— Убьёшь кое-каких людей.

— Смертных. Ангелов. Они мне всё равно не особо нравятся. Лила всё это время чувствовала мою магию, струившуюся под улицами города. Мою и магию Вороньего Короля. Мы создали этот город из грязи. И если это ей очень было нужно, Лила могла пользоваться силой, погребённой в ней. Заставляла растения расти, использовала их как оружие. Это моя магия, моя душа.

Я отпрянул от неё, сделав ещё один шаг назад.

— У тебя нет души.

— Вот тут ты ошибаешься, — парировала она. — Ты просто был слишком слеп, чтобы понять. Столетиями моя душа грезила о моменте, когда я вырежу твоё сердце.

Она вскочила с кровати и схватила нож Лилы с прикроватной тумбочки. Он сверкнул в серебристом свете.

Всё могло закончиться так быстро. Я мог мгновенно свернуть ей шею, выхватить нож. Я мог умереть, но я оставался таким же сильным. Это заняло бы секунды.

Конечно, именно это я должен был сделать. Ради себя самого, ради Доврена. Я должен немедленно вырвать её сердце.

Но я не мог заставить себя пошевелиться. Она выглядела совсем как Лила.

И может, Лила всё ещё где-то там…

— Я становилась сильнее под землёй, — прошептала она. — Я познакомилась с мёртвыми, с отвергнутыми. С грешниками за пределами церковных кладбищ, за городскими стенами. И теперь я вернулась.

Я должен был верить, что Лила где-то там.

— Лила.

Её губы скривились.

— Меня зовут уже не так, — мне показалось, будто я видел проблеск смятения в её глазах, но потом они снова стали мёртвыми, чёрными и холодными как ночь. — Не волнуйся, любовь моя. Они пока не хотят тебя убивать. Они планируют сначала пытать тебя.

Она обошла кровать быстрее, чем я считал возможным, превратившись в размытую тень.

Когда она добралась до меня, я схватил её за запястья. Она противилась мне в миллион раз сильнее, чем Лила.

Но мог ли я покончить с этим?

Мой разум превратился в бушующий океан ужаса. Почему, бл*дь, я не поверил Лиле, когда она говорила мне об этом?

Вот только она ни капли не походила на Лилит. Вообще ни капельки. Но, наверное, воспоминания и переживания могли полностью изменить личность.

Она рычала и пыталась пырнуть меня в бок, но я крепко держал её за запястья.

— Лила, — взмолился я. Я хотел её вернуть.

Её тёмные глаза блестели яростью.

— Твоей смертной больше нет, — прошипела она. — Но ты явно любишь как можно более слабых женщин. Покорных. У меня имеется смутное и весьма извращённое воспоминание о том, как меня связывали.

Она вырвалась из моей хватки и вонзила нож в мой бок.

Меня пронзила ослепительная боль. Я никогда прежде не испытывал такой агонии. Я никогда прежде не был смертным, близким к гибели.

Пока я смотрел на кровь, лившуюся из меня, Лилит набросилась на меня сзади и толкнула с такой силой, что я повалился вперёд, разбив окно.

Ледяной ветер хлестал по моей рассечённой коже. Мне потребовалась секунда, чтобы осознать — я вот-вот умру. Поскольку я был вечным бессмертным, мои инстинкты выживания были не такими острыми, как следовало.

Я не помнил своего падения с Небес, но должно быть, оно было таким же — эта медлительность, это ощущение безнадёжной потерянности. Интенсивная боль от чувства заброшенности.

Теперь я смутно осознавал, что Лила — Лилит — должно быть, не задела никакие важные органы. Я ещё не умер.

Первобытный ужас тут же накрыл меня — чувство зияющей пустоты в груди, которое испытывали остальные при виде моего истинного лица.

Стекло полосовало мою кожу. Под ночным небом я стремительно падал вниз. Время растягивалось, словно я летел в режиме замедленной съёмки. Кровь лилась из порезов, из раны в моём боку.

Мы должны были пожениться завтра, но теперь её нет. Вот что означало пасть: это означало утратить причину для существования.

Падение казалось вечным, всё чувство страха приглушилось, словно накрытое ватой. Моё помолвочное кольцо поблёскивало в ночи — маленькая полоска солнечного света во тьме.

По мере падения в ров неизбежность смерти пронизывала меня как кинжал. Это конец всему. Паника расцвела в моём сознании — страх незаконченных вещей и неотвеченных вопросов.

Наконец, я с силой врезался в мутный ров, и моя спина выгнулась от боли, а кости переломались от удара о воду. Резкий хруст прострелил мои ноги, мой позвоночник. Агония вонзалась в мой мозг шипами, лишая связных мыслей. Я думал, что мне надо выплыть на поверхность, но тело было слишком повреждено, чтобы нормально двигаться. В темноте я не мог различить, где верх, а где низ.

Погружаясь ко дну, я дрейфовал во мраке. Тёмная вода окружала меня, присваивала себе.

Вспышка золота сверкнула во тьме. Под поверхностью воды поблёскивало моё кольцо — яркая искра в мутной воде. Я хотел стащить эту проклятую штуку, но это стало бы пустой тратой энергии.

Это случалось прежде. Это всё уже случалось прежде.

Кровавые струйки смешивались с тёмной водой.

Я ещё был жив, и значит, по-прежнему мог выбраться из этой ситуации. Надо только отличить верх от низа, надо только приказать переломанным конечностям снова двигаться.

«Воздуха. Воздуха».

Мои лёгкие готовы были взорваться. Я не мог дышать, горло начало спазматично сжиматься. Я в отчаянии пытался работать переломанными ногами.

Смогу ли я вытащить себя из рва, впиваясь пальцами в грязь, прежде, чем утону? Что бы ни случалось в прошлом, я всегда находил выход.

Наконец, я сообразил, что сквозь поверхность проникали серебристые лучи света. Вот там верх. Я смогу добраться, если заблокирую боль в теле. Поразительно, но я до сих пор жив.

Но пока я плыл вверх, в моей груди зарождался ужас. Из-под воды я различил светлые волосы, спадавшие на чёрную рубашку. На берегу стояла Элис, окружённая строем Свободного Народа.

Как она умудрилась сюда попасть?

Как только я вынырну глотнуть воздуха, они вытащат меня. Меня ждал мир, полный боли.

Но я не мог больше оставаться в воде.

Мои лёгкие горели, и потребность дышать толкала меня вверх. Как только мои плечи показались над водой, Свободный Народ бросился на меня как волки. Грубые ладони схватили мои руки, вытаскивая меня на земляной берег рва.

Моё изломанное тело оказалось в лапах врага.

Это сделала Элис — она каким-то образом сбежала, отключила магические барьеры изнутри. Она впустила Свободный Народ.

Теперь я знал лишь то, что меня ждали пытки. И когда они закончат раздирать меня на куски, они убьют меня.

Маленькие кусочки стекла усеивали пол подобно драгоценным камням. Я подошла к окну, поражаясь острому ощущению в ступнях моих ног. Слишком острое, на удивление режущее.

Я не привыкла чувствовать боль, и это беспокоило меня. В разуме Лилы я лишь частично пребывала в сознании и ничего не чувствовала. Лишь проблески осознанности, пока Свободный Народ не начал призывать меня магией.

Холодный ветер врывался в разбитое окно, когда я посмотрела вниз, чтобы увидеть Самаэля. Свободный Народ вытаскивал его, как и обещалось.

Вот она… месть, которой я жаждала. Мне хотелось, чтобы он подольше пробыл во рве. Я пробыла там как минимум день, прежде чем кто-то вытащил моё раздувшееся тело. Какова оскорбительность этого ужаса.

Я не умерла сразу же. Я чувствовала, как листья и холодная вода заполняют моё горло, ощущала пустоту в месте выдранного сердца. Полагаю, он не знал этого и вообще не думал об этом после того, как убил меня.

Я склонила голову набок, глядя на женщину с бледными волосами. Она, похоже, ненавидела Самаэля так же сильно, как и я. Она что-то значила для меня, но я не помнила, что именно.

Я наблюдала, как она с силой пнула Самаэля в живот. Жаркий белый свет полыхнул во тьме моей груди. Какой-то части меня это не понравилось.

Эта женщина, эти бледные волосы…

Мои пальцы сжимались в кулаки. Что-то казалось неправильным. Я чувствовала. Вот это неправильно.