваленного бумагами стола и потянулся. Ничего удивительного, что в этот поздний час он один еще оставался в Доме правительства. Сотрудники его штаба давно разошлись по домам, предоставив ему по мере возможности самостоятельно бороться с ужасной усталостью, которую он испытывал из-за этих проклятых бесконечных ксанадийских суток. С тех пор как он прилетел сюда, ему казалось, что он недосыпает. Сегодня он, пожалуй, действительно засиделся на работе! Сандерс погасил свет и уже встал было с кресла, но тут замер: на фоне освещенного дверного проема маячил чей-то силуэт!