С крыши не доносилось ни звука. Заснул он там, что ли? Я уже собирался повторить сказанное, когда услышал его неразборчивый шепот.

Говорите громче, я вас не слышу! – почти крикнул я.

– Возле вашей левой ноги.

– Возле левой?.. Ага, теперь и я вижу.

Почти у самого носка моего левого сапога была ямка. Маленькая, дюйма три в диаметре. Я полез в карман и достал блестящий белый камешек. Утром я насобирал их на берегу, сам пока еще не зная, зачем это делаю. Я пометил ямку и отошел.

– Сейчас вы, кадет По, исполняете роль… Бога, который отчетливо видит с высоты недоступное смертным очам. Сомневаюсь, что я бы сумел сам отыскать эту крохотную ямку. А теперь приглядитесь хорошенько – не окажутся ли в траве еще такие же ямки или впадинки. Скорее всего, они будут схожи с этой по виду и размеру.

Задание оказалось не из легких. Минут пять мой помощник приноравливался к наблюдению. Наконец дело сдвинулось. Я послушно следовал его указаниям, отмечая камешком очередную ямку. Несколько раз По говорил, что ошибся, заставляя меня нагибаться и убирать камешек. Вопреки моим настоятельным просьбам говорить громче, парень продолжал изъясняться шепотом. На все это тратилось драгоценное время.

После нескольких удачно найденных мест По снова замолчал, а затем вдруг указал на место, лежащее вне обозначенного ему круга.

– Вы не ошиблись? Вы заставляете меня удалиться на целых три ярда в сторону от места преступления.

Однако По настаивал, чтобы я отметил ту ямку. Я не стал с ним спорить. Следующее место вновь оказалось в стороне. Запас камешков в моем кармане таял, а круг поисков расползался. Меня стала одолевать досада. Может, я зря загнал парня на крышу и устроил весь этот спектакль с поисками?

Что-нибудь еще нашли? – устало спросил я По.

Парень замотал головой, продолжая всматриваться в траву.

Только через полчаса мой помощник объявил, что обнаружил еще одну ямку. Не знаю почему, но мне было никак ее не увидеть. «Три шага к северу… пять шагов к востоку… простите, мистер Лэндор, шесть шагов… вы опять прошли мимо… да не сюда… вон там!» Его шепот звенел надо мной, словно назойливый комар. Наконец я нашел-таки проклятую ямку и опустил в нее камешек.

– Спасибо, кадет По! Спускайтесь вниз, – сказал я, сам радуясь окончанию этого утомительного занятия.

По торопливо спустился, прыгнув с шестифутовой высоты в траву. Едва приземлившись, он снова ретировался в темноту и холод ледника.

– Вы как-то говорили мне, что характер надругательства над телом Фрая заставил вас вспомнить строчки из Библии. Знаете, кадет По, я склоняюсь к той же мысли. Нет, я не пытался искать в Библии какие-то подтверждения. Но мне никак не отделаться от мысли, что все случившееся с телом Фрая уж больно попахивает… религией.

По замахал руками (я видел лишь их силуэты).

– Не торопитесь мне возражать. Думаю, вы вскоре со мной согласитесь. Давайте рассуждать вместе… Два года назад кадет Фрай связался с «дурной компанией». В результате он стал членом молитвенной команды. Рассуждаем дальше. О ком подумал полковник Тайер, увидев изуродованное тело Фрая? О религиозном фанатике. Теперь попробуем и мы взять религиозные мотивы в качестве отправной точки. А не наведут ли они нас на причины убийства? Вдруг над Фраем собирались совершить какой-то ритуал? Ритуалы, как известно, всегда обставляются определенными предметами: камнями, свечами или еще чем-то. И размещают их не как попало, а тоже определенным образом.

В сумраке виднелся силуэт По. Он стоял, сложив руки. Совсем как священник.

– Итак: если над телом убитого действительно был совершен какой-то ритуал, обставленный соответствующими предметами, злоумышленник… или назовем его исполнителем ритуала… по окончании ритуала сразу же должен был их убрать. Зачем оставлять улики, правда? Но остались следы от ритуальных предметов. Их удалить гораздо сложнее, особенно когда времени в обрез. Того и гляди, сюда явится поисковый отряд. А у злоумышленника в руках – изъятое сердце Фрая. Естественно, он сумел забрать лишь ритуальные предметы. Засыпать ямки и распрямлять стебельки травы у него уже не было времени.

Белые камешки среди пожухлой травы выглядели совсем как надгробья где-нибудь на деревенском кладбище.

Я вынул записную книжку и карандаш. Двигаясь от камешка к камешку, я измерял шагами расстояние, ставя на бумаге точки. Их набралось около двух десятков.

– И что вы нашли? – прошептал По из недр ледника.

Любопытство выгнало его наружу. Только передав парню листок, я вдруг увидел весь узор этих точек.

– Здесь круг, – сказал По.

Это действительно был круг диаметром не менее десяти футов. Такого пространства хватило бы на полдюжины тел.

По склонился над листком.

– Но внутри круга тоже есть какой-то узор. Правда, мне его ни с чем знакомым не увязать.

Мы оба вглядывались в листок, пытаясь найти связь между внешними и внутренними точками. Бесполезно. Точки словно играли с нами в какую-то дьявольскую игру. Не знаю, что виделось По; мне же начало казаться, что они… разбегаются прочь с бумаги. Оторвавшись от листка, я перевел взгляд на камешки.

– Тут может быть только одна причина, – пробормотал я.

– Какая? – спросил По.

– Если мы пропустили несколько точек на окружности… готов держать пари, мы с таким же успехом могли пропустить и точки внутри круга. Давайте-ка посмотрим…

Я положил листок на твердый переплет записной книжки и стал соединять линиями ближайшие точки. Я не очень сознавал, зачем это делаю, пока не услышал произнесенное моим помощником:

– Треугольник.

– Верно, – согласился я. – Скорее всего, тело Лероя Фрая лежало внутри треугольника. А злоумышленник находился… Где он мог находиться?

Много лет назад я расследовал обстоятельства гибели одного кузнеца (должно быть, на оплату моих усилий пошли все скромные сбережения нескольких поколений этой семьи). Его убили дубиной. Мало того, на лбу осталось красноватое вздутие – след раскаленной лошадиной подковы. Я долго не мог понять, зачем убийца еще и поиздевался над мертвецом, клеймив ему лоб. Помню, я водил рукой по этому вздутию и видел… нет, правильнее сказать, представлял убийцу стоящим у двери с дымящейся подковой в руке. В его глазах читалась ярость вперемешку со страхом и еще… некоторая робость, словно он сомневался, что достоин внимания полицейского чина. Когда же мы схватили настоящего убийцу, он оказался совсем не таким, каким я его себе представлял. Однако выражение глаз… оно полностью совпало. И это выражение сохранялось до самой последней минуты, пока петля не затянулась на его шее.

После того случая я стал верить в правдивость мысленных образов. Но сейчас в моих мыслях не всплыл ни один образ. Стоило мне увидеть чье-то лицо, как оно тут же меняло очертания, множилось, а потом пропадало.

– Ну что, не напрасно я гонял вас на крышу, – сказал я По. – Еще раз спасибо за помощь. А теперь вам самое время идти готовиться к параду, а меня ждет капитан Хичкок, так что я…

Повернувшись, я увидел моего помощника стоящим на коленях в траве. Опустив голову, он что-то бормотал. Правильнее сказать, мычал.

– Что это вы разглядываете, кадет По?

– Я их увидел еще с крыши, – ответил он. – Они не вписывались в общую картину, и потому я вам не…

Он опять замычал что-то нечленораздельное.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Подпалины… Следы пламени! – воскликнул он. – Дайте мне вашу книжку.

Вырвав оттуда листок, По уложил его прямо на траву и стал заполнять бумагу быстрыми косыми штрихами. Казалось, они покроют листок целиком. Но затем он поднял листок и, пользуясь неярким солнцем, взглянул на просвет. Я тоже взглянул. Увиденное напоминало рисунок, сделанный пальцем на запотевшем оконном стекле.