— Ну ты Ваня дал, — восхищённо покачал головой товарищ Белый, рассматривая у меня на груди орден Красного Знамени, орден Ленина и Звезду Героя, — ну молодец.

— А можно для несведущих людей, — осторожно поинтересовался я, — мне наконец расскажут, что я дал, кому и зачем? И главное, что вокруг происходит? Я столько лет жил, не тужил в говне, а тут столько внимания к моей скромной персоне.

— Ты газеты не читал, — понял Андропов, с улыбкой доставая из дверного кармана машины «Комсомольскую правду» и уже знакомый мне выпуск «Пионерской правды», — вот собственно говоря причина.

Бросив взгляд туда, я увидел собственную фотографию с кучей медалей в окружении одних космонавтов, та самая первая фотография сделанная после того, как они увидели количество моих наград.

— Всё ещё не очень понимаю, как это, — я показал на снимок, — привело к этому, — я показал на свою грудь.

— Короткая статья в «Пионерской правде», где ты стоишь вместе с Гагариным, привела к лавинообразному интересу читателей, а кто это такой стоит рядом со всенародным героем и почему о нём так мало известно, — рассмеялся товарищ Белый, — во всесоюзных газетах обрушилась связь, тоннами несли мешки с телеграммами со всех концов страны, поскольку более внимательные люди хотели знать, как так получилось, что вечный неудачник Добряшов, побеждающий только на чемпионатах СССР, как об этом писали ранее в газетах, вдруг оказался мировым рекордсменом побившим американцев, да ещё и дважды Олимпийским чемпионом.

— А-а-а, — протянул я, — и ничего умнее не придумали, как наградить меня вместе с настоящими людьми, которые пашут, сеют, работают на заводах.

— Иван, не прибедняйся, ты не самый худший человек советского общества, — хмыкнул Андропов, — есть конечно над чем работать и куда расти, но точно не самый худший. Правда немного обидно, что награду эту ты получил только из-за огромного человеческого интереса к тебе и непониманию ЦК, что с этим всем делать, а не за реальные спортивные свершения, которые ты сделал, но я думаю конкретно тебя этот факт не сильно расстроит. Так что завтра увидишь, как в центральных газетах, мгновенно поменяется риторика писак, поскольку ты зацелованный Брежневым, будешь теперь ближайший месяц разъезжать по стране и говорить красивые речи с трибун. Хорошо, тебе и писать ничего не нужно, трепаться ты горазд и без бумажки.

Я застонал под их смеющимися взглядами.

— Надо Иван, надо, — заключил Андропов, — за твоё бренное тело в упорной борьбе победили мы, как те, кто в тебе никогда не сомневался, холил и лелеял, так что поработаешь нам на пользу. Что нужно ответить начальству?

— Так точно Юрий Владимирович, — козырнул я, благо был в фуражке.

— О, хоть чему-то тебя Елена Георгиевна научила за недолгое супружество, — улыбнулся он.

Я открыл рот, но он поднял руку.

— Всё знаю, можешь не говорить про неё, ты правильно поступил. По совести. Мы с товарищем Белым каждый раз удивляемся, как внутри тебя уживаются такие, казалась бы несовместимые вещи.

Мне оставалось лишь скромно пожать плечами в ответ на такую странную фразу. Вскоре мы доехали до Лубянки где меня пересадили в генеральскую «Волгу» и вернули не на базу, а домой. Ира и Варя, вместе с Розой Ивановной ещё около часа с круглыми глазами осторожно трогали звезду Героя, не веря мне, что она настоящая.

На следующий день и правда вышли статьи во всех газетах, где меня целует Брежнев и на улицу стало невозможно выходить, благо работал телефон, данный мне Игорем и продукты доставляюсь без проблем притом отменного качества. Сбылось при этом и второе предсказание Андропова, и я не на месяц, а на целых три уехал в турне по стране, выступая с речами перед колхозами, школами, детскими домами, заводами и фотографировался, фотографировался бессчётное количество раз, превратившись едва не в робота. Во всех местах, кроме обычных пропагандистских лозунгов, я обращался к детям и подросткам, говоря, что, если они испытывают насилие со стороны взрослых или те обижают их, пусть пишут мне письма, я постараюсь им, как Олимпийский чемпион, помочь. Надежда была слабая, что мне будут писать, но не воспользоваться такой уникальной возможностью, я просто не мог, поэтому в каждом городе обязательно вставлял в свою речь обращение к детям, особенно если выступал в детских домах или школах-интернатах.

Кроме этого, посещая множество городов советской глубинки, я просто ужасался чудовищному разрыву уровня жизни её по сравнению с Москвой. В магазинах крупных городов продукты, товары если и были, то вот денег, чтобы их купить у народа было не особо. А то, что они накапливали, тратили потом чаще всего не у себя. Со всех более мелких городов и деревень люди ездили в региональные центры за лучшими продуктами и одеждой, чем продавались у них. Я, в своих заграничных шмотках смотрелся в первых городах поездки словно какой-то инопланетянин, поэтому уже в третьем городе, я нашёл обычную одежду и старался не отрываться от населения, которое со злостью смотрело на «Волги» партийных работников с раскормленными лицами, которые меня сопровождали. На их фоне я выглядел своим, и меня встречали по-доброму.

Наконец, когда руководство поняло, что неплохо бы мне в марте начать подготовку к сезону, меня первым же рейсом из Владивостока, куда я успел добраться на поезде, отправили в Москву, доставив на базу ЦСКА. Приехавший Щитов, зацеловал меня не хуже Брежнева и сообщил, что по мне дали «зелёный свет» и я могу брать себе хоть двух тренеров и двух массажистов. Я ему злорадно сообщил, что с радостью воспользуюсь его предложением, и тут же его улыбка чуть угасла, он постарался сначала усовестить меня, а затем и вообще быстрее сбежать, пока я не начал оглашать весь список своих желаний

Тихо открыв дверь квартиры, я стараясь не шуметь, зашёл внутрь. Почти сразу услышал шум шагов и появилась Роза Ивановна.

— Иван! — на лице у женщины появилась искренняя улыбка, — вы вернулись!

— Уже поздно, не хотел будить девочек, — тихо сказал я.

— Ваня?! — из спальни раздался сонный голос и Варя выбежала в распахнутом халате с босыми ногами.

Принимая поцелуи, я обнимал её.

— Ира спит? — поинтересовался я.

Варя отвела взгляд, Роза Ивановна тоже.

— Что случилось? — я мгновенно понял, что от меня опять что-то скрывают.

— Тут в общем Вань такое дело…, — начала было говорить, заикаясь Варя, но тут двери второй комнаты открылись и оттуда, держась за руки вышла Ира и бледный парень в очках, майке и синих семейных трусах.

Моя челюсть поехала вниз.

— Ваня познакомься — это мой парень Андрей, мы любим друг друга, — сказала Ира, с вызовом при этом смотря на меня.

Фраза:

— «Одного Андрея тебе было мало, ты себе второго завела», — застряла у меня в горле.

— Я же звонил месяц назад, почему ничего не сказали? — я повернулся к Варе.

— Мы боялись, — честно призналась она.

— Ладно, раз все всё равно не спят, идите оденьтесь и за стол, узнаем, кто это такой — Андрей, — скинул я с себя куртку.

Через десять минут, после того как я умылся и переоделся, все сидели на кухне, причём эта парочка рядом, держась за ручки, словно пионеры.

— Я слушаю.

— Андрей из Тамбова, учится на педагога, — заговорила Ира, — проходит практику в школе рядом с детским садиком, где я работаю, так мы и познакомились.

— Вы занимаетесь сексом? — поинтересовался я.

— Позвольте! — возмутился парень, поднимаясь со стула, но одно движение ногой, и он уже лежит на полу.

— Я не с тобой разговариваю.

— Ваня! — на глазах Иры показались слёзы, она бросилась помогать ему встать.

— Повторяю вопрос, — настроения шутить у меня не было совершенно.

— Мы с Андреем решили, что секс в наших отношениях не главное, — с вызовом посмотрела на меня девушка.

— Да?! — ошарашенно спросил я, — а что тогда?