– Кто это?

– Нет, Гастингс, я не узнаю его имени и адреса! Я узнаю, что он за человек…

– А потом?

– А потом я отправлюсь… «на рыбалку». – Пока я глядел, сбитый с толку, Пуаро продолжал: – Понимаете, Гастингс, опытный рыбак точно знает, какого червячка какой рыбке предложить. Я предложу верного червячка.

– А потом?

– А потом? А потом? Вы так же несносны, как и прагматик Кроум с его вечным «неужели?». Ладно, а потом он клюнет. Ну, и мы вытащим его на крючке.

– А тем временем люди гибнут и гибнут…

– Три человека. А ведь около… ста двадцати человек гибнет каждую неделю на дорогах, не так ли?

– Это совсем другое.

– Наверное, это то же самое для тех, кто гибнет. Для остальных – родственников, друзей – да, есть разница; но по крайней мере одно меня радует в этом деле.

– Да, все-таки скажите мне что-нибудь радостное.

– Напрасно вы столь саркастичны. Радует то, что нет и тени вины, брошенной на невинного. Жить в атмосфере подозрения – видеть глаза, смотрящие на тебя, сменяющие выражение любви на ненависть… Это отрава, зловоние. Нет, отравление жизни невинного – этого, по крайней мере, мы не можем приписать ABC.

– Вы скоро начнете оправдывать его, – съязвил я.

– Почему бы и нет? Мы и закончим на сочувствии его точке зрения…

– Браво, Пуаро!

– Боже, я поразил вас! Сначала моя инертность, а потом мои взгляды.

Я покачал головой вместо ответа.

– Все равно, – сказал Пуаро, – у меня есть план, который порадует вас, – он активный, а не пассивный. А также он повлечет много разговоров и практически ни одной мысли.

– Какой план? – осторожно спросил я.

– Выжимка из друзей, родственников и слуг всего, что они знают.

– Вы подозреваете, что они утаивают что-то?

– Не преднамеренно. Но рассказ обо всем, что знаешь, всегда подразумевает отбор. Если бы я попросил вас рассказать о вчерашнем дне, вы, возможно, ответили бы: «Я встал в девять, позавтракал в половине десятого, ел яичницу с беконом и кофе, потом я пошел в клуб» – и так далее. Вы бы не включили: «Я сломал ноготь, и его пришлось обрезать. Я позвонил, чтобы принесли воды для бритья. Я пролил немного кофе на скатерть…» Никто не может рассказать всего. Следовательно, они выбирают. Люди выбирают то, что, по их мнению, важно. Но очень часто они думают неправильно!

– И как же нам быть? Как заполучить нужные факты?

– Путем разговоров! Надо обсуждать какое-то событие, или какого-то человека, или какой-то день снова и снова, дополнительные детали всплывут.

– Что за детали?

– Детали, которые я и хочу выяснить. Прошло достаточно времени, чтобы переосмыслить ценности, – то, что в трех случаях убийства нет ни одного факта, за который можно зацепиться, противоречит всем математическим законам. Какое-нибудь тривиальное событие, тривиальное высказывание должно отыскаться, чтобы указать путь! Это все равно что искать иголку в стогу, признаю, но в стогу есть иголка – вот в чем я убежден!

Его слова показались мне туманными.

– Вы не видите? Вы не так находчивы, как простая служанка.

Пуаро передал мне письмо. Оно было написано аккуратным круглым ученическим почерком.

«Уважаемый сэр, надеюсь, вы простите мою смелость написать вам. Я много думала после тех ужасных двух убийств, подобных убийству тетушки. Мы словно находимся в одной лодке. Я видела в газете фотографию молодой леди, то есть я хочу сказать, что это сестра молодой леди, той, что была убита в Бексхилле. Я набралась смелости и написала ей, и сказала, что я поеду в Лондон искать работу, и спросила, могу ли я приехать к ней или к ее матери, так как я сказала, что две головы лучше одной и мне не потребуется большое жалованье, только бы узнать, кто тот дьявол…

Молодая леди очень любезно ответила мне, что поскольку она живет в общежитии, то хорошо бы написать еще и вам. Вот я и пишу, сэр, сказать, что я еду в Лондон, и вот мой адрес.

Надеюсь, что не побеспокоила вас.

С уважением,

Мэри Дроуэр».

– Мэри Дроуэр, – произнес Пуаро, – очень умная девушка.

Он взял еще одно письмо.

– Прочитайте это.

Это была строчка от Франклина Кларка, сообщавшего о том, что он едет в Лондон и позвонит на следующий день, если это удобно.

– Не отчаивайтесь, мой друг, – сказал Пуаро, – действие вот-вот начнется.

Франклин Кларк приехал к нам в три часа дня.

– Мсье Пуаро, – сказал он, – я не удовлетворен.

– Да, мистер Кларк?

– Кроум очень способный офицер, но если честно… Я как-то дал понять вашему другу, что у меня на уме… Я считаю, что нам не следует позволять траве расти у нас под ногами…

– Вы повторяете слова Гастингса!

– Мы должны быть готовы к следующему преступлению.

– Так вы полагаете, что будет еще преступление?

– А вы – нет?

– Конечно!

– Ну хорошо. Я хочу покончить с этим.

– Расскажите о вашем плане подробнее.

– Я предлагаю, мсье Пуаро, создать что-то вроде специального легиона, работающего под вашим началом и состоящего из друзей и родственников убитых…

– Прекрасная мысль.

– Рад, что вы одобряете. Соединив усилия, думаю, мы чего-нибудь добьемся. И когда поступит следующее предупреждение, кто-нибудь из нас, будучи на месте, может узнать кого-то, кто был вблизи места одного из предыдущих преступлений.

– Я понял вашу идею и одобряю ее, но мы должны учитывать, что родственники и друзья других жертв совсем из другого, нежели вы, круга. Они ведь на службе, и хотя им могут дать небольшой отпуск…

Франклин Кларк перебил:

– Вот именно. Я единственный, кто в состоянии понести расходы. Сам-то я не очень богат, но мой брат был состоятельным человеком, и, таким образом, это отразилось на мне. Я предлагаю, как уже говорил, создать специальный легион, членам которого будут выплачиваться деньги в соответствии с их заработком и дополнительными, разумеется, расходами.

– Из кого вы предполагаете создать легион?

– Я думал об этом. Я уже написал мисс Меган Барнард – собственно, это частично ее идея. Я предлагаю себя, мисс Барнард, мистера Дональда Фрэзера, который был помолвлен с покойной девушкой. Потом есть племянница женщины из Андовера, мисс Барнард знает ее адрес. Я не думаю, что нам как-то пригодится муж: я слышал, он все время пьян. Я также не имею в виду родителей Барнард – они слишком стары для активных действий.

– Больше никого?

– Да… э-э… мисс Грей.

Он слегка покраснел, произнося ее имя.

– О! Мисс Грей?

Никому в мире не дано вложить столь мягкую иронию в пару слов лучше, чем Пуаро. Франклин Кларк сбросил лет тридцать пять и стал похож на застенчивого школьника.

– Да. Знаете, мисс Грей работала у моего брата более двух лет. Она знает окрестности, и их обитателей, и все остальное. Я ведь полтора года отсутствовал.

Пуаро сжалился над ним и перевел разговор:

– Вы были на Востоке? В Китае?

– Да. Я проводил что-то вроде экспедиции по покупке вещиц для брата.

– Должно быть, это очень интересно. Ладно, мистер Кларк, я весьма одобряю вашу идею. Я только вчера говорил Гастингсу, что требуется объединение заинтересованных людей. Необходимо слить воедино воспоминания, обменяться взглядами, необходимо, в конце концов, все сказать об этом деле, говорить, говорить и еще раз говорить. Самая незначительная фраза может пролить свет.

Спустя несколько дней «Специальный легион» встретился у Пуаро.

Все расселись, преданно глядя на Пуаро, который занял свое место во главе стола. Все три девушки обращали на себя внимание – необычайная красота белокурой Торы Грей, темперамент смуглой Меган Барнард с ее странной, как у индейцев, неподвижностью лица, Мэри Дроуэр с ее милым интеллигентным лицом, опрятно одетая в темную блузку и юбку. Двое мужчин – Франклин Кларк, крупный, загорелый и разговорчивый, и Дональд Фрэзер, замкнутый и спокойный, – представляли забавный контраст друг другу.