— Горячую купальню и подогретый пирог, что нам с собой положил наставник. — сказал я.

— Точно, брат. Ты, как всегда, прав. Ты разогреваешь поесть, а я займусь купальнями?

— Давай. — ответил я и зайдя в зал, поставил сверток на стол, а сам пошел мыть руки. Затем, я развел огонь для готовки пищи и для нагрева камней. После, положив на сковороду пирог, накрыл его крышкой и стал разогревать на медленном огне. Закончив с пирогом, я принялся за разогрев супа и поставил кипятиться воду, чтобы заварить цвар. К тому времени, как у меня все было готово, Лихт тоже закончил. Он натаскал воды в купальни и сложил в них разогретые камни. Те, в свою очередь, нагрели воду.

Кто бы знал, какое удовольствие нам доставляет простое мытье тела. Во время охоты и после вот таких вот боев, мы возвращаемся уставшими, испачкавшимися в чужой крови и потрохах, и жутко воняющими. Но возможность помыться в горячей воде с мылом, а потом и просто полежать в купальне с травами, которые мы сами собираем, доставляет неописуемое блаженство. Травы мы собираем в тех редких местах в горах, где они растут. Куда стекает вода от конденсата каждые вечер и утро и где есть почва, а не просто голый камень. И уж совсем редко, нам выпадает вот такой вот пир. Когда наставник готовит для нас пирог или суп. А сегодня у нас и пирог и суп. Мы знаем, что он тоже старается не выделяться, в плане заработка, чтобы не подставить нас с Лихтом и поэтому, позволить себе мясной пирог, означает, что самому придется дня три питаться кашами или еще, чем похуже.

— Возьмите, господин. — подал я с поклоном Лихту кусок пирога.

— Вкуфнотифя-а-а. — протянул Лихт, откусив большой кусок. — Что там с цваром?

— Уже заварился. Сейчас принесу.

Я встал, подошел к столу, положил пирог на глиняную тарелку и открыл заварник. Оттуда пахнуло свежезаваренными травами. Я налил в кружку цвара и, перекинув через руку полотенце, пошел к Лихту.

— Ваш цвар, господин. — сказал я и поклонился. Лихт сел и взял у меня с подноса кружку. Я еще раз поклонился и удалился.

Мы не дурачились, так мы старались тренироваться любую свободную ридку. И не важно, какие это буду тренировки. Этикет, бой или танцы. Мы приучали свое тело к правильным движениям, а свой язык правильно говорить. И именно поэтому, та красивая девушка и засмеялась. Потому, что выглядел я оборванцем, а поклонился, как дворянин. И сделал это безупречно.

— Вот ради таких моментов и стоит жить. — сказал Лихт. — Как же хорошо.

— Не только ради таких… — сказал я, вспоминая ту девушку.

— Ты о своей дворяночке? Вот, станешь дворянином и будет у тебя таких красоток, мама не горюй…

— О своей???!!! — удивился я. — Скажешь, тоже. Она меня и забыла уже, небось. И таких больше нет. Видел бы ты, брат, ее улыбку… Тоже влюбился бы. Ты не представляешь, она настоящий ангел. Такой, как она больше нет нигде. И я понимаю, что стань я хоть бароном, хоть графом, она мне все равно не достанется. За ней, наверняка, короли толпами бегают. Куда уж мне.

— А ты не сдавайся. Я верю, что мы сможем и справимся. Помнишь, что наставник говорил. Поставил себе цель и иди к ней, не сомневайся. Сомнения можно допускать только, когда цель себе ставишь.

— Ну, так я и не ставил себе цели добиться руки этой красавицы. Моя цель дворянство. — возразил я.

— А пусть целью у тебя будет эта красавица. А дворянство так, промежуточный этап. Чисто для достижения основной цели.

— А так можно? — удивился я.

— Конечно, можно. Нам с тобой многое можно. Мы с тобой со всем справимся. Главное, оставаться людьми, а не тварями вроде этих бандитов с соседних трущоб.

— А действительно. Почему бы и нет. Главное, успеть до того, как она выйдет замуж.

— Вот, это правильно. Мы успеем, ты не переживай, брат. Вот тебе стукнет двадцать циклов и мы с тобой рванем к портальной заставе. Проявим там себя, получим документы и подадимся за подвигами. Будем с темными биться. О наших подвигах доложат королю и он сделает нас дворянами.

— А, как же святая инквизиция? Без ее одобрения нам не дадут дворянства.

— А ты думаешь, что патриарх будет возражать если узнает, сколько мы темных положили? Мы же не скелетов с тобой валить будем, а сплошь личей да мастеров разных.

— И то верно. — присоединился к мечтаниям брата я.

— Вот тогда ты и сможешь посвататься к той красотке. Мы успеем. Мы все успеем брат. Нам бы только не попасть в черный список.

— Ну, не зря же мы себе во всем отказываем и живем подальше от остальных. Не попадем. Что-то вода остывать стала. Не подкинешь камней?

— Сию ридку, господин. — отозвался Лихт, подбежал к моей купальне, достал оттуда несколько камней, сложенных в специальной нише в ногах и положил туда горячие камни с костра. Затем, аккуратно размешал воду и она вновь стала теплой.

— Довольно. — сказал я.

— Желаете еще чего-нибудь господин? — спросил Лихт, поклонившись.

— Нет. Можешь быть свободен. И позови там девок, чтобы скрасили мой досуг.

— Только дургАнов могу позвать, чтобы они тебе член откусили… Девок ему позови. — заржал Лихт и я рассмеялся вместе с ним.

Королевство Аория. Город Семерион.

До обеда Джон отсыпался. Парней он снабдил едой и отправил в пустыню. Дома они вместе прибрались. Очередного нападения так скоро ожидать не стоит. Так, что было время отоспаться. Одевшись, он направился прямиком на рынок и подошел к одному из попрошаек. Кинул ему медяк и сказал:

— Скажи своему начальству, что я желаю угостить их горячей кружкой цвара с лепешкой вон в той забегаловке. Жду их ровно через хорт. (Примечание. Хорт — единица измерения времени. Один хорт — равен одному часу.) После чего, Джон развернулся и, не обращая внимания на уверения попрошайки, ушел.

Ровно через хорт, в забегаловку, где уже находился Джон, зашла старушка, опираясь на палочку. Старушка выглядела не лучше попрошайки к которому подходил наставник. Вся в лохмотьях, оборвана, от нее разило то ли чем-то протухшим, то ли это она сама уже стухла от старости. Но вот кое-что ее все же выдавало. Слишком бодро та старушка двигалась. Четкие выверенные движения, с минимумом затраченной на них энергии. И палка ее была явно не для опоры.

Старушка подошла к Джону и, не спрашивая разрешения, села за его стол.

— Ты искал меня? — спросила старушка.

Джон тоже молча налил в пустую кружку цвара, пододвинул ее к старушке и к ней же пододвинул тарелку с лепешкой. Старушка от угощения отказываться не стала и с удовольствием стала уминать лепешку, запивая горячим цваром.

— Я хочу вам отдать кое-что. — сказал Джон и поднял руку. Один из беспризорных пареньков поставил на стол перед ними коробку.

Старушка прекрасно знала, что в коробке. Она поняла это, когда пацаненок тащил ее и в ней, что-то брякнуло.

— Что ты хочешь за это? — спросила старушка, продолжая наслаждаться горячим цваром.

— Я хочу, чтобы вы не вмешивались седмицу.

— Слишком, дорогая цена. Мы всегда заботились о нашей репутации.

— О репутации заботятся живые. Вы же потеряете еще бойцов, если не примете мое предложение. Даже если вы и сможете меня убить, но заказ того явно не стоит. Вы уже в убытках. Уверен, что те, кто вас нанял, наскребли последнее, что у них было. И сейчас ваша гильдия уже лишились шестерых бойцов. А я не буду стоять и смотреть, как вы меня убиваете. Соответственно вы потеряете еще не одного бойца. И денег с заказчика больше вы не получите. У них их просто нет. Я же, предлагаю вам не вмешиваться. Я сам уберу тех, кто не однократно пытался меня убить. И испортить вам репутацию будет некому. Вряд ли кто-то, кроме их главаря в курсе, что он вас нанял. А мои люди не разбираются в кланах убийц. Они и не смогут сказать, кто был в моем доме.

— А ты, значит, разбираешься? — спросила старушка, перестав жевать.

— Есть опыт, сталкивался. — ответил Джон.

— Если за семь кругов, ты не разберешься с заказчиком, то мы убьем и тебя и его. За коробкой скоро придут.