Компаньоны прошли через множество дверей, заворачивали за углы, пересекали узкие и широкие пещеры, бежали по туннелям, разветвлявшимся на множество других туннелей. В спешке у них не было возможности тщательно выбирать путь. Они быстро поняли, что их снова загоняют в ловушку, потому что орки и огры, огриллоны и гоблины наступали буквально со всех сторон и оставляли им только одну дорогу.

Атрогейт и Бренор, не останавливаясь, на полном ходу вышибли плечами какую–то дверь и ввалились в помещение, судя по всему, служившее складом. У одной стены на ржавых полках лежали старинные горняцкие инструменты, в другую стену было вбито множество крючков. В комнате было три двери, укрепленные тяжелыми ржавыми металлическими балками.

- Убежище, — произнес Бренор, ни к кому конкретно не обращаясь. В давно прошедшие дни, когда рудниками еще пользовались, дворфы отдыхали и спали в этом помещении, и Бренор представил, что стена слева от него увешана плащами и фартуками рудокопов. В случае обвала потолок безопасной комнаты должен был выдержать давление многих тонн камня.

Но в этот момент, когда по пятам за друзьями гнались чудовища, комната не могла служить им убежищем.

И они побежали дальше, к двери, которая находилась напротив входной. Покинув комнату, они очутились в очередном руднике. Перед ними лежал длинный туннель с хорошо обработанными стенами, и туннель этот вел наверх.

— Бежим, бежим, мы почти пришли! — крикнул Бренор, увеличивая скорость.

В этом коридоре не было боковых ответвлений, лишь в конце виднелась единственная металлическая дверь. Бренор с силой врезался в дверь, дверь отворилась, и он радостно взревел, решив, что они спасены. Все четверо Компаньонов и Гвенвивар поспешно протиснулись в проем, Дзирт захлопнул дверь. Им действительно повезло на этот раз, потому что она оказалась открытой, но с противоположной стороны нашелся засов, и тяжелая перекладина была прислонена рядом к стене.

Атрогейт сразу же схватился за засов, и они с Дзиртом быстро заперлись изнутри.

Здесь повсюду валялись старые железные тележки для руды, а на рельсах стояли две вагонетки; рельсы вели к новой двери, которая находилась выше первой.

— Ах, это мой зал, мои ребята, — сказал Бренор, направляясь к закрытой двери. — Мы еще вернемся, вы, мерзкие псы, и найдем моего сына и Пузана.

За второй дверью обнаружился короткий коридор, который снова довольно круто уходил вверх. На крючьях у дальней стены висели лебедки, кривошипы, разные рычаги, а на полу под ними громоздились тяжелые ржавые цепи. Рельсы тянулись к двери, которая когда–то служила входом в главный комплекс рудников Мифрил Халла.

Но сейчас рельсы упирались в стену, в сплошную железную стену.

— Они закрыли ее наглухо, — пробормотал Бренор, подбежав к бывшей двери. Приложил ладонь к металлической поверхности. — Клянусь волосатой задницей Морадина, они закрылись изнутри от этих орков и, получается, от нас тоже!

Он обернулся к друзьям, и на лице его появилось удрученное выражение. В этот миг раздался первый оглушительный удар тяжелого молота по двери, которую они оставили позади.

— Нам некуда бежать, эльф, — проговорил Бренор.

— Да, и нет никаких боеприпасов, — добавила Кэтти–бри и беззвучно произнесла: «Реджис», когда Бренор перевел на нее взгляд.

Снова послышался грохот, и пол под ногами у них содрогнулся, а с потолка посыпалась пыль.

— У них там таран, — заметил Атрогейт и коротко усмехнулся. Видимо, его забавляла мысль о том, с какой легкостью их выследили, загнали в угол и поймали.

Лязг наручников заставил Вульфгара прийти в себя — по крайней мере частично. В плече пульсировала боль; наверняка был поврежден сустав. Одна нога была сломана ниже колена, вторая нога тоже болела, так что Вульфгар, скорее всего, вообще не смог бы теперь ходить.

И так он висел неподвижно, прикованный за руки, и железные обручи врезались ему в запястья. Он подумал, что рано или поздно острые края наручников разрежут ему руку, и кисть отвалится, и он останется висеть на одной руке до тех пор, пока не отвалится и она.

А потом он рухнет на пол и останется лежать неподвижно; и кто знает, каким пыткам подвергнут его тогда.

Вульфгар мог видеть только одним глазом, потому что другая половина лица сильно распухла, и очень, очень много времени ему потребовалось на то, чтобы слегка приподнять веко, облепленное коркой засохшей крови. Затем он поморщился, хотя малейшее движение причиняло ему сильную боль.

Он находился в просторном, полутемном прямоугольном помещении, примерно посредине одной из длинных стен. На стенах через неодинаковые расстояния были укреплены факелы, и большие участки комнаты оставались в тени. В комнате было два уровня: вдоль длинных боковых стен тянулись галереи, а центральная часть находилась ниже. Далеко слева, посреди короткой стены, виднелось темное отверстие, ведущее в какой–то туннель.

Вокруг располагались столы, столбы с цепями и наручниками и стойки с инструментами самого неприятного вида. На некоторых столбах еще висели гниющие останки каких–то несчастных. Только после того как Вульфгар заметил трупы, до него вдруг дошло, что в комнате стоит ужасная, непереносимая вонь.

В центре находилась довольно большая яма, и Вульфгар заметил внутри, далеко внизу, какое–то движение, хотя не смог разобрать, какие именно жуткие твари там копошились.

Вульфгар увидел, что к стене рядом с ним приковано еще несколько пар наручников, и что он не единственный пленник. Здесь были дворфы, избитые, искалеченные; рост не позволял им стоять на полу, и они висели на цепях. Еще здесь были люди, а также множество гоблинов, висевших на стене, подобно дворфам.

Вульфгару показалось, что многие из этих бедняг давно мертвы.

Какая–то уродливая, угрожающего вида тварь бродила по помещению, и два хнычущих гоблина следовали за ней по пятам. Тварь была слишком низкого роста для огра, но слишком могучего сложения для орка, и Вульфгар понял, что это огриллон. В свое время ему несколько раз приходилось сражаться с подобными чудищами, и он считал их самыми тупыми и злобными из всех живых существ. Это была кошмарная смесь худших черт орков и огров — кровожадность первых сочеталась с извращенной жестокостью вторых.

Огриллон схватил нечто, лежавшее под брезентом на тележке далеко в стороне от Вульфгара, слева, около входа в туннель. Небрежно волоча за собой «нечто» — Вульфгар вскоре разглядел, что он тащит за щиколотку тело — огриллон двинулся к центру помещения. Изуродованный, истерзанный труп орка показался из–под брезента, с мокрым шлепком упал на пол. За трупом по полу тянулись кишки, оставляя след из крови и желчи.

Жестокий палач подошел к краю ямы, находившейся в центре помещения, и швырнул труп вниз. Не успело тело коснуться дна, как до Вульфгара донеслись звуки, издаваемые неизвестными хищными существами: они грызли, кусали, чавкали и глотали куски плоти.

Гоблины, следовавшие по пятам за своим хозяином, казалось, были особенно довольны этим. Они принялись подпрыгивать на месте и возбужденно хохотать. Один схватил кишки и начал плясать на краю ямы — а потом едва не полетел вниз, когда монстр потянул за кишки и начал заглатывать эту гадость.

Гоблин в последний момент выпустил мерзкие внутренности, шлепнулся на пол, и его уродливый маленький сородич расхохотался, как сумасшедший.

Вульфгар совершенно ничего не понимал. Он чувствовал себя так, словно его швырнули прямо в средоточие всего зла этого мира, к каким–то страшным, диким чудищам, которых боятся дети по ночам. Он вспомнил долгое падение в яму, вспомнил врагов, поджидавших его, и понял, что все пропало. Ему оставалось надеяться лишь на то, что друзьям удалось спастись.

И на то, что смерть его будет быстрой.

Он задремал и не знал, сколько провисел так в полубессознательном состоянии, когда его снова разбудили шаги отвратительного огриллона: тот вскочил на возвышение, тянувшееся вдоль стены. Огриллон фыркнул, взглянув на Вульфгара, прорычал что–то и двинулся в другую сторону; прошел мимо дворфа, мимо гоблина.