— Зачем тебе грузы возить? Ведь и без того богата!

— Без дела скучно.

— А песню спела, чтобы Лизка в царицы не метила?

— Не метит она. Это, чтобы Пётр Алексеевич к ней свататься не измыслил. В земле русской обычаи старинные блюсти надобно, — это я вставил слово мудрое.

— Пушки, что ты поставила, те же, какими с англичанами в Белом море билась?

— Нет. Эти лучше. Легче и калибром крупнее.

— Тогда почто на шхуну свою таких не поставила?

— Под ту огнезапасу много наготовлено и лафет хитрый излажен. Переделывать дюже многодельно, а смысл невелик — у врагов и таких нет. Зачем бить молотом, если довольно и ладонью прихлопнуть?

— Ишь, какая разумная! Даром, что баба. Тогда расскажи мне, что забыла в Мангазее?

— А, может, ты, Фёдор Юрьевич, разобъяснишь мне, где эта самая Мангазея была, и отчего её не стало?

— Где она в точности, того не знаю. А не стало её потому, что в городе этом англичане торг вели беспошлинно, пользуясь данными им привилегиями. Та самая Лондонская Московская компания богатела, а казна от этого не наполнялась.

— То есть, что, англичане дотуда на морских судах доходили? — удивилась Софи

— А чего бы им не доходить?

— Разве льды им не препятствовали?

— Про льды и пути не ведаю. Но обязательно выясню.

— Пожалуйста, Фёдор Юрьевич, миленький, разузнайте? Может карты какие-то где-то сохранились? Так бы крепко они мне помогли! А вы, я знаю, всё-всё разузнать можете, — ну да, припомнил я что князь этот чем-то вроде контрразведки занимался или политическим сыском? То есть фигурой был очень сильной.

— Ты в своём ли уме, девка! Ты же и есть та самая англичанка, от которых эту дорогу и закрыли. Наглость твоя просто немыслима. Жаль, что Пётр Алексеич к тебе пристрастен, а то бы мигом в железа заковали и в края холодные отвезли. Так что ни в Мангазею не суйся, ни в Чусовую. Этот путь нынче тоже для иноземцев запрещён. Даже если они фрейлины самодержицы.

Вот так одним плевком в душу этот дядечка и перечеркнул мне все планы на лето.

Этой ночью Софи долго не спала, досадуя на то, что столь долго вынашиваемые планы сорвались. Обидно было — сама проговорилась Ромодановскому о своём намерении заглянуть в реку Чусовую. Смолчала бы — потом имела бы право честно сказать — не знала, мол. Да и могли об этом просто не узнать — вряд ли там острог стоит или таможня. А вот насчёт Мангазеи — тут куда как хуже. Кто бы мог донести? Ведь всего-то и был об этом один мимолётный разговор. Видимо, приглядывают за корабельным двором, пусть и негласно, зато недрёманно.

Пришлось на неопределённое время задержаться здесь — неучтиво уезжать, когда к тебе сам царь пожаловал. Поэтому караван из трёх барж, идущий на Соликамск, в течение буквально пары часов миновал Котлас по одной заходя в залив, на берегу которого раскинулся лодочный двор, — все эти корытца двигались исправно, просто растянулись из-за того, что не тратили усилий на уравнивание скоростей. В отчётливо видимом флагмане тоже никто не нуждается до самого поворота в Кельтму, где без направляющего будет уже не обойтись.

Все суда по очереди вставали тупыми носами к неподготовленному берегу, поскольку единственная пристань оказалась занята. Капитаны узнавали новости и получали уведомление о том, что "Лещ" в дальнейшем походе участия принимать не будет, после чего продолжали движение. Да, нашему самому быстрому кораблику предстоит на какое-то время стать царской яхтой. Но пока Пётр "завис" в мастерских. Конкретно — в токарне, где сейчас гонят массовую продукцию — на потоке стоят прялки. Не веретёна, а немудрёные устройства, заглатывающие льняную куделю и скручивающие её в нить, которую наматывают на шпулю. Привод традиционный — от педали, которая через кривошипно-шатунный механизм вращает колесо. Прямо, как на картинке девятнадцатого века. Типа: "Молодая пряха у окна сидит."

Молодой царь поочерёдно осваивает операцию за операцией, переходя от одних деталей к другим. Приходится присутствовать и давать пояснения.

— Соня! Мне тут люди сказали, что Пермь не какое-то место, а народ, живущий по Каме, — ко мне подошла Фёкла и, поздоровавшись, сообщила о результатах произведённого опроса. Надо же, я-то думал, что столица Пермского края не попала на карту из-за упущения русских картографов, а выходит — её ещё не основали.

— Герр Питер! Позволь представить тебе капитана гидрографического судна Твоего Величества "Пескарь" Фёклу Силовну Рубанкину. Фёкла! Пред тобой государь всея Руси Пётр Алексеевич Романов.

Девушка отвесила поясной поклон и теперь ела глазами начальство.

— А что, Софья Джонатановна, много ли ещё в этих краях капитан-девиц? — ухмыльнулся государь, вытирая руки тряпицей.

— Нет. Мало их. А жаль, потому что с Ивашкой Хмельницким они дружбы не водят, оттого всегда в своём разуме. А хоть море, хоть река — небрежения к себе не прощают.

— Покажи мне твоего "Пескаря", — да что взять с юноши, у которого возраст "Хочу всё знать" в самом разгаре!

Причальная команда принимала с борта пустые бочки из-под скипидара и подавала канистры с берёзовым конденсатом. На берегу ждали очереди и бочки сырой нефти. Пётр пособил ворочать тяжести, поскольку энергия в нём просто бурлила, а потом "завис" в обсерваторном отсеке, занимающем крышу кабины, которая тут на весь корпус. Из-за применения здесь винтового привода двигатель установлен в носу, отчего сюда же вынесено и рулевое управление и отсюда в корму наклонно тянется гребной вал, проходящий сквозь дейдвуд. Задняя часть надстройки наполнена бочками с горючим, а через люк в потолке проводятся астрономические наблюдения и съёмка местности. Компас, угломер-дальномер, на полочке под рукой вполне уже осмысленно сделанный секстант и компактная ручная буссоль. Часы, барометр и термометр до кучи. Всё это пристроено во вращающейся башенке. И всё вызывает одни сплошные вопросы. Отвечать на большинство из них приходится Люси, отучившийся в школе не меньше четырёх лет. Ещё не профессор, но девица осведомлённая. Переводит Лиза, поскольку словарный запас у нашей астрономички пока далеко не полный.

— Вы чего так отстали? спрашиваю у Фёклы.

— Всяко быстрей других бежим, так что нагоним. Дважды вставали взять ночную луну, да карту голландскую уточняли — река ведь живая, где-то намыла, а где и промыла. Государь-то теперь куда направляется?

— Сама хотела бы знать, — вздохнул я за Софочку. — С Консуэллой утром я передала капитану Коллинз просьбу не торопиться с убытием, пока царь не определится, чего он желает. Ведь ни у химиков пока не был, ни у керамиков. И ладно бы один приехал, а то ведь целая толпа за ним по пятам таскается.

— Я всех отослал, — вмешался Пётр, расслышавший мои сетования. — Один Мишка Матюшкин не отстаёт, — кивнул он на паренька, что увязался за ним в кузницу. Он и сюда тоже увязался. — А ты Фёкла, поскольку капитан, обращайся к мне в точности так, как капитан Корн — герр Питер. Что это за флаг? — показал он на полотнище, поднятое на флагштоке.

— Для кораблей твоих, — вмешалась Софи. — Принят был при постройке пинаса "Орёл", что предназначался к плаванию по морю Каспийскому.

— Пинас "Орёл". Где он сейчас?

— Или сгнил, или сгорел — не ведаю. Это давно было, до моего рождения, — отбоярилась Софочка. — Сестрица твоя его видела, ещё ребёнком будучи. И пинас, и флаг на нём. Государь! — поспешила она сменить тему. — Отпустил бы ты "Пескаря" в поход. Задание ведь у них, каковое этим летом непременно исполнить нужно. А приборы навигаторские я тебе покажу на "Леще", когда ты на нём в Архангельск пойдёшь. Там они в точности такие же. Поработаешь с ними собственноручно, судном править станешь — тебя мигом научат.

Пётр перевёл взгляд на Лизавету, которая чуть заметно кивнула — кажется, у ребят образуется свой сигнальный язык. Вообще-то Лиззи не то, чтобы писанная красавица. Скорее няша. Но она крепкая няша, статная и силушкой не обделенная. А уж зелёный мундир сидит на ней вовсе не мешковато — да, фрейлина Уокер — Преображенка. То есть числится в Потешном войске. Надо же, сколько перемен всего за полгода!