Вечером накануне отъезда семьи Брана Богданича, я сидел за небольшим столиком в своей комнате и растерянно смотрел на переданную им кипу бумаг. Когда тётка Ружана обещала подумать над тем, как обезопасить меня от возможных претензий со стороны некоторых недобросовестных конструкторов, я и предположить не мог, что всё может оказаться так просто и... естественно. Всего-то и нужно подать заявку на регистрацию патента моего маленького изобретения в соответствующий реестр. Именно образцы необходимых документов я сейчас и рассматривал с несколько ошарашенным видом.

Как объяснил Бран Богданич, идея этого действа проста как пять копеек. Получив, так называемый, "номерной" или, проще говоря, анонимный патент на свою разработку, я, как автор, возлагаю права по распространению изобретения и контролю его законного использования на государственное патентное бюро. А оно, в свою очередь, обязуется ежемесячно переводить на мой казначейский счёт десять процентов от сумм, получаемых от продаж привилегий на разработку. Мало? Может быть. Зато, во-первых, безопасно, моё имя в этом случае нигде не светится, его не будет даже в базе данных патентного бюро, там останется лишь, собственно, номер патента и сопоставленный с ним код личного счёта в казначействе. Вообще, этот код даже мне самому неизвестен, хотя он и прошит в идентификационной карте, заменяющей здесь паспорт и многие другие документы. Во-вторых, нет никакой мороки с самостоятельной продажей лицензий, привилегий и прочей мути, за которые, может быть удастся, а может и нет, выручить больше средств, даже при помощи серьёзных, а значит, дорогих по определению юристов. Да и потеря времени на всяческие встречи-переговоры-подписания-удостоверения, тоже не радует, а патентное бюро, при совершении тех же сделок, легко обойдётся без моего присутствия вовсе. В общем, как ни крути, это лучший вариант, и я очень благодарен Бийским за то, что они его нашли и предложили. Ружана Немировна сдержала своё слово.

С таким раскладом, мне даже возможный интерес конструкторов ничем не грозит. Где взял конструкт? Купил в патентном бюро. Не верите? Вот номер патента, вот сумма. Нужно? Покупайте сами, а от меня отстаньте. Не нужно? И лучше бы автор этого воздействия подох во младенчестве? Увы и ах, ничем помочь не могу, но попробуйте уговорить представителей бюро закрыть патент. Невозможно? А я здесь причём?

Вот так и получилось, что на следующий день, уезжая в Хольмгард, семья Брана Богданича увозила с собой папку со всеми необходимыми документами на выдачу номерного патента по разработке "трёхуровнего повторяющего ментального конструкта типа "Ментор" и, собственно, сам образец такого воздействия, привязанный всё той же незаменимой "присоской" к самому Брану Богданичу, без всяких условий взявшему на себя труд по оформлению моего патента.

- Начинаешь зарабатывать деньги, а, Ероха? - Усмехнулся в усы дед Богдан, когда машина Бийских скрылась вдали, и мы, наконец, заперли въездные ворота.

- Окстись, старый! - Неожиданно вступила тётка Ружана, поднимавшаяся на крыльцо дома. - В шкатулке, уже, считай, сотня рублей им заработанная лежит.

- Баловство! - Отмахнулся тот. - Детская подработка. Диковинка приестся, кончатся покупатели в гимназии, и что дальше? А вот патент, это уже серьёзно. Это, старая, ЗАДЕЛ! Настоящий задел на будущее

- Патент, задел... Главное, имя себе сделать, а твои выдумки, чушь и глу... стоп. Как-как ты меня назвал, пенёк облезлый?! - Прищурилась Ружана Немировна, и в её руке невесть откуда возникла тяжёлая скалка.

- Эм-м, ну, я пойду, мне на тренировку пора... - Заметив, как окутался щитами дед Богдан, пробормотал я, отступая на пару шагов назад. Ну вот не горю я желанием стать свидетелем очередной разборки между Бийскими. Пусть они редко вот так пар спускают, на моей памяти, это всего второй раз за полгода! Но легче от этого не становится.

А потасовка двух вохвов и, как я подозреваю, волхвов очень неслабых, это, знаете ли, серьёзно. От их столкновения ментал бурлит, земля дрожит и погода портится... сильно, вплоть до шторма. Да и под горячую руку попасть, дело нехитрое и крайне болезненное, если не для тела, то для самолюбия, точно. Трое суток отлёживаться, после того как по заднице прилетело неверно запущенной сковородой, это обидно. По мне так уж лучше под Перунову длань от деда Богдана угодить, после неё мысли о собственной ущербности как-то не беспокоят. Впрочем, какие мысли в бессознательном-то состоянии? А с "дружеским огнём" у старших Бийских проблем нет. Всем отвалят, только подходи.

В общем, пока в ход не пошла тяжёлая артиллерия, я решил ретироваться куда-нибудь подальше. Взгляд упал на стоящую под навесом летягу и уже через несколько секунд, подняв её в воздух, я вылетел со двора, на ходу поднимая воздушный щит от набегающего потока воздуха и... пару боевых, на всякий случай. Чёрт его знает, чем эти сумасшедшие могут шибануть на движение...

На хутор я вернулся только поздно вечером. Полюбовался на разруху во дворе, разнесённую поленницу, висящие на одной петле ворота, выбитые чьим-то могучим ударом и, плюнув, пошёл ужинать. Завтра, всё завтра.

Бывало, дед Богдан и тётка Ружана скандалили, но ураган проходил, и уже на следующий день в доме вновь было ясно и солнечно. Но не в этот раз. Такой долгой ссоры я не видел ни разу больше чем за полгода жизни на хуторе Бийских. И, пожалуй, впервые с тех пор, как принял их заботу, я был рад любой возможности провести день подальше от дома, ещё недавно казавшегося таким уютным. Нет, Бийские не кричали друг на друга и больше не пытались устроить побоище, но между собой они почти не разговаривали, а тон их бесед промораживал насквозь. Предельно вежливо... и отстранённо.

Дошло до того, что я связался с Браном Богданичем, в надежде, что хоть он сможет вернуть мир и спокойствие в дом родителей. Тщетно. Бран что-то бурчал, мялся, но, к моему сожалению, встревать в разборки матери и отца не стал. А ещё, у меня возникло ощущение, что он, если не знает, то, совершенно точно, догадывается о причине их ссоры, но и на эту тему Бран Богданич предпочёл отмолчаться. Поверить же в то, что поводом для противостояния послужили слова: "старая" и "пенёк облезлый", я не мог. За время моего знакомства с Бийскими, они ещё и не так друг друга величали. В общем, странная это была ссора. Необычная.

И хотел бы я сказать, что к Новому году всё вернулось в свою колею, но увы. Нет, в конце концов, мои попечители вроде бы образумились, но ощущение натянутости в их общении осталось. Более того, уж не знаю по какой причине, но теперь это касалось и меня. Дед Богдан больше не балагурил, когда мы занимались работами по хозяйству, а уроки Ружаны Немировны стали суше, да и улыбку её, я стал видеть куда реже. Точкой в неформальности нашего общения стало обращение на "вы", и не я это начал, честное слово.

Обида? Нет, обиды не было. В конце концов, никто не обязывал их относиться ко мне по-родственному, но такое изменение отношения я не мог не заметить. Жить на хуторе становилось просто физически неприятно. До Рождества я ещё дотянул, а после решил, что если обстановка в доме не изменится к окончанию учебного года, то мне придётся искать съёмное жильё. Дольше я просто не выдержу. Пожалуй, впервые за всё время своего пребывания в этом мире и доме, я почувствовал себя тем, кем по сути и являлся - приживалой. Это было... противно.

Но для съёма квартиры нужны деньги... и я с головой ушёл в учёбу. Да, иллюзии нашего со Светланой производства пользуются спросом и приносят кое-какую копейку, а казначейский счёт исправно пополняется отчислениями от патента. Но я не обольщался, понимая, что спрос на иллюзии может и упасть, хотя бы вследствие конечного количества покупателей в городе, а дохода от патента, если дела будут идти и дальше в том же духе, едва хватит на оплату жилья и только. А мне ведь ещё и есть хочется, причём, что характерно, как минимум дважды в день! Да и одежда... в общем, нужны деньги, а их, как я понял со всей очевидностью, мне проще заработать на ментальных конструктах. И вывод из этого следовал только один: нужно расширять линейку предлагаемых "товаров" и работать над новыми заявками для бюро. Один патент, это, конечно, хорошо, но, как говоривал персонаж злого анекдота: "пять старушек, уже рубль"!