– Именно Гастингсу и придется это сделать, – подмигнул мне Пуаро.

– Ха-ха! Вот будет забава, – рассмеялся Джепп.

Я же не усмотрел ничего забавного в этой идее. Во всяком случае, шутка показалась мне дурной. Эх, старина Пуаро. Шуточки по поводу близящейся смерти вряд ли могут быть уместны по отношению к нему.

Вероятно, мои чувства отразились на лице, и Джепп перевел разговор на другую тему, спросив:

– Вы в курсе относительно анонимки, адресованной Пуаро?

– Разумеется! – воскликнул я. – Просто все это вылетело у меня из головы. Постойте, о каком там числе говорилось?

– О 21-м, – ответил Джепп, – собственно вот почему я и забежал. Вчера было 21-е, и я просто ради любопытства позвонил вечером в Андовер. Это был действительно розыгрыш. Ничего не произошло. Разбита витрина – пострел швырнул камень – и пара пьяных дебошей. Так что на этот раз наш бельгийский друг, как говорится, лаял не на то дерево.

– Должен признать, я вздохнул с облегчением, – кивнул Пуаро.

– Вы просто зациклились! – мягко сказал Джепп. – Господи, да мы каждый день получаем десятки подобных писем! Люди, которым нечего делать и у которых не в порядке на «чердаке», сидят и пишут… Но ничего не собираются делать! Наверное, их это оживляет.

– Я действительно сглупил, «сунул нос в ослиное гнездо»…

– Вы путаете ослов с осами, – усмехнулся Джепп. – Пара разных английских поговорок. Ну, мне пора. Есть дело на соседней улице – получить украденные драгоценности. Хотел заглянуть по пути. Жаль, что серое вещество осталось неиспользованным.

Джепп ушел.

– Он не сильно изменился, добряк Джепп, а? – спросил Пуаро.

– А на вид постарел, – ответил я и мстительно добавил: – Поседел, как барсук. Этот Джепп всегда был таким: никакого чувства юмора! Смеется, если из-под кого-нибудь выдвигают стул, когда тот садится.

– Множество людей засмеялись бы на его месте.

– Это безжалостно.

– С точки зрения сидящего…

– Ладно, – сказал я, успокаиваясь. (Я всегда становлюсь ранимым, когда речь заходит о густоте моих волос.) – Просто мне жаль, что дело по письму не состоялось. И раз мне предстоит содействовать вам, то придется поискать другое «сливочное» преступление. Давайте посмотрим меню. Ограбление? Подделка? Слишком по-вегетариански! Должно быть убийство! Кровавое убийство. И с гарниром, конечно.

– Действительно. С закуской.

– Кто будет жертвой – мужчина или женщина? – продолжал я. – Думаю, мужчина. Какая-нибудь «шишка». Американский миллионер. Премьер-министр. Газетный магнат. Сцена преступления. Старая добрая библиотека? Оружие: витой кинжал или какой-нибудь тупой предмет – высеченный из камня идол…

Пуаро вздохнул.

– Или, конечно, – сказал я, – яд… что так узкоспециально. Или выстрел из револьвера, раскатившийся в ночи. Потом там должна быть красивая девушка, или даже две…

– С каштановыми волосами, – проворчал мой друг.

– Одна из красивых девушек, конечно же, должна быть несправедливо подозреваема… и у нее должна быть размолвка с молодым человеком. Потом, разумеется, должны быть и другие подозреваемые. Старуха таинственного вида… и какой-нибудь друг или враг убитого… и секретарь – темная лошадка… и добродушный мужчина с грубоватыми манерами… и пара уволенных слуг или егерей или что-то в этом роде… и дубина-детектив из таких, как Джепп… и, пожалуй, хватит.

– И все насчет «сливок»?

– А вы не согласны?

Пуаро печально посмотрел на меня:

– Вы прекрасно пересказали детективы, которые когда-либо были.

– Ну хорошо, а что рассказали бы вы?

Пуаро, закрыв глаза, откинулся в кресле. Его голос, мурлыкая, прорывался сквозь губы:

– Очень простое преступление. Преступление без осложнений. Преступление в тихой местности… очень бесстрастное, очень интимное.

– Как это? Преступление разве может быть интимным?

– Предположим, – пробормотал Пуаро, – четверо сели играть в бридж, а один – в кресле у камина. Под конец вечера обнаруживается, что человек у камина мертв. Один из четверки, когда пришла его очередь играть «болвана», подошел и убил его. А остальные трое, погруженные в игру, ничего не заметили. Вот это было бы вам преступление! Который из четырех?

– Ну, здесь нет ничего будоражащего, – сказал я.

Пуаро бросил на меня укоризненный взгляд:

– Потому что нет витых кинжалов, нет шантажа, нет изумруда – украденного глаза божества… Вы сентиментальны, Гастингс. Вам подавай не одно убийство, а целую серию.

– Признаюсь, – сказал я, – что в книжках второе убийство оживляет дело. Если убийство происходит в первой главе и вам надо проследить алиби каждого, то скоро это становится несколько утомительно.

Зазвонил телефон, Пуаро поднялся ответить:

– Алло. Да, Пуаро говорит.

Я увидел, как он изменился в лице. А ответы стали короткими и бессвязными:

– Да… Да, конечно… Разумеется, мы подъедем… Действительно… Может, это так, как вы говорите… Да, принесу. До скорого свидания.

Он повесил трубку и подошел ко мне:

– Это Джепп, Гастингс.

– Да?

– Он вернулся в Ярд. Из Андовера пришло сообщение…

– Из Андовера?! – воскликнул я.

Пуаро медленно произнес:

– Пожилая женщина по фамилии Ашер, которая держит небольшую табачно-газетную лавку, обнаружена мертвой.

Я был слегка обескуражен. Я ждал чего-то фантастического. Убийство пожилой женщины, содержащей табачную лавочку, казалось мне убогим и безынтересным.

Пуаро продолжал тем же голосом:

– Полиция верит, что сможет найти виновного…

Я ощутил второй прилив разочарования.

– Похоже, женщина не ладила со своим мужем. Он пьет и бывает буйным. Он не раз грозился лишить ее жизни. И тем не менее, – продолжал Пуаро, – полиция хотела бы еще раз взглянуть на письмо, которое я получил. Я сказал, что мы с вами немедленно отправимся в Андовер.

Я слегка оживился. В конце концов, каким бы убогим это преступление ни было, прошло много времени с тех пор, как я последний раз бывал в переделке.

И я не обратил особого внимания на следующие слова Пуаро.

– Это начало, – сказал он…

В Андовере нас встретил инспектор Глен, высокий блондин с приятной улыбкой.

Краткости ради, мне кажется, стоит дать сжатый обзор голых фактов этого дела.

О преступлении стало известно констеблю Дувру в час ночи 22-го. Во время обхода он решил проверить дверь лавки и обнаружил, что она не заперта. Он вошел и сперва подумал, что там никого нет, но, посветив за прилавок, увидел скрючившееся тело пожилой женщины. Прибыл полицейский хирург и установил, что женщину ударили тяжелым предметом, вероятно когда она нагнулась к полке за пачкой сигарет. Смерть произошла примерно семь-девять часов назад.

– Но нам удалось уточнить это время, – объяснил инспектор, – мы нашли человека, который заходил купить табак в 17.30. А другой человек зашел, как он полагает, в 18.05 и увидел, что в лавке пусто. Из этого следует, что время преступления – между 17.30 и 18.05. До сих пор мне не удалось найти кого-нибудь, кто видел бы этого типа Ашера. Но конечно, еще успеем. Он был в девять часов вечера в «Трех коронах», здорово уже набравшись. Как только мы его отыщем, он будет задержан как подозреваемый.

– Не очень приятная личность, инспектор? – спросил Пуаро.

– Подонок.

– Он не жил с женой?

– Нет, они разошлись несколько лет назад. Ашер – немец. Когда-то служил официантом, но пристрастился к выпивке и со временем стал безработным. Его жена начала работать. Последний раз она была кухаркой и экономкой у одной старой леди, мисс Роуз. Она отдавала мужу б?ольшую часть заработка, но он всегда напивался, приходил и закатывал сцены там, где она работала. Вот почему она устроилась у мисс Роуз в Грейндже. Это в трех милях от Андовера, в деревенской глуши. Там Ашеру не просто было добраться до нее. Когда мисс Роуз умерла, миссис Ашер получила небольшое наследство и открыла табачное и газетное дело: совсем крошечную лавку. Только дешевые сигареты и кое-какие газеты. Ей едва удавалось сводить концы с концами. Ашер снова повадился наведываться и оскорблять ее, а она, чтобы избавиться от него, регулярно выделяла ему немного денег – пятнадцать шиллингов в неделю.