— И я, — прошептала Моргейн, и, повернув Сиптаха, опять направилась вверх по склону холма, долгий и тяжелый подъем, особенно для того, кто ведет двух лошадей, привязанных к сбруе Эрхин.

Когда они достигли вершины холма, небо на востоке слабо осветилось и звезды начали таять, знаменуя наступление нового дня.

Они поменяли лошадей и поскакали вниз уже на меринах, ведя за собой Эрхин и Сиптаха, слишком усталых, чтобы возражать. Красный край солнца уже поднимался, освещая землю тусклым светом, и на горизонте появились рвущиеся в небо скалы Манта, похожие на кривые зубы гигантского дракона.

Мерин покачнулся, но сумел выпрямиться, и Вейни подбросило в седле; на мгновение весь восток расплылся и закружился, он схватился за луку седла, задержал дыхание и попытался расслабится, пережидая боль. Но боль не уходила, и он укусил себя за щеку изнутри, а потом еще и еще, чтобы боль от новой раны перебила другую, слишком сильную.

Моргейн мгновенно уловила, что с ним что-то случилось и, пока он сражался с собой, подскакала поближе, ее лошадь встала бок о бок с его, среди кустов и камней. — Вейни?

— Все в порядке. — Сердце стучало, его бил озноб, небо не хотело останавливаться, и он испугался, что может упасть, прямо на нее, заставив ее изменить свои планы и делать то, чего она не хочет.

Но нет, подумал он, еще нет. Если угрозы и удары врагов заставляют только покрепче сидеть в седле, его собственная решимость должна сделать то же самое, а потом еда, вода и небольшой отдых прогонят головокружение из головы и оцепенение из мышц.

— Никто не знает, — сказала она, — как долго придется еще скакать. — Вейни — мы можем найти место — мы должны найти его.

Он покачал головой, повернул голову мерина вниз и заставил его продолжить спуск. Слишком много боли, язык не хотел говорить.

Какой-то предмет прошипел в тонком воздухе и ударил его в плечо, как камень, выпущенный из пращи — сила удара наполовину развернула его, но он остался в седле; в следующий удар сердца шипение стрелы достигло его ушей и он понял, что в него попало и что стрелы еще полетят. Мерин от страха бросился вперед, потом дернулся назад и ему пришлось сражаться с ним, удерживая поводья онемелыми руками. В голове билась только одна мысль: отступить назад в укрытие, пока Моргейн не бросилась прикрывать его собой. Мерин зацепился за куст, чуть не упал, выпрямился, но он уже был в укрытии, за камнями, а вот Сиптах и Эрхин сгрудились на открытом месте и дергали повод, пытаясь освободиться. Конь продолжал сражаться с кустами, а Вейни соскользнул вниз, оступился и упал на землю за большим камнем, торчащим из склона. Пока он пытался восстановить дыхание, Моргейн соскочила с коня и бросилась к нему, на ходу стреляя из своего оружия в склон холма, откуда летели стрелы, от выстрелов гудело в ушах.

— Ты ранен? — крикнула она. — Вейни, ты ранен?

Он удара рука онемела, но действовала, он выпрыгнул из-за камня и бросился к Эрхин и Сиптаху, которые крутились на месте, привязанные к испуганным меринам. На седле Эрхин висел его лук. Вокруг свистели стрелы. Одна, на излете, ударила в Эрхин и она отпрыгнула от него, а сзади голос Моргейн ругал его и приказывал прыгнуть в укрытие.

Вейни схватил лук и оборвал завязки, привязывавшие его к седлу Эрхин, выхватил колчан со стрелами, упал и пополз наверх, на верхушку свалившего сверху огромного камня, у края которого собрались лошади.

Подъем забрал все силы. Но он встал на колени, видя только то, что необходимо и не слыша ничего, кроме криков врагов. Он поставил лук на камень, зажал коленом и, весь покрывшись потом, натянул тетиву.

Потом наложил первую стрелу и выбрал цель среди тех, кто роился на горе, как если бы сами кусты и камни ожили в предрассветной полутьме.

Он выбрал цели, прекрасно понимая выгоды своей позиции, и начал стрелять, спокойно, тщательно, будучи уверен, что сам станет целью, если не сможет убить их лучников прежде, чем они накинутся на него и Моргейн, и они действительно пытались: но он брал стрелы, одну за другой, и тряс головой, отбрасывая волосы с глаз, а горячий пот бежал по холодной коже. Он спросил себя, не пробила ли стрела броню, прежде чем отлететь от нее. Во всяком случае все плечо горело, руки от боли сделались слабыми, а местность вокруг опасно качалась.

Но натянуть лук он еще может. Он перевел дыхание, вздохнул, сбрасывая с себя напряжение, и опять сосредоточился на своих целях, посылая стрелы в тех, кого не могло достичь оружие стрелявшей снизу Моргейн, главным образом лучников, которые увидели его и стреляли по нему.

И вскоре его колчан почти опустел.

Враги укрылись за камнями, разбросанными по склону холма, и в гуще кустарника, целей стало совсем мало. Вейни вытер пот обратной стороной ладони и осторожно, чтобы не повредить оперенье, вынул из колчана последние четыре стрелы и наложил первую на тетиву.

Приближался рассвет. Моргейн оставила свою позицию и стала карабкаться повыше, небольшая серебряноволосая фигурка в черной броне, чья безопасность была делом его жизни, и он внимательно оглядел склон, в поисках любого движения.

Один попытался. Вейни мгновенно поднял лук и выстрелил, напугав лучника, но ветер сбил стрелу в сторону.

Осталось три.

Моргейн добралась до заранее выбранной скальной полки, несколько раз выстрелила по врагам, что вызвало движение на вражеской позиции и предоставило ему цель. На этот раз он не промахнулся.

— Они слишком близко, — крикнула ему Моргейн, но он и сам уже понял, что исключительно опасно использовать Подменыш в этом переплетении камней и кустарников, с лошадями, сгрудившимися вместе в узкой щели между камнями и близкими к панике. — Я иду к лошадям. Оставайся там, где ты сейчас и прикрой меня!

Вейни перевел дыхание и вынул две последние стрелы, сердце пыталось выскочить из горла. Ему не очень понравилась ее идея — ускакать одной от отряда из Манта и воспользоваться Подменышем.

Но иначе надежды почти не было — если они будут ждать, пока появится место для меча, враги могут бросится на них все сразу. Из них двоих только Моргейн по-настоящему знала это оружие. Ничего не оставалось делать, как только быстро выпустить две оставшиеся стрелы и обеспечить ей необходимое пространство.

Она обогнула камень и оказалась на склоне, который вел к лошадям.

Стрела просвистела мимо его позиции и ударилась о камень на волосок от Моргейн.

Он резко повернулся и впился глазами в скалы, находившиеся на их головами. Свернула вспышка, огонь из оружия Моргейн пронесся мимо него и один из камней расцвел красным.

— Вниз! — крикнула она ему. — Вниз!

— К лошадям, — проорал он в ответ. — Давай!

Стрела ударила о камень у его ноги.

Другая взвилась совсем из другого места, пересекла черно-белую каменную полосу и ударила в склон высоко над его головой.

Не по ним. Невидимый лучник. Крик. Попал. Понеслись новые стрелы, на этот раз сверху вниз, по позиции врагов, выгоняя их из-под укрытия, Моргейн повернулась на своей каменной плите и открыла огонь по целям, внезапно ставших видимыми.

Краешком глаза Вейни увидел темное пятно: он повернулся и выстрелил по человеку, взбиравшемуся по горлышку их маленькой каменной полки.

На таком расстоянии никакая броня не могла защитить от стрелы из эрхендимского лука. Человек закричал, неуклюже упал и соскользнул вниз, но пока Вейни накладывал свою последнюю стрелу, отчаянно пытаясь победить головокружение, а неизвестно откуда взявшиеся стрелы летели над их головами, враги бежали, спотыкаясь, подставляли стрелам спины, красный свет вспыхивал на них, и они падали, мгновенно умирая.

Похоже, стреляло два или три лучника, немного. Когда все кончилось, даже воздух, казалось, застыл. У него все еще оставалась одна стрела. Вейни отказался от мысли использовать ее против отступающего врага. Он соскользнул вниз, неудачно приземлился и упал, потом встал, опираясь на лук, и со стрелой в одной руке и луком в другой похромал через кусты туда, куда уже спустилась Моргейн.