Солдат вытащил из ранца металлическую банку.

– Будьте добры, налейте сюда воды, – сказал он, не сводя глаз с прицепленной к поясу Абдуллы бутылки с джинном. – Если, конечно, у вас в бутылочке не припасено чего покрепче.

– Увы, нет, – отвечал Абдулла. – Это реликвия, редкое матовое стекло из Сингиспата. Я ношу ее с собой из сентиментальных побуждений. – Он вовсе не собирался сообщать о джинне человеку столь нечестному, как этот солдат.

– Жалко, – заметил солдат. – Тогда принесите водички, и я сготовлю нам ужин.

Теперь все стало почти совсем замечательно. Абдулла с радостью запрыгал к источнику. Когда он вернулся, оказалось, что солдат достал кастрюльку и высыпает в нее сушеное мясо и фасоль из мешочков. Добавив в кастрюльку воды и каких-то загадочных кубиков, он пристроил ее над костром кипятиться. За поразительно короткое время смесь превратилась в густое жаркое. И дивно запахла.

– Тоже колдовство? – спросил Абдулла, когда солдат вывалил половину жаркого в оловянную миску и протянул миску ему.

– Скорее всего, – кивнул солдат. – Я это подобрал на поле битвы.

Остаток жаркого он забрал себе прямо в кастрюльке и извлек откуда-то пару ложек. Путники устроились есть, дружелюбно поглядывая друг на друга, костерок между ними потрескивал, небо понемногу становилось розовым, багряным и золотым, а поля внизу поголубели.

– Вы ведь, наверно, не привыкли к такой жизни? – сказал солдат. – Хорошая одежда, фасонистые башмаки, да только, похоже, за последнее время они пообтрепались. А по выговору и загару вы прибыли из краев гораздо южнее Ингарии. Я угадал?

– Истинно так, о мой спутник, наделенный острейшей наблюдательностью, – сдержанно ответил Абдулла. – А о вас мне известно лишь то, что вы прибыли из Дальнии и путешествуете по этой стране весьма необычным образом, похваляясь монетами из вашего пособия и тем самым побуждая отдельных людей вас грабить…

– Да провались оно, это пособие! – сердито перебил его солдат. – Я ведь ни гроша не получил – ни от Дальнии, ни от Ингарии! Всю войну из шкуры вон лез – да и все мы лезли, – а в конце нам и говорят: «Ну все, ребята, у нас мир!» – и отправляют на все четыре стороны голодать! Ну вот я и решил – отлично! Кое у кого передо мной должок за все, что я сделал, и этот кое-кто – народ Ингарии! Это они притащили с собой колдунов и победили нас обманом! Вот я и решил силой выбить из них пособие, а как – вы сегодня видели. Хотите – считайте это жульничеством, но меня вы в деле видели, так что судите сами. Деньги я беру только у тех, кому приходит в голову ограбить меня!

– Слово «жульничество» ни разу не срывалось у меня с языка, о великий воин, – искренне возразил Абдулла. – Я бы сказал, что это весьма изобретательно и что кроме вас лишь немногие сумели бы преуспеть в подобных делах.

Судя по всему, солдата это смягчило. Он задумчиво поглядел в голубую даль.

– Там, внизу, Кингсберийская равнина, – сказал он. – С нее я соберу уйму золота. Представляете, когда я уходил из Дальнии, у меня была всего-то трехпенсовая серебряная монетка да медная пуговица, которую я выдавал за соверен!

– В таком случае у вас солидные прибыли, – отозвался Абдулла.

– А будут еще солиднее, – пообещал солдат. Он бережно отставил кастрюльку в сторону и выудил из ранца два яблока. Одно он протянул Абдулле, а другое съел сам, вытянувшись на спине и глядя на медленно темнеющие поля.

Абдулла решил, что он подсчитывает золото, которое получит с жителей этих земель. Его изрядно удивило, когда солдат сказал:

– Всегда любил разбивать лагерь под вечер. Только поглядите, какой закат. Потрясающе!

Было действительно потрясающе. Набежавшие с юга облака протянулись по небу, словно рубиновая горная гряда. Абдулла глядел, как вспыхнула винно-красным часть лиловых гор, как поднялся из ущелья оранжевый дым, словно из жерла вулкана, как разлилось за горами тихое розовое озеро. А вдали на фоне безбрежной глубины сине-золотого неба-моря проплывали острова, рифы, бухты и мысы. Словно бы они смотрели с побережья небес или из тех краев, которые обращены на запад.

– А вон то облако – правда оно совсем как замок? – показал солдат.

И правда, облако было совсем как замок. Замок высился на скале над небесной лагуной – диво дивное из стройных золотых, рубиновых и темно-синих башен. Золотое солнце проблескивало сквозь самую высокую башню, и получалось окно. Это мучительно напомнило Абдулле то облачко, которое он видел над дворцом Султана, когда его волокли в темницу. Хотя вид у облака был совсем другой, горести и печали вернулись к Абдулле с такой силой, что он воскликнул:

– О Цветок-в-Ночи, где же ты?

Солдат повернул голову и уставился на Абдуллу:

– Как это понимать?

– Никак, – отвечал Абдулла. – Я хотел лишь выразить, что жизнь моя полна разочарований.

– Расскажите, – предложил солдат. – Облегчите душу. Я же вам, в конце концов, о себе рассказал.

– Вы мне не поверите, – возразил Абдулла. – Мои горести даже горше ваших, о премудрый пехотинец.

– А вы попробуйте, вдруг поверю, – отозвался солдат.

Оказалось, что рассказывать довольно просто, – этому помог и закат, и печали, которые он пробудил в Абдулле. Так что пока замок неспешно расплывался, превращаясь в дюны на берегу небесной лагуны, а закат медленно перетекал в лиловое, а затем и коричневое зарево, а потом и вовсе в три темно-красные полосы, похожие на заживающие царапины на лице солдата, Абдулла поведал спутнику свою историю. Или по крайней мере ее суть. Разумеется, он не распространялся о материях настолько личных, как мечты или тот печальный оборот, который они приняли, начав в последнее время сбываться, – и тщательно обошел все намеки на джинна. Он не мог поручиться, что солдат не исчезнет ночью, прихватив его бутылку, а в редактировании сюжета ему очень помогала мысль о том, что солдат тоже наверняка не рассказал о себе всей правды. Пересказать финал истории, удалив из нее джинна, было особенно трудно, однако Абдулла сумел справиться и с этой задачей. Он постарался, чтобы у слушателя сложилось впечатление, будто избавиться от оков и сбежать от разбойников Абдулле удалось исключительно усилием воли и будто всю дорогу на север, в Ингарию, он прошел пешком.

– Хм, – сказал солдат, когда Абдулла закончил свой рассказ. Он задумчиво подбросил в костер, чье пламя стало теперь единственным источником света, еще несколько пахучих веток. – Ну и жизнь. Однако, если судьба распорядилась так, чтобы вы женились на принцессе, это, признаться, должно воодушевлять. Я и сам всегда представлял себе, что вот найду милую смирную принцессу с клочком королевства и добрым нравом… Честно говоря, есть у меня такая мечта.

Абдуллу внезапно озарила блестящая мысль.

– А почему бы и нет, – негромко заметил он. – В день, когда я вас повстречал, мне был сон – видение, – в котором ко мне снизошел дымный ангел цвета лаванды и указал мне на вас, о проницательнейший из паладинов, – вы спали на скамье у гостиницы. Он сказал, что в вашей власти помочь мне разыскать Цветок-в-Ночи. А если у вас это получится, поведал мне ангел, то в награду вы и сами тоже женитесь на другой принцессе. – Абдулла уговаривал себя, что эти слова вполне могут – или могли бы – оказаться совершеннейшей правдой. Понадобится только завтра сообщить джинну соответствующее желание. То есть послезавтра, напомнил он себе, – ведь джинн заставил его истратить завтрашнее желание сегодня утром. – Так вы мне поможете? – спросил он, встревоженно глядя в освещенное пламенем лицо солдата. – За такую щедрую награду.

Солдат особого рвения не проявил, но и не испугался. Он взвесил все обстоятельства.

– Не совсем понимаю, чем я тут могу помочь, – сказал он наконец. – Начнем с того, что я не специалист по джиннам. У нас на севере они, по-моему, не водятся. Надо бы спросить у кого-нибудь из этих проклятых ингарийских колдунов, что джинны делают с принцессами, когда их похищают. Колдуны-то знают. Могу помочь вам выбить из них эти сведения, если хотите. С превеликим удовольствием. А что до принцесс – так они, знаете ли, на дороге не валяются. Ближайшая скорее всего – дочка ингарийского короля и живет далеко, в Кингсбери. Если этот ваш дымный приятель-ангел имел в виду именно ее, тогда нам с вами стоит спуститься в долину и поглядеть, что будет. Ручные королевские колдуны по большей части тоже живут в тех краях, по крайней мере, мне так говорили, так что маршрут самый подходящий. Как вам такая мысль?