– Попрошусь у кого из травников в помощницы. Тебя попробуем пристроить служкой в едальню или на постоялый двор.

Перспектива была так себе, но выбора не было. В деревню мы теперь опасались заходить. По внешним признаком угадывали, что урожай засох на корню. Мы и сами с трудом набрали минимум лекарственных трав. Подъедали прошлогодние зерно, перемалывая его на ручной мельнице, доедали овёс, купленный для Звёздочки. И все чаще в похлёбке были корешки. Хоть с этим добром проблем не было. Вдоль реки растительность зеленела и я без труда находил корни. Конечно, деревню приходилось огибать по широкой дуге, да и возвращался я в сумерках.

Знахарка мне к на такой случай показала одно растение. Сок стебля этого белохвоста можно закапывать в глаза, но и отвар годился. Чтобы видеть в темноте я брал собой белохвост и ориентировался ночью не хуже кошки, правда, всё выглядело в серых оттенках. Зато фонарей и факелов не нужно.

Айла торопилась передавать мне знания. Её не смущало, что сейчас был не сезон на некоторые растения. У нас под навесом хранились запасы с прошлого года (больные зимой не приходили).

– Думьян при простуде. Собирать его только в время цветения. Ромашку для много применяют… – перечисляла она.

Удивительно, но часть трав и деревьев этого мира имели привычные мне названия. Объяснения этому я не находил. Не то до меня раньше попаданец какой-то побывал, не то миры так пресекались или, что более вероятно, шли по одному пути развития, включая тот же язык. За несколько лет я уже освоил местный диалект, почти позабыв свой «чистый русский». Зато на местном писал и читал бегло, надеясь, что эти навыки помогут мне в будущем.

Жаль, уйти в город в начале осени мы не успели. Крестьяне, когда поняли, что соберут урожая меньше, чем посеяли, как-то быстро отыскали виновника своих бед. Кто их настропалил, и что конкретно стало той последней каплей, я так и не узнал. В один из дней толпа местных жителей заявилась к дому знахарки. Моя интуиция предупредила заранее, но убедить знахарку бежать в лес я не сумел, а после стало поздно.

– Прочь! – кричала на деревенских Айла, закрывая меня собой. – Сами виноваты, что малые подати платили. Собрали бы денег на мага, он бы вам вызвал дождь.

– Это ты окудница виновата! – кричали со всех сторон.

Я так понял, что «окудник» в данном случае использовалось, как ругательное слово.

– Данир, лезь в подпол, я попробую их остановить, – повернулась ко мне знахарка.

– Не поможет, – усомнился я.

– Так хоть не побьют. Они нас жечь будут, – показала знахарка на факелы в руках женщин.

Перспектива быть сожжённым мне не нравилась. Помню прошлые ощущения, но и забитым дубьём не желал быть. Как назло, ничего из наших особых препаратов мы в доме не хранили. Это тоже на всяких случай, чтобы никто не обвинил во вредительстве. Все ядовитое и затуманивающее сознание припрятано в схроне в шалаше возле озера.

В общем, я ещё медлил с отступлением в подвал, а на нас уже посыпался град камней. В последний момент я успел нырнуть вниз, закрыв крышку подпола, и тут же по ней застучали камни. Затем громко и надрывно кричала Айла. Я сидел в углу, в темноте, зажав уши, чтобы не слышать того сумасшествия, что творилось снаружи. Ожидал, что меня пойдут искать, извлекут наружу и убьют, но в подпол никто не сунулся.

Совсем дураками деревенские не были, знали, что у знахарки может быть припрятано нечто ядовитое, потому решили без лишних затей сжечь строение. Не верил я до последнего. Засуха же. Как не боятся распространения пожара? Вскоре в подпол начал проникать дым, а затем громко буркнул светильник. Айла мне не раз рассказывала, почему эту магическую вещь нужно держать подальше от огня. Свет и огонь одной стихии. Амулет освещения всегда хочет притянуть свою стихию. И если нет рядом мага, то как раз получается такой большой бум.

«Хорошо, что так, – подумал я напоследок, – Совсем не мучился, сразу умер».

Честно скажу, новое перерождение стало для меня сюрпризом. Когда услышал взрыв амулета, то сразу смирился с тем, что закончил жизненный путь в этом теле. И вдруг оказалось, что вижу всё происходящее около дома знахарки.

Мой дух или нечто бестелесное отнесло метров на двадцать вверх. Видимость была не очень. Тут и дым, и пламя, плюс, у меня полноценных органов зрения не имелось. Картинка то рябила, то расплывалась. Да и сам я был в полном шоке, хотя и наблюдал с неким злорадством, как деревенские пытаются обезопасить район, в срочном порядке копая канаву вокруг дома. Ну, не идиоты? За все лето дождик два раза поморосил, трава так высохла, что искры хватит для пожара. Могли бы нас и другим, менее болезненным способом убить. Хотя в этот раз я боли не почувствовал. Айлу жалко.

Староста со старшими сыновьями в копании траншеи участия не принимал, он поволок наши ульи себе. Обратно вернулся с вёдрами. Кто-то из молодёжи пару раз сбегал к озеру. Но оказалось, что слишком далеко и хлопотно. Собственно пожар никуда не распространялся дальше. Земля вокруг домика была утоптанной. Я дорожки булыжником вымостил. Деревья в стороне. Гореть здесь было нечему. Народ часа через три стал расходиться, оставив дежурных наблюдать.

Деревянный сруб горел жарко, а я так и висел над ним. Улететь куда-то, и просто сдвинуться не мог, продолжая недоумевать, отчего так? Может, меня там на небесах создатель заждался, а я завис, изображая из себя привидение. Ноги будто спеленала невидимая сила, удерживая на месте. И это при том, что в этом моем бестелесном виде никаких ног не существовало.

Разгадыванием этого феномена я занимался до ночи. Попутно горевал о знахарке. Хорошая была женщина, душевная. Меня любила и защищала, как родного сына. Предполагаю, что многого она не рассказала ребёнку. Что там за проклятия? Как она смогла так повлиять на одну семью, что на тех посыпались неприятности? Когда отец семейства слег парализованным, родственники помогли, конечно, землю по весне распахали, но взамен забрали лошадей. Урожай собрать помогли, опять же за долю. Крепкое хозяйство развалилось. Предполагаю, что если бы та семья пришла, повинилась перед знахаркой, то она простила. Народ предпочёл убить Айлу, а не признавать свои ошибки.

Дежурные сменились. Угли на том месте, где был дом, пока представляли опасность. Со своей смертью и смертью Айлы я уже примирился. Другой вопрос, что я так и продолжал висеть, не имея возможность куда-то сдвинуться. Хорошо, что в таком хм… «одухотворённом» виде есть и пить не требовалось. Хотя через трое суток я готов был завыть от безысходности, только «завывалки» не было.

«Боже! Или кто там, мне, что теперь так и жить в виде призрака? Не хочу! Не нагрешил я в этой жизни столько, чтобы получить подобное существование».

Мои молитвы и проклятия остались неуслышанными. Вот, что за невезуха! Я бы смирился, если бы местечко было поинтересней. Где-нибудь в центре города, желательно напротив борделя мог бы повисеть годик. Дальше точно бы свихнулся. Сейчас я уже впал в глубокую депрессию.

Деревенские, убедившись, что все догорело, на всякий случай вылили сверху воды и ушли. В ужасе я осознал, что так и буду висеть над этим местом целую вечность. Изо всех сил стал дёргать свои невидимые конечности. Пробовал тянуть в одну, другую стороны, в бок, назад. Все бесполезно!

Утром четвёртого дня я обозвал себя идиотом и предпринял попытку опуститься вниз. Чего я упёрся в желании улететь куда-то вверх? В прошлый раз я ведь двигался вниз. Тогда было темно и я просто потянулся к тому, что меня держало. Стоит повторить эксперимент.

Хлоп!

Вдруг сразу вокруг меня образовалось месиво чего-то непонятного. Чуть не задохнулся, загребая руками, но вскоре прочистил глаза и огляделся.

– Меня нельзя победить, потому что я ни с кем не соревнуюсь, – пробормотал себе под нос, продолжая разглядывать совершенно здоровое, пусть и припорошенное пеплом тело.

В очередной раз напомнил себе, что этот мир с магией, здесь и не такие чудеса возможны. Как и почему я выжил, буду после думать. Пора выбираться из подвальной ямы. Кстати, одежды на мне не было. Придётся босиком и голышом ходить. Интересно, мои старые сандалии, из шалаша никто не упёр?