— Вроде не выглядишь дурой, а… Что же ты, номер своего дома не знаешь?

— Нет, но там точно была семерка…

— А какой мне прок от твоей семерки?

— Ах, мне обязательно надо попасть домой. Знаешь, такая очень красивая улица и посередине проходит дворик.

Мальчик внезапно вскинул голову:

— Что ты сказала? Дворик посреди улицы?

— Да, деревья, трава, тропинка, скамеечки…

— Полный вперед. Бьюсь об заклад, что это Федеративная авеню! Я на этой авеню собаку съел.

— Ты прав, это в самом деле Федеративная авеню. Но только там не едят собак.

— Я хотел сказать, что там живет мой работодатель, сэр Джеймз. Я почти каждый день туда бегаю. В общем, я с тобой прошвырнусь до этой авеню. Но подожди меня тут. Ты еще не успеешь сказать «Джек Робинсон», как я уже вернусь.

— Так ты меня доведешь до дома?

— Запросто!.. Если, конечно, ты знаешь, где твой дом.

Он опять бросил на Поллианну презрительный взгляд и тут же пропал в толпе. Через минуту она услышала, как он восклицает: «Газета! Купите газету! Геральд! Глоуб! Вечерняя!»

Поллианна облегченно вздохнула и стала ждать его, прислонившись к двери. Она была очень уставшей, но все же счастливой. Конечно, ей попадет, что она пропадала до ночи. Но ведь она вернется. Она доверяла этому газетчику и не сомневалась, что он приведет ее к миссис Кэрью.

— Он хороший, он очень мне нравится, — говорила Поллианна, наблюдая, как бодро и уверенно он делает свое дело. — Правда, он странно иногда выражается. Его бы надо поучить хорошему английскому языку. Но это дело поправимое. Главное, он нашел меня! — удовлетворенно заключила Поллианна.

Очень скоро мальчик вернулся, газет у него больше не было — он все распродал.

— Пошли. Я сейчас тебя через дворы закину в хвост этой самой авеню, а дальше смотри сама.

Это была, пожалуй, самая безмолвная прогулка, какую совершала Поллианна. Она едва поспевала за своим провожатым и даже не могла рассказать ему ни одной истории про «Женскую помощь». Лишь когда они дошли до Общественного сада, она радостно воскликнула:

— Вот мы уже почти и пришли. Я знаю это место! Я так хорошо сегодня провела здесь вечер. И вот уже в трех шагах отсюда наш дом.

— Сейчас я тебя выведу на эту авеню, а там уж сама разбирайся, где твой дом.

— Дом я точно найду! — воскликнула Поллианна.

Когда они взошли по ступенькам особняка миссис Кэрью, было уже совсем темно. Мальчик позвонил в дверь, ему открыли, и Поллианна увидела у порога не только Мэри, но и саму миссис Кэрью, и Бриджит, и Дженни. Все четыре женщины были очень бледны и страшно перепуганы.

— Деточка, где же ты была? — бросилась к ней миссис Кэрью.

— Я просто пошла погулять, — начала объяснять Поллианна. — А потом я заблудилась, и вот этот мальчик меня нашел.

— Где вы ее нашли? — спросила миссис Кэрью у провожатого, который, сам не свой от восторга, рассматривал сияющий огнями зал. — Мальчик, я тебя спрашиваю — где ты ее нашел?

Газетчик посмотрел на нее сперва робко, но потом вдруг принял самоуверенный вид и ответил спокойно:

— Я ее встретил на площади Боудуин, но, вообще-то, она блуждала, наверно, в северных кварталах, она там видеяа одних итальянцев и испанцев. Они не очень-то ее приветили, мэм!

— Детка, что же это такое? В северных кварталах? Одна? — воскликнула миссис Кэрью.

— Я вовсе не была одна! — стала успокаивать ее Поллианна. — везде столько народу. Мальчик, пожалуйста, подтверди, что это так.

Но мальчик только насмешливо улыбнулся и поспешил поскорее удалиться.

А Поллианна целых полчаса выслушивала нотации от миссис Кэрью. Хорошие маленькие девочки, говорила она, не гуляют одни в незнакомом городе, не сидят на скамейке в парках и не заводят разговоров с чужими людьми. И Поллианна только чудом попала домой в такой поздний час и чудом избежала многих неприятностей, которые могла навлечь на себя из-за своей глупости. И Поллианне надо запомнить одно: Бостон — это не Белдингсвиль и не следует даже пытаться их сравнивать.

— Но миссис Кэрью! — с улыбкой возразила Поллианна. — Не надо больше сердиться. Ведь со мной ничего не случилось, я нашлась, поэтому давайте не будем больше мучить себя и порадуемся вместе.

— Да, девочка, я больше не сержусь на тебя, — вздохнула миссис Кэрью. — Но только ты так меня перепугала. Пожалуйста, ах, пожалуйста, пообещай мне, что такое больше никогда не повторится! Теперь иди, поешь. Ты ведь голодна!

Проснувшись среди ночи, миссис Кэрью, услышала, как девочка ворочается во сне и шепчет: «Как плохо! Я его не поблагодарила, не узнала, как его зовут, и не научила своей игре!»

После этих воскресных похождений Поллианна попала под пристальный надзор. Теперь ей никуда, кроме школы, не разрешали ходить без сопровождения Мэри или самой миссис Кэрью. Поллианну это мало огорчало, ведь она любила и миссис Кэрью, и Мэри, ей было приятно проводить время с ними обеими. И они, в свою очередь, не жалели для девочки своего времени. Миссис Кэрью, с тех пор как она пережила страх, что с Поллианной случилась беда, а потом радость, что никакой беды не случилось, дала себе слово посвятить себя воспитанию странного ребенка.

Теперь Поллианна вместе с миссис Кэрью бывала на концертах и вечерах, посещала Публичную библиотеку и Художественный музей, а Мэри брала ее с собой на удивительные экскурсии по Бостону, в ратушу и в Старую Южную церковь.

Как ни любила Поллианна кататься на автомобиле, но трамвай с некоторых пор полюбился ей больше, и это в один прекрасный день заметила, к своему удивлению, миссис Кэрью.

— Мы поедем на трамвае? — нетерпеливо вопрошала Поллианна.

— Нет, нас повезет Перкинс, — ответила миссис Кэрью и удивленно спросила, заметив на личике девочки гримасу разочарования: — Ты же ведь так любила машину, в чем дело?

— Да нет… Я же все понимаю: машина дешевле трамвая.

— Машина дешевле? — недоуменно воскликнула миссис Кэрью.

— Ну да! — стала объяснять Поллианна. — Ведь за трамвай надо платить пять центов, а машина наша, она нам ничего не стоит. И я вообще-то люблю машину, — тараторила она, не давая миссис Кэрью вставить слово, — но просто в трамвае всегда так много людей, и мне очень интересно бывает их рассматривать. А Вы любите рассматривать людей, когда их много?

— Пожалуй, я бы этого о себе не могла сказать, Поллианна! — как обычно сухо отозвалась миссис Кэрью.

Дня через два миссис Кэрью услышала от Мэри нечто об отношении Поллианны к трамваям.

— Это просто удивительно, — говорила Мэри, — как люди к ней тянутся. Это даже помимо нее. Она просто выглядит радостной — и это к ней привлекает. Помню, однажды трамвай был набит битком. Взрослые ссорились, дети кричали. А через пять минут их было не узнать. Хоть и в темноте, но все стояли довольные и веселые. Иногда достаточно Поллианне кому-то сказать «спасибо», и сразу все спешат уступить нам место. Или иногда она улыбнется собачке или малышу. И вот все собачки виляют хвостами ей навстречу, а малыши улыбаются и лезут к ней на руки. Вообще такое впечатление, что ее уже знает весь Бостон.

— Да, очень может быть, — прошептала миссис Кэрью, не желая поддерживать разговор.

Октябрь месяц выдался в этом году просто удивительный. Стояли теплые золотые дни. И взрослым становилось все труднее поспевать за Поллианной. Миссис Кэрью по временам начинала бранить Мэри за то, что та потакает всем прихотям и фантазиям этого ребенка.

Но разумеется, и она понимала, что удерживать девочку дома в такие изумительные октябрьские вечера попросту грешно. И ее даже стали отпускать ненадолго в Общественный сад. Она была, с одной стороны, свободна, а с другой, связана по рукам и ногам запретами и обещаниями.

Ей не велено было разговаривать с незнакомыми людьми, играть с чужими детьми или выходить хотя бы на шаг за территорию парка. Мэри объяснила ей, что из парка надо выходить на Арлингтон-стрит, а с Арлингтон-стрит переходить на Федеративную авеню. И, как только стрелка на башенных часах подойдет к половине пятого, Поллианна должна была идти домой.