— Ну вот, теперь ты зовешь его «мистер Бронзини», а еще минуту назад он был «Его Бронзовость», — надменно проговорил Чиун.

Глаза Шерил расширились от ужаса, но, прежде чем Бронзини успел отреагировать, маленький азиат отступил назад, чтобы выглянуть, наконец, как следует из-под полей своей шляпы.

— Вы! — изумленно воскликнул он, но, быстро оправившись, согнулся в глубоком, хотя и чопорном, поклоне.

— Я поражен, увидев вас здесь, О Великий, — осторожно проговорил Чиун.

— Я сам до конца еще не привык, — ворчливо заметил Бронзини. — Не против, если мы займемся этим попозже? Я имею в виду интервью.

— Как вам угодно, — сказал Чиун, и поклонился еще раз, держа, на мушкетерский манер, шляпу двумя пальцами.

Как только Бронзини и Санни Джо ушли, Шерил встала перед Мастером Синанджу, и упершись руками в бока, принялась его отчитывать:

— Никогда, слышите, никогда не подбегайте вот так к звезде такой величины, как мистер Бронзини. И не вздумайте повторять при людях то, о чем я рассказываю неофициально.

— Он восхитителен, — проговорил Чиун, глядя вслед удаляющемуся Бронзини.

— По крайней мере, он обладает достаточным влиянием, чтобы сделать или разрушить мне карьеру. Надеюсь, вы возьмете себя в руки, когда Бронзини даст добро по поводу интервью. Если это когда-нибудь произойдет.

— Он точная копия Александра.

— Александра? — непонимающе моргнула Шерил.

— Да, теперь мне все стало ясно, — продолжал Чиун, обводя рукой заполнивших долину людей и технику. — Неудивительно, что он снимает такие фильмы — они напоминают ему о днях былой славы. Как, однако, печально, что он опустился до этого...

— До какого «этого»? И кто такой Александр?

— Македонский, — ответил Чиун.

— Ну и...? — поджав губы, напомнила Шерил. — Македонский, а дальше?

Чиун пристально взглянул ей в глаза.

— Александр Македонский.

— О чем это вы, ради всего святого?

— Тот человек, — объяснил Чиун, маша рукой в сторону Бронзини, воплощение Александра Македонского. Иначе, чем еще можно объяснить его страсть к возрождению ярости сражений?

— Ну, я бы подумала, что причина как-то связана с двадцатью миллионами долларов, которые ему платят за каждый фильм.

— Он выглядит в точности, как Александр, — не унимался Чиун. — Тот же прямой нос. Сонные глаза. Насмешливые очертания губ.

— Вообще-то, я считала, что губы Бронзини в точности, как у Элвиса Пресли, — заметила Шерил. — Насколько я понимаю, вы знали этого Александра лично?

— Нет, но с ним был знаком один из моих предков. Интересно, вспомнит ли об этом Бронзини?

— Сомневаюсь.

— Тем лучше. Тогда маловероятно, что он затаил в сердце обиду на Дом.

— Хорошо, тогда еще один вопрос. Что это за Дом?

Светло-карие глаза Чиуна прищурились.

— Не имею права сказать, ведь я здесь под прикрытием. Как бы то ни было, один моих предков убил Александра.

— В самом деле? Кто бы мог подумать!

— О, уверяю, в этом не было ничего личного. Как я рад, что познакомился с Бронзини! С нетерпением жду нашего интервью. Все-таки, в наши дни нечасто встречаешь великих мира сего!

— Да, действительно, здорово, — отсутствующим тоном проговорила Шерил, окидывая взглядом съемочную площадку, — но почему бы нам не начать с вашими интервью? Ну-ка, посмотрим... с кем бы нам поговорить первым? Джиро я что-то не вижу, технический консультант до завтра не вернется... С руководителем каскадеров, Санни Джо, вы уже знакомы. Это он был вместе с Бронзини.

— Вот-вот, — поспешно вставил Чиун. — Я хотел бы побеседовать с одним из каскадеров. — С кем-нибудь конкретно?

— Да. Его зовут Римо.

— Римо... Римо Дюрок? Хотите начать с него?

— Да, обязательно нужно это подстроить.

— Устроить, вы хотели сказать.

— Я говорю именно то, что хочу. А другие пусть истолковывают мои слова, как им угодно.

— У Римо немая роль. Он отнюдь не важная птица.

— Можно будет вас процитировать? — оживился Чиун.

— Нет! Ни в коем случае! Ни по какому поводу меня не цитируйте.

— Готов пообещать, если ты отведешь меня к Римо, — с готовностью отозвался Чиун.

Оглянувшись, Шерил прикусила губу.

— Что-то его нигде не видно. Давайте вернемся в основной лагерь, уж там-то кто-нибудь скажет, где его искать.

В основном лагере как раз накрывали обед в огромной палатке, служившей столовой. Перед раздаточным окошком выстроилась длинная очередь.

— Посмотрим, чем сегодня кормят? — предложила Шерил.

Чиун потянул носом воздух.

— Рисом, — сообщил он.

— Откуда вы знаете?

— Они же японцы, и питаются рисом. Единственная их особенность, не вызывающая отвращения.

— А редактор, когда посылал вас на съемки, знал, как вы... относитесь к японцам?

— Он едва умеет читать и писать. Пожалуй, лучше не ходить в столовую я подумал, что не особенно голоден.

— Ну, как хотите. Так, что бы мы могли предпринять? Может быть, в офисе режиссера происходит что-нибудь интересное?

Фургон «Нишитцу», в котором размещался режиссер, стоял последним в ряду. На нем красовался фирменный знак «Красного Рождества» — елка, увешанная гранатами и пулеметными лентами, нарисованная на фоне ядерного гриба. Шерил постучалась, и, не услышав никакого ответа, обратилась к Чиуну:

— Думаю, ничего страшного, если мы заглянем внутрь.

Открыв дверь, она пропустила Мастера Синанджу вперед.

Чиун оказался в скудно обставленном помещении, на стенах которого висели многочисленные полоски рисовой бумаги, покрытые иероглифами. Стол был целиком завален бумагами.

— Вопреки моим ожиданиям, здесь не очень опрятно, — заметила Шерил.

— Эти японцы никогда не показывают своего истинного лица на публике. По этой крысиной норе видно, что они из себя представляют, когда уверены, что рядом нет посторонних.

— Видала я комнаты и похуже, — возразила Шерил, оглядываясь. По-моему, вот это — копия сценария.

Открыв одну из папок, она заглянула внутрь.

— Ого, разве это не потрясающе? Тут все по-японски. Может быть, где-нибудь завалялся английский перевод?

Чиун, тем временем, разглядывал висящие на стенах полоски бумаги.

— Это хозяйственные сметы, — сообщил он Шерил.

— Не удивительно. Для съемок такого фильма требуется уйма всякой всячины. Мы ведь снимаем чуть ли не эпос.

— Много оружия, боеприпасов. У них огромные запасы риса.

— Так они же только им и питаются. Вы сами мне говорили.

— Сколько времени отведено на съемки?

— Они говорят, что по графику мы должны уложиться за четыре недели.

— В таком случае, это наглая ложь. Судя по этому документу, все должно завершиться за пять дней.

Нагнувшись, Шерил принялась изучать листок бумаги, который Чиун держал в руках.

— Наверное, вы что-то напутали, — сказала она. — За пять дней невозможно снять даже плохонькую комедию.

— Ты читаешь по-японски?

— Сказать по правде, нет, — признала Шерил.

— Я свободно говорю и читаю на этом языке, и тут сказано, что захват Юмы займет пять дней.

— Захват?

— Я перевожу буквально. Может быть, это принятый у кинорежиссеров термин?

— Вообще-то, сценарий о том, как китайцы захватили Юму, и, насколько я знаю, они собирались через некоторое время проводить в городе съемки, но здесь явно какая-то ошибка.

— В таком случае, я с удовольствием послушаю твой вариант перевода, хладнокровно проговорил Чиун.

— Не глупите, просто человек, который составлял эту бумагу, ошибся.

Съемки планируется провести за четыре недели.

— Риса у них хватит на шесть месяцев. — Кто вам сказал?

— Это я только что прочел вот здесь, — сказал Чиун, постучав пальцем по другой полоске бумаги. — Тут говорится, что запас риса рассчитан на шесть месяцев, что вдвое превышает предполагаемый его расход.

— Ну, вот видите. Выходит, что там все-таки была ошибка. Не станут же они запасаться рисом на полгода, если планируют закончить съемки за пять дней.