Однако ни тот, ни другой академик не позволили раздражению даже в малой степени завладеть их мыслями. Для этого оба были слишком опытными боевыми магами.

Тали подняли из трюма тяжеленный кристалл кальцита, а за ним и все остальные. Расчет занял предписанные места.

Моана с ее небольшим ростом не могла видеть, что творится вокруг великанского кристалла. Надо полагать, именно поэтому она взобралась на деревянный куб. Вся ее поза выражала неутолимое женское любопытство.

Среди присутствующих не было никого, кто застал бы войны с участием драконов, хотя все Высшие маги знали, что когда-то этот вид разумных существовал. Именно поэтому никто не крикнул: «Воздух!» Какое там: даже просто посмотреть на небо никто не удосужился. Все глядели на полоску земли на горизонте. Исключением была фигурка в красном плаще, которая на мгновение подняла голову. Но и Моана в тот момент думала не о живых драконах.

Корабль, несущий деревянную клыкастую морду тех, кто давным-давно исчез, и носящий их же имя, подошел вплотную к рубежу атаки.

Высоко над ним (а точнее, на высоте две тысячи триста ярдов по альтиметру) на границе облачности летел на скорости около ста миль в час штурмовик. Экипаж получил в распоряжение самые лучшие бинокли, какие только у нас были. Это не означало, что бинокли были хорошими.

– Моана на корме. Сигнал?

Вопрос был совершенно лишним: сигнал захвата шума от потоков водной магии горел ярко-желтым огоньком вот уже двадцать минут. Но Вахан прекрасно понимал чувства товарища и потому ответил нейтрально:

– Есть сигнал.

– Гранатомет на товсь!

– Есть на товсь.

– Большой кристалл на палубе… на носу. Еще два расположены ближе к центру. Вокруг этого кальцита группа людей. Готовятся. Вторая группа – вокруг других кристаллов, но пока ничего не делает…

На этом месте Сарат оторвался от бинокля и повернул голову к товарищам:

– …и не должна, кстати. Интерференция потоков хотя и мала, но все ж не нулевая…

Доказав этой фразой высокий уровень эрудиции, без которой универсал просто немыслим, бортмаг снова впился в бинокль.

– Вниз до тысячи, Готхар. Для гарантии.

Сарат даже не закончил фразу, когда над не столь уж далекой голубой полосой земли взвился темно-серый, почти черный столб.

Другая сцена, которую я видеть никак не мог

– Командир правильно рассчитал. Прямо на нас идет.

Приданный молоденький маг из Вольных сделал свое дело. Парнишка был откровенно невысокого уровня – примерно студента-третьекурсника. Но и задача у него была из простейших: уловить сильнейшее возмущение потоков и доложить командиру расчета. Сейчас на этой должности находился сам лейтенант Тарек.

Прицеливание вручную оставалось вариантом на самый крайний случай. Полный отказ самоприцела виделся всем магам самым что ни на есть маловероятным событием, но бывший командир разведвзвода насмотрелся за годы службы на совершенно уж невероятные явления. Он был полностью уверен в сержанте Малахе, но себе верил еще больше.

В расчет пришлось ввести с два десятка казаков-добровольцев. Они представляли собой рабочую силу для быстрой перезарядки: очень уж тяжелыми были каменные блоки.

– Быстро идет: миль пятьдесят.

– Не, все семьдесят.

Как быстро ни передвигался мерцающий многочисленными молниями черный отросток, звук его опередил. Рев был отдаленным, но от этого не казался менее чудовищным. В другом мире так, наверное, звучали гигантские дизели немецких «карманных» линкоров. Гром, создаваемый молниями, ничуть не уступал по мощи грохоту орудий того же линкора – при условии, что стреляют вразнобой все калибры. Но здесь с подобным никто не сталкивался.

На лице у Малаха застыла хищная улыбка. Одного взгляда лейтенанту хватило: цель захвачена, и сержант это видит.

– Пли! Навались, ребята!

Вторая часть команды адресовалась помощникам из казаков. Те с ревом, сравнимым с ревом урагана, подтаскивали тяжеленный снаряд к раме. Им некогда было глядеть на «вихрь». А зрелище стоило внимания.

Точно посередине черный хобот вздулся сравнительно светлым пузырем с диаметром, раза в три превышающим диаметр самого «вихря». Смерч искривился сначала в одну, потом в другую сторону, но заклинание еще держалось. Скорость перемещения «вихря» упала почти до нуля. Все силы академиков уходили на восстановление формы.

Расчету приходилось орать во всю мощь глоток:

– Захват!

– Огонь по готовности!!!

– И-и-и-есть!!!

– Всем в укрытие!!!

«Вихрь Рухима» разорвало пополам. Нижняя часть исчезла почти мгновенно, верхняя искривилась огромным перевернутым вопросительным знаком и тоже развеялась. Но удивительное дело: звук не пропал сразу – держался, наверное, секунд двенадцать. Исчезновение «вихря» сопровождалось гулким ударом – тем более страшным, что источник его находился почти в трех милях.

Расчет успел нырнуть в заранее отрытую глубокую землянку. Разумеется, лейтенант знал о лежащем рядом ящике с тяжеленным красно-коричневым кристаллом, который должен был защитить от «Черного пятна». Должен. Это предстояло проверить.

Очередная сцена, которую я видеть никак не мог

Первый ни в коем случае не назвал бы сложившуюся ситуацию поражением. Налицо была всего лишь причина перейти от основного варианта к дополнительному, разработанному заранее. Маневр – вот чем это было.

Разумеется, руководитель экспедиции принял самое горячее участие в попытке восстановления «Вихря Рухима». Неудачной попытке – да, такое случилось. Противостоящая магия оказалась слишком уж мощной.

Старейшего явно охватил азарт боя. Он выпрямился и громко (пожалуй, даже слишком громко для подчиненного) возгласил:

– Первый, пора ударить «Черным пятном»!

– Пора. Группа!

Те из Высших, которые отвечали за применение магии смерти, рванулись к кристаллу. На подготовку у них ушло едва ли двадцать секунд, потом последовал удар.

Первый сделал шаг в сторону. Формально это была не его специализация. Академик сосредоточился. Он стоял спиной к Моане, и это было ошибкой. Увидь Первый академик то, во что превратилась госпожа кандидат в академики, он, возможно, смог бы о чем-то догадаться. Капюшон плаща отлетел назад, и место его заняла уродливая черная маска или шапка, обтягивающая голову. Отверстий для глаз и рта не было.

Хассану было не до размышлений. Он бегом несся по палубе, понимая, что должен успеть вскочить на тот же куб, на котором стояла его будущая спасительница.

Моана сохраняла сосредоточенную неподвижность. Она не знала, что именно задумал Первый, но магия разума могла уловить начало запуска заклинания, каким бы оно ни было.

Дальше события пошли одновременно и не вполне так, как задумывали люди.

Позже никто так и не смог догадаться, как один из академиков в группе «вихря» заметил снизившийся штурмовик. Я предположил, что летательный аппарат углядели периферическим зрением. Сарат стоял за то, что кто-то из сильных воздушников (а такие были) почувствовал сигнал от изменения потоков воздуха. Тарек выдвинул мнение, что один из магов услышал шум движков. Как бы то ни было: заметил.

Рефлексы боевого мага сработали безукоризненно. Маг вскинул правую руку, предупреждая товарищей, и одновременно наперехват летательному аппарату взлетело «Ледяное копье». По крайней мере, так подумал бортмаг, крикнувший:

– Лед! Право пять, потом снова на курс.

Сарат почти угадал.

Моана не глядя рванула за руку подскочившего Хассана, подтянула его к себе и тут же почувствовала возрастание плотности потоков магии разума. Ее другая рука нажала на руну. Телепортация прошла почти штатно – на расстояние метров тридцать от смоленого корпуса «дракона», только что в воздух, а не в воду.

Первый Академик так и не поглядел на корму. Он нанес страшный по силе удар «Черным пятном» вокруг себя.

Спецкурс магии смерти читают магистрам. Вот поэтому любой маг этого ранга и выше знает, что от нее защититься можно, хотя щитов в строгом смысле слова нет: можно лишь перебить силой силу. Первый же был сильнейшим. Вот почему на борту «дракона» никто не выжил, за исключением самого Первого. Моана с Хассаном в счет не шли: их на борту уже не было.