В этот момент за спиной отчётливо послышались шаги и шуршание дамских юбок.

«Воскресла!» – была первая мысль.

«На тот свет с собой утащит!» – сразу же последовала за ней вторая.

Миша тут же понял, что не хочет на тот свет и вскочил на ноги, готовый к обороне. Но перед ним оказалась отнюдь не покойница, а вполне живая женщина с гладкой кожей и в чистой одежде. Утерев слёзы и присмотревшись, Миша узнал Веру Николаевну – ту нигилистку, которую он имел глупость спасти от пожара.

– Михаил! – Выдохнула она. – Наконец-то я нашла вас! Вы и представить не можете, как мы корили себя за то, что всё-таки отпустили вас с Егором в Петербург! Думали уже, что навсегда потеряли вас из виду! Слава Богу, мне пришло на ум, что вы можете прийти на могилу матери...

Она сделала шаг к Михаилу, раскрыв объятия, но тот поспешил отступить назад и скрестить руки на груди.

– Да прекратите! Вам ли Бога поминать?! И как не стыдно?!

– О чём вы? – Удивилась нигилистка.

– Ах, «о чём»?! Снова будете лгать мне?! Здесь, стоя на могиле моей бедной мамы, снова будете говорить мне на голубом глазу, будто ваша организация непричастна к её убийству? Это кто-то другой, да? Не вы, да?!

На лице Веры Николаевны изобразился ужас:

– Михаил... Вы нужны нам... Нет, вы нужны России! Прошу вас, давайте оставим этот вопрос до лучших времён! Народу представился один на тысячу лет шанс заиметь царя-рабочего, а вы...

– А я у вас ещё раз спрашиваю: вы ведь мать убили?! Это вы, энемы! И вы врали мне!!!

– Это всё было ради народа... страны! Михаил! Ведь вы бы не стали иметь с нами дела, если бы мы признались!

– Конечно, не стал бы! И дальше не буду! Полицию вызову!

– А как же народ, Михаил? А как же восьмичасовой рабочий день? Всё, о чём мы с вами говорили...

– Было ложью.

– О, нет! Ложь была только в том, к какой организации принадлежал человек, бросивший бомбу в Синюгина! Но неужели вы думаете, что мы могли предугадать, что рядом с ним окажется ваша мама?! О, если бы мы знали...

– Мне не важно, – ответил Коржов.

– Отомстите нам, если хотите! Отомстите всей организации, но позже! Рабочие ждут вас на царство! Чем они-то перед вами провинились? Всё, чего хотят энемы, – обеспечить народное благо! Используйте нашу помощь, чтоб это сделать, спасите народ русский от вечного угнетения! А уж дальше отомстите – хоть всем нам!

– Что ж это вы, Вера Николаевна, всем скопом отомстить-то предлагаете? – Послышался внезапно голос справа.

Михаил и нигилистка, застигнутые врасплох, разом повернулись и увидели выходящего из-за толстого дерева Венедикта. Он был вновь в полосатом костюме, с руками в карманах.

– Что ж вы главного не скажете-то, а? – Продолжил он. – Что вы убили? Это ж вы самолично в том поезде были и бросили свёрток!

Глаза Веры Николаевны вспыхнули гневом и ужасом.

– Это правда? – Обратился к ней Коржов. – Это вы? Лично?

– Правда-правда, – поспешил ответить Венедикт вместо её.

– В газетах писали, Егор, – с сомнением произнёс Михаил.

– Он решил взять на себя вину, раз уж всё равно попался в лапы полиции. Но на Клейнмихельской его не было. Была Вера Николаевна со свёртком и ещё несколько человек из организации, которые закрывали её от глаз других пассажиров, создавали толкучку, выдумывали мнимых подозреваемых и, в общем, сбивали всех с толку. Ловкий план, а?

– Венедикт!

– Что, Вера Николаевна? Боитесь, что не все ваши заслуги перечислю? Да не бойтесь! Вы ж не только исполнитель, вы и автор плана этого! Покушение-из-поезда! Красиво, да? Метальщик сохраняется живым и на свободе, вот только на работниц, которые в это время идут на станцию, всем почему-то оказалось плевать!

– Венедикт... – Растерянно и возмущённо произнесла Вера Николаевна. – Зачем вы здесь вообще? И что вы делаете?! Зачем всё это?.. Неужто вы нам мстите за то, что мы с вами пока не связались?..

Мстить за то, что организация не связалась с ним, Венедикт, разумеется, не собирался: теперь у него были дела и поинтереснее. На кладбище они с Федей попеременно дежурили уже третьи сутки, с подачи Нечаева рассудив, что могила матери это место, у которого Коржов просто обязан появиться в скором времени. И ведь надо же было такому случиться, что именно в ночь, когда зверь наконец-то явился в свою ловушку, здесь же оказалась ещё Вера Николаевна. Всё остальное было чистейшей импровизацией Венедикта: ему тут же пришло в голову, как блестяще можно использовать бывшую однопартийку, чтобы добиться искомого — расположить Михаила.

– Месть? – Ответил Венедикт. – Нет! Это мелко! Я таким не увлекаюсь! Я, Вера Николаевна, просто решил заняться восстановлением справедливости! Для того и выслеживал вас тут, на кладбище!

– Справедливости?!.. О чём вы?..

– А о том, к примеру, что всё время, что я был в организации, меня принуждали заниматься всякой дрянью: часами изображать из себя лоточника, выслеживая выезд Синюгина, хранить динамит, возить через финляндскую границу серную кислоту, разбрасывать всякие сомнительные листовки... однажды вы даже чуть не заставили меня стать убийцей! И за это — ни малейшей благодарности! Вы уверяли, что я творю всё это якобы ради народа! Но недавно я узнал, что вы действовали по заказу англичан!

Эта чушь про англичан слетела с языка у Венедикта как-то сама собой, по порыве сочинительства, неожиданно даже для него самого. Кажется, она была вдохновлена распространяемыми сейчас повсеместно слухами, что якобы именно подданные Виктории стоят за забастовками в столице.

– Венедикт! Вы бредите?!

Он сам точно так же ответил бы любому, от кого услыхал бы подобную ахинею. Но, судя по лицу Михаила, ему эти речи пришлись по душе. Да-да, это, кажется было как раз в его духе! Припомнив их беседу во время полёта на велодирижабле, Венедикт ещё добавил:

– И поляков!

– Это вас кто-то нанял, безумец! – Воскликнула Вера. – Вы, что, поступили в Охранку?! На кой чёрт вам очернять меня, когда вы сами выступали запасным метальщиком в деле Синюгина?!

– Но я не бросил! – С гордостью ответил Венедикт. – Я не бросил, хоть и был одурманен вашими кружковскими россказнями! Увидев, как работницы идут через дорогу, я сразу же понял, что ни за что не совершу взрыва там, где они могут пострадать! А когда вы из поезда совершили ваше ужасное злодеяние, и когда моему взору открылась картина пожарища со стенающими вокруг него ни в чём не повинными ранеными пролетарками, до меня дошло, что ваша компания это бандиты, шпионы! Никакие не защитники народа! Абсолютно!

– Да вы провокатор! Предатель! Всё с вами понятно...

С этими словами Вера Николаевна вытащила браунинг и направила его на Венедикта.

Он знал это оружие. Много раз видал его вблизи. Был в курсе, что Вера Николаевна никогда с ним не расстаётся. Уповал на него, когда к ним без приглашения заявилась соседка, которая чуть было не увидела то, что не предназначено для её глаз. Был свидетелем того, как три жандарма друг за дружкой отправились в ад, к Бенкендорфу, благодаря этому оружию.

И теперь оно смотрело на него.

Среди тёмного кладбища, среди места, где лежат останки тех, кто ушёл в небытие, на него смотрело дуло, похожее на туннель, ведущий туда же – в тёмную, пустую бесконечность.

– Вы всегда знали, что мы не церемонимся с предателями. Странно, что вы не восприняли это всерьёз, – произнесла Вера Николаевна, целясь Венедикту прямо в голову.

Он услышал, как она взводит курок.

Неужели и правда сейчас всё закончится?! Глупо, бессмысленно, бестолково...

Нет-нет! Он не дастся!

– Вы продажная тварь... Вы отброс человечества...

– Нет! Это вы!

С этими словами Венедикт выхватил из одного из карманов маленький револьвер и, не думая, выстрелил в Веру. Несколько минут назад, затевая скандал с ней, он ещё не предполагал такого финала. Но сейчас вся история, вся драматургия момента логически вывела именно к этому. Вознамерившись изобразить из себя мстителя за мать Михаила в его глазах, Венедикт был принуждён идти в этом до самого конца... Да и жить он хотел, как ни стыдно признаться.