— Ребенок появится как только будет готов, — шутил доктор Лейнер. — Насколько я могу судить, нарушений никаких нет. Сердцебиение сильное. Предлежание головное. Роды могут наступить в любой момент.

— Но срок был уже два дня назад. Я специально двигала мебель и чистила ковер. Что-нибудь, чтобы ускорить…

— Будь только…

— Не говорите — «терпеливой». Терпение у меня уже закончилось.

Недовольная, изнывающая от жары, Мэриел сердито смотрела на вечно улыбающегося доктора.

— Все идет прекрасно, — Лейнер опять улыбнулся. — Позвони мне, когда отойдут воды.

— Хорошо. Как будто я могу позвонить кому-нибудь еще. Ладно, моя удача, если он подождет еще три дня и вы будете где-нибудь кататься на лыжах во время отпуска.

Мэриел вынесла свое тело из кабинета врача и стала ждать, когда за ней приедет Джеф на новеньком сверкающем «БМВ». Совершенно невозможно стало самой вести машину. Живот так сильно опустился, что стало тяжело дотягиваться до руля.

Казалось, мучениям не будет конца. Стоило ей только встать — начинались сильные боли в пояснице, сидеть она тоже долго не могла — судорогой сводило ноги. Лежа, Мэриел чувствовала себя выброшенным на берег китом и ребенок болезненно давил на диафрагму. Смена одного положения другим стала ее образом жизни, а чувство комфорта сохранилось только в памяти.

Джеф опаздывал и Мэриел бьиа готова его прибить, лишь он появится. Наконец, подъехал автомобиль. Она сердито взглянула на вытянутое лицо своего бывшего мужа и села в «эту ужасную зеленую машину». Мэриел явно была не в духе — ее раздражал даже запах новых кожаных сидений.

— Лучше сразу придумай подходящее извинение, — посоветовала она, не желая любезничать с ним.

Джеф внимательно посмотрел на нее и спокойно ответил:

— Что ж, я скажу тебе. Ретинг Бернсайд скончался.

— Нет, — ее личные неприятности отошли в сторону. — Когда? Как это случилось?

— Нам позвонили двадцать минут назад, поэтому я задержался. Он умер спокойно. Во сне. Позавчера.

— Спасибо тебе, Господи, за то, что ты послал ему такую легкую смерть, — медленно произнесла Мэриел. Она думала о добром старом адвокате, вспомнила его причудливые брови. Он так живо откликался на ее трудности… Ей стало грустно.

— Не могу поверить, что его нет, — вздохнула она. — Мы забываем, как хрупка жизнь.

— Похороны завтра. Подробности у меня в офисе, — тихо сказал Джеф.

С утра Мериэл, первым делом, позвонила в Лондон, чтобы заказать цветы для похорон Ретига Бернсайда и написала письмо с соболезнованиями миссис Гибс.

Другая новость Джефа вытекала из первой. Со смертью адвоката дело о налогах несомненно примет очень сложный оборот. Оценка золота еще не завершилась, и без вмешательства Бернсайда, по всей вероятности, она окажется много большей.

Это известие заставило Мэриел позвонить Бари Куперу. Он отменил свои дела, чтобы на следующий день встретится с ней в четыре часа. Выслушав с изумлением рассказ о находке и последующей потере наследства, адвокат задал один или два вопроса и дал положительную оценку работы Бернсайда по этому делу. Купер согласился обдумать ситуацию, но предупредил, что не видит возможности что-то существенно изменить.

— Полагаю, вы знаете, что я разведена, — спросила она.

— Да, Томас упоминал об этом, — осторожно ответил он.

— Полагаю, что англичане будут преследовать меня в судебном порядке как опекуна, когда родится ребенок. Но если я выйду замуж, будет ли мой муж тоже отвечать за уплату?

— Нет. Конечно, нет. Если мужчина, о котором идет речь, беспокоится по этому поводу, я подготовлю брачное соглашение, учитывая этот пункт. Совершенно ясно, что это ваш личный долг и об этом не должно быть никаких упоминаний в брачном контракте, если только ваш будущий муж по собственной инициативе не возьмет ваш долг на себя. Вы собираетесь скоро выйти замуж?

— Мне приходится принимать во внимание ребенка, — уклончиво ответила Мэриел.

— Конечно, — адвокат не стал развивать эту тему. Вечером она рассказала Джефу о состоявшейся встрече.

— Бари Купер, — воскликнул он с восхищением. Сразу чувствовалась оценка одного юриста другим. — Как тебе удалось встретиться с ним? Это самый лучший юридический ум в городе. Говорят, что у него большое влияние. Ты забралась на самую верхушку.

— Он говорит, что возможно мне придется платить. Но он посмотрит, что можно сделать.

— Если кто-нибудь и сможет разобраться в этом, так только Купер. Ты правильно сделала, что встретилась с ним, — он покачал головой и вздохнул. — Проклятье. Если даже он говорит, что нужно будет платить, то я не знаю…

Внезапно Мэриел почувствовала резкую боль внизу живота и все рассуждения о налогах мгновенно улетучились. Весь вечер она просидела как на иголках, прислушиваясь к себе и пытаясь уловить хотя бы слабый признак того, что Бойс собирается появиться на свет. Но к ночи боль прошла и Мэриел легла спать. Следующие два дня тоже прошли спокойно и Мэриел решила, что это была ложная тревога.

Мэриел устала ждать. Чрезвычайно устала. Она сняла трубку и узнала, что Дана все еще в больнице. Уже собираясь вызвать такси, Мэриел опять почувствовала резкую боль. Через несколько минут резь исчезла. Но когда спустя два часа живот опять заболел, Мэриел поняла, что роды начинаются.

Она предупредила доктора Лейнера, потом позвонила Розе, Ширли и Джефу и поведала им эту новость. Мэриел была больше возбуждена, чем напугана и вся горела от нетерпения. Как бы медленно это не тянулось, но, наконец, роды начались, и сейчас все было делом времени. Скоро она увидит человека, сделавшего ее жизнь таким удивительным адом в последние несколько недель.

Боль становилась все сильней, но Мэриел была счастлива. Счастлива тем, что этот день, наконец, настал. Живот ныл не переставая и, чтобы как-то отвлечься, она бродила по дому, обхватив руками живот.

В пять часов воды отошли и доктор Лейнер отдал Джефу распоряжение везти Мэриел в больницу.

Казалось, эта боль будет длиться вечно, но проходила минута и схватка отпускала ее тело. Каждый раз Мэриел думала, что больше не выдержит, но через десять минут все повторялось сначала. И так час за часом.

Ежедневные тренировки с Розой и Ширли теперь казались бессмысленными. Но вот странность — в короткие передышки Мэриел поняла: больше всех ей помогает держаться Джеф. Его лицо было спрятано под нелепо" маской. Но голос она могла слышать. Словно опытный инстуктор, этот голос заставлял ее слушать самою себя, он поддерживал нужный ритм, помогал сосредоточиться на командах, которые отдавало ее тело.

Около десяти часов Мэриел позволила ввести болеутоляющее средство. Ее мучил только один вопрос: когда же эта боль кончится? Больше ни о чем она не могла думать. Сначала Мэриел пыталась стонать, чтобы хоть так уменьшить боль. Но потом почувствовала, что даже слабые стоны забирают у ее силы и поняла — нужно молчать и терпеть. Ведь не будет же боль длиться бесконечно… Скоро…

Джеф, Роза и Ширли по очереди дежурили в родовом кабинете. И в две минуты после полуночи Мэриел родила красивого крепкого, семи футов и шести унций, Бойса Джеймсона Мак Клири.

— Мальчик, — спокойно произнес доктор Лейнер. Очистив носик и ротик младенца, убедившись, что он хорошо дышит, врач положил его на грудь матери.

Уставшая и счастливая Мэриел взглянула на голенького сына, на черные волосики, обрамляющие его головку, и расплакалась.

Чем бы теперь ни занимался Томас Сексон, куда бы он ни отправлялся, вопрос об отце ребенка Мэриел постоянно преследовал его. Возвращался ли он вечером домой, бранился ли с Алисой, отдыхал ли в перерыве между сложными съемками, мысли внезапно рассеивались и червь сомнений глодал его душу: «Чей же это ребенок? Мой?» Этот вопрос не из тех, которые можно задавать женщине перед родами. В тысячный раз Томас начинал высчитывать сроки. Определенно получалось, что он мог быть отцом. Эта догадка приводила Сексона в радостное возбуждение. Все начинало ему удаваться, профессиональные проблемы решались легко, как школьные задачки. И так до тех пор, пока другая мысль не настигала Тома: «Ведь Джеф вполне мог иметь все шансы на отцовство? Так чей же? Его или мой?»