Все эти подъемы, подъемщики и стервы окончательно меня запутали, но я не собирался смотреть в зубы этому подарку от великана.

— То есть ты можешь мне помочь?

— Сделаю все, что в моих силах, — в его словах звучала странная тяжесть. — Разве вы не понимаете, что ваше сообщение значит для меня и всех моих?

Я не понимал, не совсем, но, по-видимому, оно значило много, и я собирался воспользоваться его предложением.

— Да, конечно.

— Я попрошу взамен только об одной услуге.

«Черт, — подумал я, — вот оно, начинается. — Он хочет выпить мою кровь или съесть мой глаз?»

— О какой же?

— Сегодня вы должны отправиться со мной в мое братство.

Не так плохо, как я думал.

— Конечно. Но я все-таки не понимаю. Как мы сможем добраться до Дома могильных гор быстрее, чем пешим ходом?

Он засмеялся.

— На лодке, то есть на моем корабле — на «Ворчливой стерве». Иначе это займет сотни фонарей или даже больше. Но по широкой Кокит мы доберемся туда за девять.

«Ну, спасибо тебе, мерзкая, грязная река, — подумал я. — Надеюсь, ты не так уж плоха».

Очевидно, мне еще многое предстояло узнать.

Собрание братства, как его назвал Рипраш, проходило в таком отвратительном месте, что кажется удивительным, что я вообще запомнил что-то из этой встречи. Вы не узнаете, что такое канализация, пока не попадете в канализацию Ада. Казалось, она была построена из грязевых кирпичей и пахла, как… ну, вряд ли для этого можно найти подходящие слова. Если бы я не был в обличье демона, то мое хрупкое обоняние покончило бы с собой при первой встрече с этим ароматом смерти, дерьма, дерьма и смерти.

И все же плохие запахи — это ничто по сравнению с опасностью быть пойманным одним из банд Секты Убийц, которые патрулировали береговую линию, из-за чего собрания братства Рипраша всегда проходили глубоко в туннелях. Два десятка существ едва помещались на краю дренажной трубы, но мы теснились как могли, потому что даже в Аду, даже среди всех, обреченных на вечность, никому не хотелось плескаться в дерьме.

Мне действительно показалось трогательным, что все эти осужденные души и демоны, которые, по идее, должны мучить их (на встрече проклятых было раза в три больше, чем демонов), собираются вместе, чтобы прийти к чему-то большему и лучшему. А сам Рипраш, как выяснилось позже, впечатлил меня больше всех.

Было ясно, что он тут самый главный, по крайней мере, для Берега Кокит. Когда он начинал говорить, даже бедный парнишка, чье тело навечно покрылось иглами дикобраза, молчал и внимательно слушал.

— Однажды, в далеком настоящем Мире, жил парень по имени Ориджен, — Рипраш произнес его имя на ирландский манер — О'Риджен. — И у него была великая идея: никто не должен быть проклят навеки. Никто.

Некоторые новые члены собрания были явно поражены и начали перешептываться.

— Именно так, — великан говорил медленно, будто беседовал с детьми. — Даже сам Дьявол не должен оставаться в Аду навеки. Даже он может возвыситься. Подняться ввысь! И мы тоже можем.

— Но какой в этом смысл? — спросило маленькое существо с головой, похожей на осла, с которого содрали кожу. — Эти гадкие ангелы все равно отправят нас назад. Они никогда нас не выпустят!

Кто-то забормотал, выражая согласие, но Рипраш точно был профи в этом деле, и сегодня он приготовил свой самый лучший ответ.

— Если вы так считаете, — начал он, — то вам будет очень интересно услышать сообщение, которое принес мне сегодня этот парень. — Он показал на меня, и несколько существ обернулись, чтобы посмотреть. — Он передал сообщение из… — его голос перешел в шепот, но у великана даже шепот может звучать достаточно громко, — из другого места. Высшего места. Где живут ангелы, которые, как вы думаете, хотят лишь отправить вас обратно. И что же говорилось в этом сообщении? Что же было в этом сообщении, посланном из другого места, господин Снейкстафф?

Он ожидал, что я повторю сообщение.

— «Вы не забыты», — процитировал я.

— Именно! Так что подумайте. Я не утверждаю, что все ангелы любят нас, потому что это не так. Но есть некоторые, кто знает, что с нами поступили несправедливо. И если мы будем стараться, что ж, мы сможем подняться ввысь, вот увидите!

Рипраш продолжал в том же духе еще какое-то время, потом спросил, хочет ли кто-либо из братства сделать признание. Я думал, что заскучаю здесь, как на любом религиозном собрании на Земле, но я был потрясен. Первой выступила проклятая душа мужчины, похожего на имбирного человечка, только слепленного из старинной, покрытой плесенью бумаги. Он детально объяснил, что, когда он жил на Земле в Антиохии, он был вором, и, хотя он крал только еду для его голодающей семьи, римские повелители приговорили его к смерти и проклятию в Аду.

— Приятно услышать, что все мы когда-нибудь можем снова стать свободными, — сказал он медленно и серьезно. — Приятно. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы научиться вести себя правильно. То, что случилось со мной, это было несправедливо. Но когда я освобожусь, я найду того проклятого торговца, который сдал меня стражам, и мою суку-жену, которая даже не пришла на мою казнь, и всех ублюдков, которые все же пришли, и я порежу их на мелкие кусочки.

Он будто читал список покупок. Видимо, он долго об этом размышлял.

— Не уверен, что вы все правильно поняли, ребята, — мирно сказал Рипраш, когда имбирный воришка снова присел на выступ над вонючим потоком. — Это все не ради мести. Это ради того, чтобы мы смогли стать лучше, чем раньше.

— Мне бы стало лучше, если бы тот проклятый торговец сдох, — проворчал имбирный человечек, но уже кто-то другой встал, чтобы выступить. Эта проклятая душа была женского пола, хотя по ней это не сразу было понятно: ее человеческие очертания будто были созданы из переваренных спагетти, правда, на месте фрикаделек были настоящие глаза. Она поднялась, на мгновение сомневаясь, и провела мягкими пальцами по волосам.

— Вперед, дорогая, — подбодрил ее Рипраш. — Ты Дэва, верно?

Она кивнула и вроде бы немного осмелела. На ее теле появилось еще несколько глаз.

— Когда я была жива… В общем, я была очень плохим человеком. Я уверена, что заслуживаю находиться здесь.

— Что ты сделала, милая? — спросил Рипраш. Если вам раньше не приходилось видеть, как трехметровый монстр становится настоящим милахой, то это невероятное зрелище.

— Я потеряла своих малышей, — некоторые из ее глаз снова спрятались среди макаронного лабиринта или что это было. — Нет, не так. Я не потеряла их… Я расправилась с ними.

Я едва не издал удивленное бормотание, но все остальные молчали.

— Почему так случилось, дорогая?

— Я уже точно и не знаю. Я была напугана, а они были так больны, и у меня не было денег, чтобы прокормить их. Они все время плакали, хотя были ужасно слабенькими… — Она замолкла. Только несколько ее глаз теперь оставались на поверхности тела. — Я пробовала все, правда. Я продавала свое тело мужчинам, но денег все равно не хватало, а женщина, которая присматривала за ними, пока меня не было, в общем, она… она не очень хорошо за ними смотрела… — скрученными пальцами существо по имени Дэва нервно дергало себя за волосы, что, казалось, она сейчас их вырвет. — Она пила слишком много пунша, эта женщина, и однажды она оставила без присмотра мою младшую, и моя маленькая девочка упала из окна во двор и разбилась насмерть. Вернувшись домой, когда на мне все еще оставался запах мужчины, я обнаружила малышку на камнях. Эта сука, присматривавшая за ней, даже не знала, что случилось! — проклятая покачала головой, то есть тем комом на шее, который был похож на голову. — Уже тогда я знала, что попаду в Ад. А остальные были так больны, они так плакали, исчезали на глазах с каждым днем, — после долгого молчания, которое никто не нарушил, она продолжила: — Поэтому как-то ночью, пока все спали, я взяла их и утопила в реке за деревней. Это было так грустно, потому что, ведя их к берегу, я смотрела, нет ли в реке крокодилов. Я собиралась утопить их, но все равно волновалась, что их съедят крокодилы!