— Слушаю, — подошёл я к телефону.

— Вань, — услышал я голос той, о ком мы только что вспоминали, — а у нас ТЕ деньги от моего отца остались?

— Да, только тебе зачем? Я оплачиваю с них твою квартиру.

— Денег на продукты стало не хватать, — она тихо вздохнула.

— Тебе и Андрею не хватает на продукты? — удивился я, — сколько же вы едите?

— Ну мы же не одни, — замялась она, — его родственники ещё.

— Ну так в чём проблема, пусть родственники и вносят деньги в общую кассу, — предложил я.

— Вань! Ну они же в гостях! — удивилась она, — их никто на работу не возьмёт без прописки.

— Есть второй вариант, пусть они возвращаются к себе? — пожал я плечами.

— Ваня! — она было понятно, что надулась, — тебе денег жалко на меня?

— На тебя нет, на них да.

— Ну Вань…

— Хорошо, сколько нужно?

— Ещё тридцати рублей в месяц не хватает, — быстро сказала она.

— Будешь приезжать, если меня не будет, я буду оставлять деньге Розе Ивановне.

Позади неё послышался бубнёж.

— Вань, а это же мои деньги, почему ты ими распоряжаешься? — она явно передала чужие слова.

— Покажи свою медицинскую справку тому умнику, что сейчас это сказал, — спокойно сказал я, — а также то, что без моего согласия ты не выйдешь ни замуж, ни в квартире никого не пропишешь.

В трубке тут же раздались гудки. Я повернулся к Варе.

— Может ты что-то сделаешь с ними? — она поджала губы.

— Один звонок в милицию и их конечно из Москвы выкинут, — тяжело вздохнул я, — но портить отношения с Ирой из-за них, я не готов.

— Знаешь Вань, так-то сам Андрей неплохой человек, я думаю он и правда любит Иру, — она подошла и обняла меня, — но его мать слишком над ним довлеет и заставляет делать то, что он сам может быть и не сделал.

— Посмотрим, всё равно ничего с недвижимостью и прочим, они не смогут сделать без моего разрешения. Даже заработную плату Ира получает через меня, — я поцеловал пахнущие малиной губы, — опять варенье у Галины Степановны подъедала?

Она хитро улыбнулась и кивнула.

— Ладно, завтра ещё день вместе, а на следующие выходные я наверно не смогу приехать, — я поцеловал её ещё раз, — выпуск в школе КГБ, мне нужно принимать один экзамен, а потом сразу уезжаю на соревнования.

— Жаль, — вздохнула она, — кстати, ты не будешь против, если Дима меня в свободное время будет подвозить?

— Варь, удобно ли? — я пожал плечами, — это же его личное время. Я лучше тебе денег на такси буду давать.

— Не люблю ездить с чужими людьми, тем более Дима сам предложил. Сказал ему практика нужна вождения, а так ещё и по делу будет ездить.

— Ну если сам предложил, тогда хорошо, — не стал я спорить, решив спросить у него позже, чья это всё-таки была инициатива. Машина — это понятно, но наглеть тоже не стоило, используя его, как такси.

Как я и думал, вырваться на следующей неделе не получилось, а ещё через одну, Николай Петрович принёс билеты и документы — мы вылетали в Стокгольм.

— Ваня, вся надежда на тебя, — напутствовал меня Щитов, — мы очень неудачно выступили в полуфинале, сам видел, поэтому немцы и французы наседают на пятки. В их газетах уже трубят победный марш, что СССР может не выиграть третий год подряд Кубок Европы из-за отсутствия сильных спортсменов. Так что твои коронные дистанции и эстафета, наш единственный шанс.

— Я вам уже сто раз говорил Николай Петрович, хватит парней гонять, они в конце лета, когда начинаются важные соревнования едва ноги носят.

— Ваня, а я тебе сто первый раз говорю, что это не твоего ума дело.

— Ладно, не будем спорить, — покачал я головой, — Борзов восстановился? Знаете?

— Слышал, что участие в чемпионате страны примет, — поморщил он лоб, — что переживаешь?

— Ну бегает он быстро, чего скрывать, и тренера хорошие. Я видел, что у них своя методика тренировок есть. Можно как-то напроситься к ним посмотреть? Перенять так сказать опыт.

— Ха-ха, — рассмеялся Щитов, — ну ты насмешил, кто тебя подпустит к секретам других спринтеров? Да все ждут не дождутся, когда ты проиграешь, чтобы спихнуть тебя с пьедестала и ещё ногой потом попинать лежащего в канаве.

— Да уж, — вздохнул я, — никто меня не любит.

— А за что тебя любить? — изумился он, — ты же со всеми лаешься как собака. На соревнованиях с командой не разговариваешь, после, никуда не ходишь. Ну и конечно эти твои врач и массажист, раздражают всех. На всю команду не положено, а у тебя одного есть.

— Ну так ввели бы в штат, кто вам мешает? — удивился я, — вы же видите, даже несмотря на алконавта Семёныча, пользы от него немерено в поездках. Найти бы его уровня специалиста, да не пьющего, было бы просто идеально.

— Нет такой должности по штатному расписанию Ваня, — он покачал головой, — а чтобы пробить её, нужно голову о стену расшибить. Кому это надо? Разве тебе только, подключил бы тогда свои связи.

— Николай Петрович, я за коллектив, но вы сами сказали, меня никто не любит, — вернул я ему обратно шпильку, — так что буду заботиться только о своих результатах.

Он покачал головой и пошёл обратно.

С машиной Дима расставался словно с женой. Протирал её тряпочкой, проверял закрыты ли двери, даже похоже всплакнул.

— Никуда твоя ласточка не денется, — подколол его Женя.

— А если денется? — тот хмуро посмотрел на него, — это в тебе зависть говорит.

— Ой ой, — огрызнулся тот.

— Так девочки не ссоримся, — я поднял руку, — икру купили?

— Да Вань, — все трое, даже врач, кивнули. Я позволял им зарабатывать, как и все остальные спортсмены, забирая малую долю себе на подарки. Ничего существенного я не покупал, поэтому всегда становился пристальным объектом досмотра на таможне, которая всё не могла понять, как такое возможно. Тратила на меня много времени и сил, позволяя другим более спокойно проходить досмотр.

— Ну тогда по прежнему сценарию, — вздохнул я, направляясь в сторону входа в аэропорт.

Полёт до Швеции был недолгим и погрузив в автобус нас сразу повезли в гостиницу. Главы делегаций тут же разбили всех спортсменов по группам и стали проводить привычный инструктаж: туда не ходи, сюда не ходи, иначе докладная записка и оргвыводы. Получая пачки ключей, нас разводили по этажам и номерам, меня привычно запихали в четырёхместный номер со всей моей бригадой. Хотя бы так они на меня пытались экономить.

Выходить из гостиницы как обычно запретили, так что все спортсмены как обычно ходили друг к другу в гости. Неожиданно раздался стук и в нашу дверь. Удивлённо переглянувшись, Женя пошёл открывать, как ближайший к ней лежащий. На пороге стояла знакомая мне Вера Попкова, которую я знал по Мехико.

— Привет Вер, — я помахал рукой, не вставая с кровати.

— Иван, Люда Брагина, ногу похоже подвернула, — с намёком сказала она.

— Сожалею, — я пожал плечами.

— Иван, — она зашла в комнату, — слушай, ну не будь ещё большей сволочью, чем ты есть. Пока врачи местные приедут, пока осмотрят, день пройдёт.

— Ты ведь понимаешь, что вы молчите, не выбивая себе ставку врача, который как нужен, зато повадились приходить ко мне? — я свесил ноги с кровати и встал.

— Тебе сложно что ли дать своего врача? — она твёрдо посмотрела мне в глаза.

— Я напомню, что на полуфинале Кубка он четыре раза оказывал помощь! Четыре!

— Свинья же ты, — она повернулась, чтобы уйти.

— Погоди, ладно, — вздохнул я, — Семёныч идём глянем.

Врач без моей отмашки не помогал никому, поскольку едва только узнав, что в делегации есть врач самой нужной профессии для легкоатлетов к нему потянулись едва ли не вереницы спортсменов. Он отказывал всем, ссылаясь на меня. Конечно после него ко мне приходили единицы, вот как сейчас Вера, которая знала меня лично, остальные злились, но молчали, не прося ввести в штатное расписание врача им было проще обвинять во всём одного человека — меня.