Делать пушки я не собирался, да и Софочка тоже, но заинтересовать пушкарей у нас было чем. Хотя не очень-то хотелось подаваться в оружейники. Поэтому мы не стали продолжать хождений по инстанциям, а вернулись в гостиницу, рассуждая о том, что папеньке ведь никто не станет препятствовать возить грузы в сопровождении их владельцев из Архангельска и в Архангельск. Потому что вопрос этот находится в сфере компетенции воеводы тамошнего, который и изволение изволил изволить, и грамотку о строении корабельного двора выписать приказал. Так что испрашивать на это высочайшего позволения особого смысла нет. Что же касается разрешения беспрепятственно ходить по рекам всей страны — вот в этом месте ясности не прибавилось. А мы уже успели утомиться от общения с российской бюрократией. Я то знавал её лет на триста позднее, но разницу с нынешней обнаружил только в антураже.

Вернувшись в гостиницу, мы приказали подать обед, за которым и поведали о своих хождениях. Признаться, я серьёзно рассчитывал на подключение коллективного разума. Однако, мама сообщила, что здесь, на Кукуе, уже работает мануфактура. И, поскольку её хозяин не находится на службе, так не стоит ли нам свести с ним знакомство и посоветоваться? Имя этого человека Альберт Паульсен.

Еще сам отец вспомнил, что плавает под голландским флагом и вполне обоснованно может представиться в посольстве "своей" державы. Однако, на дружественный приём там не рассчитывает — его намерение возить русских купцов в Европу не вполне соответствует политике страны, корабли которой обслуживают интересы собственных торговцев.

Я сообразил, что должен же быть кто-то, занимающийся администрированием прямо здесь, в Немецкой Слободе. А то мы сразу бросились исполнять предписание Архангельского воеводы — прибыть на Москву и подать челобитную. Это ему, местному уроженцу и человеку со статусом, понятно, куда идти. Тем более, что он на службе, а для таких созданы наилучшие условия.

И тут в дверь тактично, по-европейски, постучали. Слуга гостиничный доложил, что рынды царские требуют капитанов Корнов к самодержице Софье Алексеевне. Я несколько озадачился, потому что попасть непосредственно к правящей царевне никак не рассчитывал. По собранным мною данным архангельский воевода — двоюродный брат вдовствующей царицы Натальи Кирилловны — матери Петра Первого. Она родом из Нарышкиных, в то время как ныне правящая страной Софья дочь первой, давненько уже покойной, жены царя Алексея Михайловича, которую поддерживает род Милославских. По-родственному воевода мог информировать о нас с отцом именно матушку Петра. Но по долгу службы был обязан доложить действующей правительнице. Кажется, он проделал и то, и другое.

А интерес к нам объясняется результатами боя в гирле Белого Моря. Ведь свидетелями его были наши сопровождающие. Другой причины высочайшего внимания к двум капитанам просто не могу себе представить.

Устеленные коврами санки, меховая полость, лихая езда в сопровождении богато одетых конных — нас мигом домчали до Кремля и провели в помещение, угадать назначение которого сразу не получилось. Точно не тронный зал и не приёмная. Но и не жилая комната. Дорога сюда проходила через множество смежных помещений, имеющих более одного входа — то есть система не коридорная, а проходная. Невольно вспомнился наш дом под Ипсвичем, где всё так удобно устроено.

Мы под присмотром двух дюжих молодцев, державших в руках топорики на длинных прямых топорищах стояли с отцом в комнате со сводчатым потолком и рассматривали её убранство. Собственно, молодцы и были главным украшением интерьера, вернее, их роскошные отороченные мехами парчовые одеяния. То есть — это рынды. Царские телохранители и исполнители высочайших пожеланий — силовая структура оперативного назначения. Не уверен, кого в эту службу набирают, но если кого взашей вытолкать нужно, или головы снести — всегда под рукой. Софи и её папенька одеты в брюки и относительно короткие камзолы. Шубы и шапки они оставили ещё в сенях, простым движением сбросив с плеч за спину и не заботясь о том, успеют ли их подхватить слуги. Мы у монархини, как-никак! Должны вести себя так, словно уверены в безупречности местного сервиса.

И отец и дочь в высоких сапогах, но без шпаг. То есть, как бы безоружные. Однако у каждого по две кобуры на поясе. Прямоугольные кожаные футляры не выдают формы содержимого, потому что кроме компактного по нынешним временам револьвера должны вместить в себя припас для ещё одной перезарядки. К тому же левая кобура у каждого из нас пуста — просто висит на ремне для симметрии. А в правой кобуре мирно покоится заряженный револьвер капсюльного типа — их всего два и успели изготовить до отъезда в столицу, зато испытали от всей души.

Отец приоткрыл клапан на левом боку, достал свёрнутую трубочкой челобитную, писанную от своего имени, прочитал и вернул обратно в "сумочку". Софи повторила этот ход, только свою челобитную прятать не стала, а, опустив клапан кобуры, зажала в руке. Оба только что ненавязчиво продемонстрировали полную безоружность, имея под правой рукой по шесть заряженных стволов. Волнуются, в общем. Ну и подчеркнули действием, что сумочки у них носят бытовой характер. Не станут же гостей царевны обыскивать с перетряхиванием!

А я в ожидании встречи с самой могущественной особой этого места в нынешнем времени принялся вспоминать — что же из истории знаю о Софье? Властная. Не хотела отдавать Петру государственное кормило. Стрельцы были на её стороне. Кажется, она их ещё и на бунт подзуживала. Да, гадюшник тут имел место ещё тот! Так что нужно как-то поаккуратней с этой особой.

И вот вошла царевна. Не сказать, чтобы писанная красавица, но лицо правильных черт. Годами примерно как наша мамуля, ростом ниже и в теле не чувствуется гибкости, хотя это может быть из-за не слишком удачного покроя одежды. Русская мода тяготеет к основательности и тяжеловесности даже в дамских туалетах.

Сонька с отцом выполнили поклон, манером приближенный к поясному, и представились, каждый назвав себя по имени.

— И как это вы двумя кораблями сумели потопить сразу три? — не стала мучить нас немой сценой Софья Алексеевна. Зато спросила на латыни. Полагаю, проверяет на образованность.

— У нас пушки лучше, — на том же языке и в том же телеграфном стиле ответствовала Софочка. А отец одобрительно кивнул.

— Откуда они у вас?

— В Англии сделаны малоизвестным мастером, — чётко продолжила наметившуюся партию Софи.

— Сможешь привезти этого мастера сюда? — не стала ходить вокруг да около царевна.

— Не знаю, самодержица. Я ещё не пробовала, — ясно обозначила свою позицию Сонька.

— Люди видели сколь часто и точно вы палили, — окончательно прояснила ситуацию царевна. — Говори, чего потребно для того, чтобы доставить мне этого мастера?

Сонька с поклоном подала челобитную. Она филигранно разыграла безупречный гамбит, основываясь на первом же ходе собеседницы.

— По рекам ходить желаешь? — приподняла брови Софья Алексеевна. — Зачем тебе это? Или морей-океанов уже мало?

— Люблю плавать, но на море волны страшные, и до берега далеко, — Сонька состроила испуганную мордашку. — А так хочется на мир посмотреть. Доплыть до Китая, на Тихий океан полюбоваться с бережка, — да она же просто подтролливает царевну! Кажется, до той начало доходить, что начинается своего рода торг насчёт: "Ты мне разреши свободно перемещаться по всей подвластной тебе территории, а я о мастере похлопочу."

— А ты, Джонатан, чего просишь? — перевела царевна взгляд на отца.

— Ничего не прошу. Ты звала — я явился, — папенька чётко подхватил тональность Софочки и ответил на вполне уверенной латыни. — На Москву вместе с дочерью приехал потому что ей воевода велел. Присмотреть, чтобы не накуролесила тут по малолетству. А то она у меня бедовая.

— У тебя ведь на корабле тоже пушки хороши. От того же мастера?