Другие адские создания пресловутого математика поднимались над бастионами и высовывали свои клювы далеко вперед. Они несли огромные камни и груды свинца. Как только самбуки приближались, осажденные, при помощи канатов, поворачивали их вправо или влево, открывая защелку. И вот уже первый корабль разбит в щепки, а доблестные воины беспомощно барахтаются в воде…
Разумеется, римляне тоже не лыком шиты. Архимед проделал в стенах крепости сонмы крошечных отверстий на высоте человеческого роста, чтобы защитники могли, не рискуя, обстреливать неприятеля. Что ж, вот наш ответ Архимеду! Марцелл приказал покрыть корабли специальными плетенками для защиты от стрел. Но и тут его ожидал полный провал. По приказу Архимеда с городской стены опускалась железная лапа, привязанная к цепи. Машинист захватывал нос корабля, опускал вниз другой конец машины и закреплял его неподвижно. Нос задирался кверху, так корабль и оставался стоять — отвесно на корме. До той поры, пока не падал на бок и не погружался в бездну, к ужасу тех, кто на нем находился.
Да, Марцеллу пришлось тяжко. Полный крах всех надежд! Потери огромны, а осажденные глумятся над теми, кто пришел побеждать. И больше всех — этот старикашка Архимед. Похоже, он лично руководит обороной города и всем там распоряжается! Странно, что в таком бедственном положении римский полководец не потерял способности шутить. В хорошую минуту он как-то обмолвился, что Архимед угощает его корабли морской водой, а самбуки с позором прогоняет с попойки палочными ударами… Так позорно и окончилась осада Сиракуз с моря.
Аппий с сухопутным войском очутился в столь же трудном положении. Камнеметальницы и катапульты наводили на римлян ужас. Те же, кто все же решался пробиться вперед, гибли под ударами камней и бревен, падавших сверху. Лапы адских Архимедовых машин поднимали воинов в полном вооружении и с размаху кидали их оземь. Наконец и Аппий отказался от надежды взять Сиракузы приступом. Было принято решение об осаде.
«Римляне оставались под стенами города в течение 8 месяцев, но на приступ идти они уже ни разу не осмеливались. Такова чудесная сила одного человека, одного дарования, умело направленного на какое-либо дело. Вот и теперь: располагая столь значительными силами сухопутными и морскими, римляне могли бы быстро овладеть городом, если бы кто-либо изъял из крепости одного старца. Но так как этот один был среди сиракузян, то римляне не дерзали нападать на город…» (Полибий).
Осознав тщетность попыток взять город штурмом, римский флот тоже встал на якорь неподалеку. И тут — во всяком случае, так гласит легенда — Архимед превзошел сам себя. Он сконструировал большое зеркало, при помощи которого «сконцентрировал» солнечные лучи на кораблях противника и спалил их дотла. По другой версии, он раздал солдатам небольшие вогнутые зеркала — древние источники описывают конструкцию «гиперболоида» очень противоречиво. Одно очевидно: в распоряжении изобретателя находилось множество отражателей (количество солдат с начищенными до блеска щитами на стенах города исчислялось сотнями) и времени для экспериментов у него было сколько угодно. А стало быть, он действительно мог добиться эффекта «лазера» — не качеством, так количеством.
Гений Архимеда поражал его современников — но и мы изумляемся необычности творческой мысли, рождавшейся в III веке до н. э. Новатор в геометрии, арифметике, механике, гидравлике, астрономии, оптике, он был уже немолод, когда Сиракузы, втянутые во Вторую Пуническую войну, подверглись нападению римлян.
Город возник в 8 веке до н. э. под названием Сирако — «болото» (рядом действительно находилось болото). «Из топи блат вознесся» самый влиятельный и блестящий греческий полис Западного Средиземноморья. Сицилия была центром культуры и науки не меньшим, чем сама Греция. Греки сделали остров местом действия многих мифов и легенд — о прекрасной Галатее, Дафнисе и Хлое, о похищении Прозерпины… В разное время здесь жили философ Эмпедокл, поэт Феокрит, историк Диодор Сицилийский, Эсхил, Пиндар, Платон… Герои II рассудительно и спокойно правил Сиракузами 50 лет — при нем процветали науки и искусства. А юный и амбициозный Иероним взошел на трон в 215 году и почти сразу же поссорился с Римом… И вот неприятельский флот окружил город с моря, а с суши наступают войска Аппия… На многие месяцы увязнут они в сиракузском «болоте». А корабли, вспыхнув, как спички, сгорят среди бела дня, и пепел разнесут окрест ласковые средиземноморские волны…
Ни в одном из ранних рассказов о легендарной осаде нет упоминания о сожжении кораблей. Впервые оно появляется столетие спустя у греческого сатирика Лукиана. В шутливой речи по поводу открытия бани, рассуждая о важности союза теории и практики, он ставит в пример Архимеда, который «…при помощи своего искусства сжег неприятельские корабли».
Нечто похожее мы встречаем у знаменитого римского медика Галена. В сочинении «О темпераменте», описывая пожар, Гален рассказывает, что стена загорелась от жара пламени, и добавляет: «Таким же образом и Архимед поджег триремы врага зажигательными зеркалами».
Самый подробный рассказ содержится в «Истории», составленной Цецем. Он ссылается на утерянную часть «Истории» греческого автора I века до н. э. Диодора Сицилийского: «Когда римские корабли находились на расстоянии полета стрелы, Архимед стал действовать шестиугольным зеркалом, составленным из небольших четырехугольных зеркал, которые можно было двигать при помощи шарниров и металлических планок. Он установил это зеркало так, что… принятые этим зеркалом солнечные лучи, отражаясь, создавали жар, который обращал суда римлян в пепел…»
Таинственная история, о которой сохранились столь скупые сведения, многие века будоражила самые просвещенные умы. Два великих основателя геометрической оптики Иоганн Кеплер и Рене Декарт считали само существование Архимедовых зеркал чистой воды блефом. «…Зажигательное зеркало, диаметр которого меньше, чем сотая часть расстояния между ним и местом, где сосредоточиваются солнечные лучи… даже если бы оно было отшлифовано ангелом, не может… нагреть то место больше, чем лучи, излучаемые непосредственно солнцем», — пишет в своей «Диоптрике» Декарт. Простой растет показывал, что ученый прав: зеркало, способное поджечь корабль на расстоянии полусотни метров, должно быть величиной с дом!
Ровно через 110 лет после выхода «Диоптрики», в 1747 году, французский натуралист Жорж Луи Бюффон решает обжаловать его приговор. Он публикует научный трактат — «Изобретение зеркал для воспламенения предметов на больших расстояниях». «Декарт, который родился, чтобы судить Архимеда и даже превзойти его, высказался против этого случая тоном мэтра: он отрицал возможность подобного изобретения, и его мнение одержало верх над свидетельствами и верой всей античной эпохи… Противникам Декарта остается лишь одно: воспроизвести зеркала Архимеда…»
Чтобы не ошибиться с размером, Бюффон провел серию опытов над вогнутым зеркалом академии наук — диаметром около метра. С помощью бумажных кругов он установил, что для воспламенения дерева на расстоянии 80 м, зеркало должно было бы иметь около 10 м в поперечнике. Однако, произведя еще кое-какие расчеты, ученый сооружает составное зеркало с площадью в 13 раз меньше. Надежды Бюффона оправдались: его зеркало, состоявшее из 150 плоских фрагментов, легко воспламеняло дерево на расстоянии 50 м!
«…10 апреля после полудня при достаточно ярком солнце воспламенили еловую просмоленную доску на расстоянии 150 футов (49 м) при помощи всего лишь 128 зеркал: возгорание произошло совершенно внезапно, причем на всей площади очага… Для установки зеркала и совмещения всех отражений в одной точке нужно около получаса, но когда зеркало уже собрано, установлено и настроено, то им можно пользоваться в любой момент, стоит лишь отодвинуть занавеску. Описанные мною опыты были произведены публично в Саду короля на горизонтальной площадке».
Сад короля — Парижский ботанический, директором которого и был Бюффон.
Судя по всему, Бюффону был по душе вариант легенды, в котором действует гигантское подвижное зеркало. А через 2,5 столетия было проверено и другое предположение: о людях, вооруженных зеркалами. Грек Иоанн Саккас поставил на берегу моря недалеко от Афин 60 солдат с зеркалами размером примерно метр на полметра. Мишенью служила лодка, груженная смолой, дрейфующая в 50 м от берега. Когда помощникам Саккаса удалось навести «зайчики» на лодку, она задымилась и — вспыхнула!
