— Вот так ты меня отблагодарила, за всё, — он сел напротив нас.

— Отец, — Лена с трудом выговорила это слово, — я благодарна вам, за то, что вы меня удочерили после смерти родителей, но мы оба знаем, что вы это сделали из собственной корысти и похоти. Мы же не будем сейчас обсуждать с вами те случаи, когда вы приходили к кроватке маленькой Лены и несмотря на её крики и просьбы о помощи, насиловали ребёнка?

Он вздрогнул, и зло посмотрел на неё.

— В детском доме было лучше? — ехидно поинтересовался он у неё.

— Нет, хуже, — спокойно сказала она, — но это не отменяет того факта, что вы делали со мной это уже у себя дома.

— Ну и к тому же, — раздался голос неподалёку от нас, — есть у меня информация, как Лена вообще оказалась в детском доме.

От неожиданности, мы вздрогнули все вместе.

Я повернул голову и посмотрел, как к нам подходит товарищ Белый, тоже в кителе со всеми регалиями, которых у него было очень много. Ещё я заметил, как из зала стали уходить посетители и официанты, а наоборот приходить крепкие парни в костюмах-тройках.

— Простите, что без приглашения, — улыбнулся начальник Третьего главного управления, садясь на нашей стороне, спиной к стене, что не осталось без внимания.

— Вы расследовали автокатастрофу? — понял я по его словам.

— Да, и пусть многое уже забылось с тобой поры, — кивнул он мне, — но вот в материалах дела осталось упоминание об одном эксперте, который удивился состоянию тормозов на машине, поскольку их поменяли месяц назад судя по квитанции. Тогда его никто не услышал, старались побыстрее закрыть дело о несчастном случае, а я вот нашёл и поговорил с ним, — генерал пожал плечами, — странное дело, он отлично помнил всё и рассказал мне несколько интересных вещей.

Он повернул голову к Лене.

— Прости что говорю такие вещи, но твои родители не разбились, их убили, установив старые колодки, взамен новых, что предусмотрительно поставил твой отец перед дальней поездкой.

Девушка вздрогнула, и не верящее посмотрела на него.

— К сожалению, Андрей Григорьевич Пень так своевременно исчез, — расстроенно покачал головой генерал, — что пришлось идти по старым следам и искать других преподавателей и воспитанников детского дома номер пять.

Цинёв вздрогнул и нервно оглянулся. Его охранников уже тоже не было, он остался один, в окружении кучи комитетчиков.

— Боюсь милая, тебя избивали и насиловали по приказу директора детдома, чтобы ты быстрее согласилась на удочерение и последующее молчание, — нехотя сказал товарищ Белый.

Лену затрясло, но слёз не было, я обнял и сжал её руку в своей.

— Георгий Карпович, мы давно с вами знакомы, — товарищ Белый вытащил пистолет с наградной планкой на рукояти с фамилией Цинёв Г.К., — у вас два варианта: первый — мы вас задерживаем, и эта история, вместе с остальными, попадает к Брежневу, второй — вы поступите, как офицер, смыв с себя все обвинения кровью.

Тот испуганно стал смотреть по сторонам, ища выход.

— Вы можете возвращаться домой, — товарищ Белый обратился к нам, — я сожалею Лена, что мне пришлось принести вам такие дурные вести.

Девушка покивала, а я помог ей подняться и поддерживая вывезти наружу, она едва могла сама стоять на ногах. Данил подошёл, и тоже осторожно поддержал её с другого бока. Лена не стала дёргаться, лишь молча продолжила смотреть вперёд пустым взглядом. Из глубины ресторана послышался выстрел и вскоре к нам вышел товарищ Белый, с задумчивым выражением лица.

— Он был слишком труслив, чтобы поступить как мужчина, — тихо сказала Лена, но он её услышал.

— И это своё мнение моя дорогая, ты будешь всегда держать при себе, — он даже не повернул в её сторону голову.

— Мы поедем? — спросил я его.

— Да, Данил побудет с тобой до чемпионата, расследование продолжается Иван, поднимая на поверхность всё большие пласты дерьма, — ответил генерал.

— Главное, чтобы его под коврик, как обычно не замели, — нахмурился я.

— А я по-твоему, чем сейчас занимаюсь?

— «Этим самым и занимаетесь, — слова замерли у меня в горле, так и оставшись непроизнесёнными».

— Мы поехали, — вместо них сказал я, поскольку генерал явно был не в настроении это обсуждать, поэтому помог Лене сесть в машину, и Данил повёз нас домой.

Привезя её в квартиру, мы сдали её с рук на руки девушкам, я шепнул Варе пару слов, от которых её глаза округлились, и она покивав, бросилась ухаживать за Леной. С капитаном же, мы поехали обратно на базу, сегодня мне нужно было успеть ещё и в школу КГБ, поскольку договорился с инструкторами возобновить занятия и там. Теперь у меня был всегда с собой был крутой спарринг партнёр, поэтому стоило пользоваться такой чудесной возможностью.

Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1969 года проходил с 17 по 20 августа в Киеве на Центральном стадионе, собрав большое количество зрителей. Мы с тренером и Данилом приехали за день до начала, поскольку газеты Украины, несмотря на исчезновения Пня, всё ещё истекали ядом, интересуясь, кто в этот раз станет чемпионом в спринтерских дистанциях 100 и 200 метров: подающий надежды спортсмен из Киевского спортивного общества «Буревестник» или же москвич с сомнительной репутацией.

Поскольку нас предупреждали о слишком горячем приёме, то мне пришлось, несмотря на жару, быть в лёгкой куртке, больших чёрных очках и кепке. Хорошо ещё рослых спортсменов было кругом много, и я не так сильно выделялся из толпы, как обычно это было. В гостиницу мы заехали тоже быстро, и Кузнецов отправился подавать документы, а мы остались в номере, не выходя из него.

— Не очень-то тебя тут жалуют Вань, — он странно меня посмотрел, — увёл у кого из местных журналистов девушку?

— Ха-ха, очень смешно, — посмеялся я, затем перестал улыбаться, — хотя на самом деле нет, не смешно.

— Ну прости, — хмыкнул он, — сам даёшь поводы.

От нечего делать мы стали читать газеты и ещё больше портить мне настроение. Все ставки местные делали на девятнадцатилетнего бегуна Валерия Борзова, для которого это были не первые крупные соревнования, он побеждал в турнире «Трёх манежей», занял вторые места на зимних соревнованиях на закрытом стадионе в Белграде и в целом показывал очень хорошее время на спринтерских дистанциях.

— «Для спортсмена из СССР, — добавил я про себя при этом».

Когда вернулся хмурый тренер, который рассказал, что выслушал обо мне много чего интересного, но настроение мне портить он не будет, поэтому будет лучше, если мы просто ляжем спать пораньше. Данил молча показал ему на газеты, лежащие у моей кровати и Сергей Ильич, кряхтя, стал распаковывать сумку, где хранилась еда, данная ему женой в дорогу.

Утром, вернувшись после лёгкой пробежки, мы спустились вниз позавтракать яичницей и кофеем, а затем поехали на стадион. Людей стремилось туда просто огромное количество и мы, пока не были опознаны, быстро нырнули в служебный вход. Сегодня были как обычно квалификационные забеги и четвертьфиналы на 100 метров, завтра полуфиналы и финалы, а также квалификации на 200 метров.

— Сергей Ильич, где массажист? — повернулся я к тренеру, — вы сказали на месте найдёте.

— Понимаешь Вань, — смутился он, — оказалось, что с тобой никто не хочет работать. Поэтому не будет массажиста.

— Сергей Ильич, — я хмуро на него посмотрел, — это ваша задача, как тренера обеспечить меня нужными условиями.

— Вань, ну где я тебе его возьму? — разозлился он, — фамилию твою слышат и подальше в кусты все.

— Я вам ещё в Москве говорил, могли взять хотя бы Женю, он был не против.

— Не выделили на него денег, — нехотя признался он, — вон на твоего архаровца только хватило.

— Вы же говорили с Щитовым, что сейчас всё хорошо с финансированием, — не понял я этот демарш.

— А ещё мы говорили, что ты теперь не единственная наша звёздочка, — продолжал он колоться дальше, — ЦСКА за последний год, пока ты там занимался своими амурными делами и отказывался участвовать «в менее значительных» соревнованиях.