— Но за рекой также наша земля, — подал голос кто‑то уз штабных. — Как с ней быть?

— Разобьем сейчас царцев, вернем и эти земли, — пришел ко мне на поддержку король. — А вот побережье нужно отбирать у них уже сейчас. Вместе с портом. Примените выкладки барона, — это его величество обо мне так, — к врагу и вы увидите, что как только заработает царская линия снабжения от порта по северной железной дороге до распределительного узла, то… Теми войсками, что у нас есть мы и этот фронт не удержим, если царцы к тому же доведут количество артиллерии до штатов союзников на западном фронте. И особо если они не будут иметь проблем со снарядами.

Король обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.

Все молчали, ожидая, что король к фитилю отрежет добавок. И дождались.

— Начальнику штаба ставки раздать командирам корпусов пакеты для начальников дивизий и бригадных командиров. Вскрыть эти пакеты сегодня ровно в полночь. Наступление каждого полка начинать точно по времени, указанному в пакете. Артподготовка по колючим заграждениям и первой линии траншей всего полчаса, но всем что стреляет и только по коридорам прорыва, которые после артиллерии расчищают штурмовики. Артиллеристам особо придерживать графика и времени перехода обстрела на новый рубеж. Все остальное указано в пакетах. Надеюсь что каждый из вас выполнит свой долг. Да помогут нам ушедшие боги.

Генералы вытянулись в струнку и, щелкнув каблуками, склонили головы. С ними и я.

— Кобчик, вы в ставке остаетесь? — спросил король на публику.

— Если вы позволите, ваше величество, то я бы предпочел пойти в прорыв вместе с созданным мной бронедивизионом.

— Но там уже другой командир.

— Я не претендую, ваше величество, на то, чтобы отбирать должность у заслуженного офицера. С вашего позволения я пойду в этот бой командиром приданных бронедивизиону рецких штурмовиков.

— Что ж… быть по сему, — 'согласился' король. — Но не забывайте там, что вы еще и королевский комиссар с особыми полномочиями. Всегда и везде.

— Так точно, ваше величество.

— И не вздумайте попасть в плен, барон. На вас не зря враги устраивали покушение в тылу, — оставил король за собой последнее слово. Для впечатления своего генералитета.

И вот теперь с капитаном сидим как на иголках. Как же долго тянутся эти последние минуты.

Ночь безлунная, хоть глаз коли. В перископ ничего не видно. В дальномер и подавно.

И мандраж бьет. Адреналин уже брызнул по венам. Нервы на вздерге.

Посмотрел на часы, сказал командиру дивизиона одно слово.

— Пора.

— Канонады еще не слышно, — возразил он.

— И не должно, — откликнулся я. — Мы начинаем на четверть часа раньше. Прицелится по нам за это время, никто из царцев просто не успеет, а потом им будет откровенно не до нас.

— По местам стоять. Мало — помалу вперед, — приказал командир в будку паровоза по переговорному устройству, такому… пароходному что ли.

Бронепоезд, громыхнув сцепками, потихоньку стал разгоняться по рельсам. Без гудков и свистков.

Началось…

* * *

Вопреки сложившемуся обычаю артподготовка началась не утром, а глубокой ночью, неожиданно перерастя в шквал огня из привычного уже, ставшего рутиной беспокоящего обстрела.

Одновременно полезли на нейтральную полосу штурмовики поддержанные саперами с ножницами для резки оставшейся проволоки. Фактически это сложно еще назвать движением войск за 'огненным валом' но что‑то приближенное к этому.

С некоторым интервалом за штурмовиками ползли роты зачистки захваченных траншей.

Основная пехота вводилась в прорыв третьим эшелоном. За ним планировался еще четвертый тактический эшелон, который предназначался для выхода на оперативный простор за полевыми укреплениями врага и его главной задачей стоял погром ближних его тылов, нарушение линий связи, ликвидация артиллерийских батарей и — главное — не подпустить к основным силам царцев их резервы, разбивая их по частям на марше.

И только потом вводились в бой основные силы, скрываемые до поры в глухих лесах, с задачей рассечь вражескую группировку на части и прижать их к болотам, отсекая от тылов.

Начали с полевого укрепрайона. А когда враги хоть слегка опомнились, где может быть направление главного удара и успели хоть как‑то отреагировать, начала гвоздить вражеские укрепления тяжелая артиллерия обоих фортов и дивизия особого могущества. Брусиловский прорыв в миниатюре. Резервов на все три участка 'направления главного удара' у царцев не было.

На севере еще вечера по своевременной команде спешно достроено из готовых элементов последнее звено гати и с ходу без потерь захвачен плацдарм за ней в редком приболотном осиннике, в котором всю ночь наращивалась группировка и высылались взводные конные разъезды усиленные ручным пулеметом каждый. Формировались команды штурмовиков из рецких саперов для захвата мостов, разъездов с водокачками и нарушения телеграфного сообщения на железной дороге. Два дня, не меньше, будут перетаскивать через гать кавалерийскую дивизию вслед за бригадой рецких горных егерей. Еще одна бригада горных стрелков терпеливо ждала своей очереди на переправу. Просто сидеть в лесу как они это делали на протяжении последних двух месяцев, было хуже.

Пока враг очухивался от первого огневого налета, мы за это время успели отмахать в темноте по рельсам пятнадцать километров и сбросить десант на первый разъезд, где заранее был намечен первый ротный опорный пункт. Следующий за нами шушпанцер тянет для них три платформы со 'спиралями Кобчика' и доберется до десанта, когда тот закончит зачистку полустанка и приступит к инженерному обеспечению позиции, загнав лишние для нас платформы на запасные ветки.

Второй шушпанцер везет такой же груз для второго разъезда.

Их задача еще при необходимости и огнем поддержать пехоту до прибытия приданной им артиллерии.

А нам вперед и только вперед на Узловую. И как можно быстрее, пока там видят третьи сны. Освободившись от лишних платформ на полустанках, колеса бронепоезда запели бойчей на рельсовых стыках.

На востоке занималась робкая полоска зари хмурого сентябрьского утра.

* * *

Ворвались на Узловую с рассветом, паля во все стороны из всего бортового оружия, но и врага застали без штанов в буквальном смысле этого слова. Впрочем не так уж того врата гам было и много — батальон где‑то. К тому же расквартированный не едином кулаком в казармах, а по два — три человека по обывательским квартирам. Офицеры, соответственно совсем отдельно. Что только добавило паники.

Даже телеграф нам достался целеньким на вокзале вместе с дежурными телеграфистами — на мое удивление совсем гражданскими железнодорожниками, по национальности огемцами, охотно пошедшими с нами на сотрудничество.

В первые пятнадцать минут десанта весь район, прилегающий к вокзалу, был в наших руках. И группы штурмовой пехоты уверенно занимали следующие кварталы. За ними шла волна чистильщиков и трофейщиков. Под пленных определили крепкий каменный пакгауз на станции. По случаю — пустой.

На самой узловой станции захватили эшелон с 75–мм полевыми орудиями заморской системы — две восьмиорудийных батареи, с приличным боезапасом к ним. Отдал приказ установить их южнее и севернее станции на особо угрожаемых направлениях контратак царцев вдоль железных дорог. И отправить гонцов на дрезине с требованием командованию направить к нам запасные расчеты артиллеристов из резерва. Раз такая оказия… Заранее об этом мы как‑то не подумали. Да и не рассчитывали на такую удачу, если совсем уж откровенно.

Оставив на станции командовать Безбаха, я отцепился от основного БеПо и с тремя гружеными платформами за мотоброневагоном, мерно стуча калильным двигателем, медленно покатил в сторону моста — движок тянул почти на пределе. А это еще дюжина километров, как минимум… так, что требуется поспешать.

Утро для боя выдалось прекрасное. В небе дымка, закрывающая солнце. Нет жары. Нет и холода. Комфорт, да и только. По сторонам от 'железки' ласкающую взгляд золотую осень трепещет легкий ветерок. В такую погоду по грибы ходить, шашлыки жарить, с девушкой миловаться, а не воевать.